Новая жизнь. Вожак шайки - Иннокентий Белов
Ну вот, сразу новый наезд. Не спросили ничего у нас, не посовещались с товарищами, а сразу же предъявляют и угрожают. Да еще — может быть обещают.
— Может быть, это вы выживете, если станете себя правильно вести и разрешите нам много чего недозволенного сотворить, — думаю я про себя.
Так ведь можно и сразу же в табло получить не дрогнувшей крепкой рукой, с серьезными для здоровья последствиями.
Но, пока я выбираю путь дипломатии и переговоров. Сначала требуется узнать все хитрости и тот путь, по которому страждущие попадают к Скале, а лупить и заставлять с применением насилия можно уже потом. Когда хоть немного разберемся с местными наворотами и принципом работы самой Скалы.
Поэтому я отвечаю спокойно и проникновенно:
— Уважаемые хозяева! Мы с моим товарищем сознаем, что поступили с уважаемым Моином слишком несправедливо, просим у него прощения и готовы выплатить ему полное возмещение полученных ударов. Стражам тоже передадим монеты через вас, если это будет позволено.
Кажется, такое начало смягчило хозяев, что мы готовы извиняться и платить. А кого такое дело не смягчит, когда у нас с Норлем вид тоже впечатляющий, даже если не упоминать торчащие высоко у пояса ножны с длинными мечами. А с ними — тем более.
— Удары нашему проводнику мы оцениваем в четыре далера, проход с ним сюда — еще в четыре, по обычной цене и за неуплату Стражам вам придется заплатить вдвое, по четыре монеты с каждого.
Ну, чего-то такого я и ожидал, вдвое загнутые цены на свои услуги и вопрос можно уладить полюбовно и без особого кровопролития. Деньги рулят и этим миром, как и прочим другим.
— За нашу работу платите тоже вдвое, за первое посещение по восемь золотых и за второе — по восемь.
— Мы согласны, — ответил я, не обращая внимания на сразу же засопевшего приятеля, который теперь тоже понимает все слова.
Он то точно думает поубивать всех этих вымогателей, может, мы и сами справимся с инициацией, но, вполне возможно, что и нет. Поэтому не станем пока так рисковать и заплатим все, что требуется сейчас.
— Платите, — и главный в этой паре сдвинул в сторону плащ, чтобы мы разглядели длинный кинжал у него на поясе.
По сравнению с нашими полуторниками кинжал совсем не впечатляет, но, на скалах остался еще кто-то, это я теперь точно ощущаю.
Не может так оказаться, что столько денег собирают себе всего двое, пусть и выглядящих серьезно, но, всего двое Живущих. С другой стороны, если их крышуют Стражи, то, чего им здесь бояться?
Как говорится — чужие здесь не ходят. А пришедшие шагают на цыпочках и во всем слушаются хозяев.
После всех приключений в городке и выплаты за оружие жуликам у нас осталось около сто двадцать золотых. Пятьдесят уже было накоплено, я их оставил Норлю, наторговал на сорок пять далеров, сорок обратно забрал у оружейника и в кошелях стражников нашлось еще примерно пять золотых. Потом отдал жуликам примерно двенадцать монет за выкупленные ножи и прочее оружие и четыре монеты за всю скупленную еду в таверне.
Так что, заплатить эти сорок восемь далеров, которые с нас требуют, мы вполне можем, хотя Норль и намекает мне своим сопением, что проще порубить этих наглых мужиков здесь на месте и потом все узнать у выживших, подержав их нормально так за руки над открытым огнем.
Может, так оно и случится, но, не сейчас прямо, а немного попозже.
— Хорошо, — и я выдаю четыре монеты Моину, достав из мешка сверток с монетами.
— Теперь все хорошо? Обиды больше нет? — интересуюсь у него.
Нехотя он подтверждает, что вопрос улажен. Такой сразу же важный стал, когда решил, что мы сломались перед Жувущими.
Ну и пусть так думает, на обратный путь он нам не пригодится уже никак.
— Стражам, — и я выкладываю по одной восемь монет на требовательно подставленную ладонь второго Живущего.
— А за посещение пока за одно заплатим, — объясняю я и снова шестнадцать монет перекочевывают в другую уже ладонь, пока получивший деньги мужик пересыпает их в свой кошель.
— Хорошо, — чувствуется, что от нашего беспрекословного согласия с требованиями оба мужика серьезно расслабились и теперь собирают деньги с носильщиков, с тех причитается всего по четыре далера, как у них и оговорено в договоре заранее.
Мы пока располагаемся на паре имеющихся скамеек около сруба и ждем, что нам скажут Живущие, заканчивающие сбор денег. Когда носильщики заносят в сруб Живущих свои тюки и выходят только с небольшими сумками на боку и перекинутыми плащами через них, к нам всем обращается главный из местных хозяев.
— Можете войти в дом и там отдохнуть. Готовьте себе ужин и знайте, сегодня мы пойдем в Скалу, когда наступит полная темнота, так что будьте готовы.
Чем мы и занимаемся, готовим себе ужин из снова подстреленной охотником по дороге толстой птицы, носильщики пользуются имеющимся здесь котлом и варят себе какую-то немудреную еду из своих запасов, Моин уходит с обоими хозяевами во второй сруб, наглядно демонстрируя свою приближенность.
— Будь уверен, сейчас они еще заберут у него наши деньги. Паренек на себя много берет слишком, он же обычная шестерка, а тут ему выдай за пару оплеух четыре золотых, — бормочет Норль, обмазывая готовую к запеканию птицу.
— Согласен, думаю, что наше к нам и вернется, — отвечаю я и предлагаю приятелю:
— Может, суп сварим вместе с народом. У них есть овощи, у нас мясо, так что должны согласиться, — предлагаю я и Норль отходит, чтобы переговорить с носильщиками и возвращается уже с пустыми руками.
— Заодно перекусим вместе и я разговорю кого-нибудь из них. Почему они пустились в такой опасный путь, именно по серому варианту, что им даст эта инициация для следующей жизни.
— Думаешь, они станут разговаривать, похоже, Моин им уже сто раз сказал о пользе молчания, — сомневается Норль.
— Да посмотрим, думаю, что уже сегодня вечером мы много чего поймем и там будем решать. Мы же прощены официально и пойдем вместе с остальными. Ты ведь не знаешь, я коснулся пальцами руки главного Живущего и теперь знаю, что он из себя представляет, — хвастаю я приятелю и вижу, что он очень заинтересованно смотрит на меня.
