Валерий Вайнин - Четвертое правило Мангуста

Я округлил глаза:

– В чем дело, киса? Ты его знаешь?

Она пришла в смятение.

– Нет, но… Нельзя же болтать о человеке что придет в голову!

Так-так. Связь двойников с хмырем в полотняном костюме обозначилась еще отчетливей.

Я обнял Дашкину копию за плечи:

– Ты права, дорогая. Возможно, этот человек полон всяческих достоинств. Дурно о нем отзываться просто непорядочно.

Она чмокнула меня в шею, вновь обдав волной духов.

– О том я и толкую, дорогой!

Она могла быть кем угодно, только не голограммой. И не клоном. Но тогда кем, черт побери?! Кем?!

Мы бестолково топтались в прихожей. Пора было наконец проветриться. Я радостно хлопнул себя по лбу:

– Батончик мой шоколадный, почему бы тебе не прокатиться со мной?

– Куда? – насторожилась она.

– Сперва кое с кем встречусь, потом сходим в ресторан. Как тебе идея?

– Сногсшибательно. Только… что-то я притомилась лапуль. Ты езжай, а я подожду в кроватке.

– Кроватка не уйдет. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

– Не приставай. Говорю же, я устала.

Кое-что, похоже, вырисовывается. Тянем-потянем.

Я вытаращил на нее глаза:

– Детка, я тебя не узнаю. Обычно, куда бы я ни направлялся, ты требуешь, чтобы я взял тебя с собой. А сегодня… Можно подумать, что ты – это не ты. Тебя словно подменили.

Выстрел был точен. На лице ее, как говорится, отразилась гамма чувств. Она обняла меня за шею, и я стойко это выдержал.

– Да нет, лапуль, я немного устала, но… Мы ведь недалеко?

– Пять минут на машине, моя козочка.

– Тогда поехали, – махнула она рукой. – А потом в кроватку. Не думай отвертеться.

Я и не думал. Кроватка, по-моему, была лишь темой для поддержания разговора. Сей предмет, по крайней мере, она досконально изучила и не боялась попасть впросак. Мы вышли на лестничную площадку, я закрыл дверь. Теперь Дарья могла возвращаться: все было чисто.

Но где гуляет эта Дашка с другом Ильей?

ГЛАВА 14

Из подъезда мы вышли в обнимку. На лавочке сидела одна из бабуль, которая на приветствие, как водится, не ответила. На общее наше приветствие… Меня словно что-то подтолкнуло. Остановившись, я шепнул двойнице:

– Скажи бабке, что под ногой у нее кошелек.

– Зачем? – вылупилась она на меня.

– В шутку.

– Не буду. Глупая шутка.

Тут я был с ней согласен, но эксперимент требовал жертв.

– Ей-богу, киса, ты на себя не похожа. Ведь ты обожаешь розыгрыши. Что с тобой сегодня?

Она в досаде сбросила мою руку со своего плеча.

– Ладно. Что я должна сказать?

Я чуть слышно прошептал:

– Скажи: бабушка, у вас под ногой кошелек.

Она покорно повторила:

– Бабушка, у вас под ногой кошелек.

Старуха не реагировала. Она с интересом наблюдала за скачущей вороной, держащей в клюве осколок пивной бутылки.

– Повтори громче, – потребовал я шепотом.

– Бабушка, у вас под ногой кошелек! – гаркнула двойница.

Старуха и бровью не повела, продолжая наблюдать за вороной. Следовало проверить ее слух. И я произнес негромко, но отчетливо:

– Бабушка, у вас кошелек под ногой.

– А?… Где? – всполошилась старуха. Шустро наклонясь, она извлекла из-под башмака пухлый бумажник. – Господи Иисусе! Чье это?

– Я думал, ваше, – сказал я. Это был мой презент бабульке за беспокойство.

Раскрыв бумажник, она перекрестилась:

– Господи Иисусе! – В бумажнике оказалась пачка денег и никаких документов.

Старухе этого должно хватить надолго. Она блестяще подтвердила мою догадку и заслужила свой гонорар.

Двойница взглянула на меня с укором:

– А говорил, шутка!

Я не ответил: шептать ей на ухо надоело, а в полный голос… мы были уже не одни. Я зашагал к «жигуленку», уверенный, что «моя ненаглядная» поспешит следом. И, конечно же, не ошибся. Двойница семенила за мной, неуклюже имитируя природную Дашкину грацию. А разомлевшее послеобеденное солнце беспечно висело над припаркованным желтым такси. Таким образом, все участники представления оказались в сборе. Пора было начинать.

– Прошу, дорогая! – Я распахнул перед двойницей дверцу машины. Хотя мог бы этого не делать: ни закрытые двери, ни глухие стены помехой для нее не были.

Но ведь она еще не знала, что я знаю.

– Спасибо, лапуль, – прощебетала она. – Хоть ехать недалеко, но я подремлю, ладно?

Отсутствие общения в данном случае устраивало нас обоих.

– Конечно, клюква моя в сахаре. – Включив зажигание, я покатил со двора. – Отдохни, день был трудный.

Желтое такси тотчас рвануло за нами. Вот и ладушки: актеры хорошо знают роли. И я неторопливо – можно сказать, вразвалочку – поехал в сторону МКАДа. Двойница прикорнула на моем плече. Извини, Стас: я немного опоздаю.

Итак, что мы имеем?

Бабулька возле подъезда не видала и не слыхала Дашкину двойницу. Двойницу видел, слышал и ощущал я один. А вчера еще и Стас. Но если б вчера на кухню вошел кто-то свеженький, он, вероятно, не углядел бы Дарью на коленях у рыжего. Свежий человек увидел бы двух чокнутых мужиков, которые уставились в пустоту и разговаривают с кем-то незримым. Впечатляющая картина со стороны.

Двойница приподняла голову с моего плеча:

– Долго еще, дорогой?

– Уже скоро, куколка. Отдыхай.

Она потерлась о меня щекой:

– Лапуль, пока ты будешь там говорить о делах, я подремлю в машине. Ладно?

Вот оно! Как иначе она бы выкрутилась, если там посторонние, а вижу ее один я?

– Конечно, киса. Подождешь в машине.

Успокоившись, она вновь прислонилась к моему плечу. Усталая милая женушка. Поддав газу, я продолжал движение к МКАДу. За мной неслось желтое такси, а за ним… Ну конечно! За такси мчался знакомый до боли грязновато-красный «Москвич». Привет вам, капитан Сычова. Надеюсь, вы хорошо отобедали?… Однако, ребята, извините: скоро я от вас оторвусь. А пока, так сказать, вернемся к нашим баранам.

После моей драки с двойником в подворотне свидетель пьянчужка спросил: «У тебя че, тренировка была? – И прибавил: – Грамотно работаешь. Почти как я в армии». Теперь понятно, что смутило меня в его словах. Он, как и бабуля у дома, видел меня одного. На его глазах я как бы упражнялся, ставя блоки и нанося удары по воздуху. Если б он наблюдал драку двойников, его реакция наверняка была бы иной.

Дашкина копия заерзала рядом:

– Лапуль, скоро?

– Почти уже. – Я вновь поддал газу.

Желтое такси неслось за мной, а за ним – «Москвич» Сычихи.

Итак, двойники. Они появились после того, как я пустился вдогонку за плешивым хмырем, лица которого не видел. Как, впрочем, и он моего. Облик двойника, очевидно, он выудил непосредственно из моей головы таким, каким я вижу себя в зеркале. Отсюда зеркальная перестановка родинки и кармана рубахи. Хмырь этот, для удобства назовем его Внушателем, каким-то образом извлек информацию (к счастью, весьма поверхностную) прямо из моего мозга. А затем, как-то воздействуя на определенные участки серого вещества, предъявил мне меня же в виде управляемого фантома. Этакая совершенная галлюцинация, охватывающая все органы чувств: зрение, слух, обоняние, осязание и вкус, думаю, тоже, если понадобится. Дашкина двойница, голова которой покоится на моем плече, ярчайшее тому подтверждение. На самом деле ее нет, но она воспринимается мной как реальность, поскольку «образ» ее в данный момент транслируется в мой мозг. Следовательно, если эта теория верна, для поддержания фантома Внушатель должен постоянно контактировать с моей черепной коробкой. Только в таком варианте двойница может двигаться, пахнуть и вести со мной столь сногшибательный диалог. Уф!.. Теперь, наконец мне стало ясно, почему я столь легко одолел двойника в драке. Ведь бился я не с самим собой в виде фантома. Бился я с Внушателем, который, используя мои навыки, пытался этим фантомом управлять. А драчуном Внушатель оказался хилым. Возможно, это единственное его достоинство.

Исходя из этих рассуждений, я мчался сейчас к Окружной. В каком бы районе Москвы ни засел Внушатель, радиус его воздействия должен быть ограничен. И даже не слишком велик. Почему я был в этом уверен? Да потому что, черт побери, как в песне поется: «Нельзя быть красивой такой!» Я мчался к окраине города. Прощай, капитан Сычова.

Желтое такси отстало. И двойница вдруг встрепенулась, воззрившись на меня горящими глазами.

– Куда мы едем, негодяй?! – Она уже не пыталась казаться Дарьей.

– На волю, дорогая, – ответил я. – На синий простор.

С визгом ухватив меня за руку, она принялась дергать руль. Сила в ней оказалась неимоверная. Во мне пробудились сомнения: как-то не верилось, что схватка происходит только у меня в мозгу и сражаюсь я с самим собой. Однако руль я держал крепко.

Она боролась отчаянно:

– Поворачивай, подонок! Возвращайся!

Я более не утруждал себя ответом, просто держал руль. Желтое такси еле виднелось сзади. Хватка Дашкиной копии стала ослабевать.

– Возвращайся… Возвращайся… – повторяла она дистрофично.