Виктор Бурцев - Охота на НЛО
Костер разводить не стал. Согреться не согреешься, а спать не будешь. Да и разогревать было особенно нечего. И уныло сжевав пару галет, Хейти начал клевать носом. А потом забылся беспокойным лесным сном, вздрагивая всем телом и вполголоса матеря уже знакомого лисенка, который норовил подобраться поближе. То ли для того, чтобы откусить-таки приглянувшийся кусок плаща, то ли чтобы сделать еще какую-нибудь лисью пакость.
Глубокой ночью, когда стало холодно, а ночной воздух извлек из тела последние остатки тепла, Хейти почувствовал, как что-то небольшое, но теплое и пушистое, остро пахнущее, удобно устраивается рядом с ним. Сопит и сворачивается клубочком, пряча черный нос с белой отметинкой в пушистой шубе своего хвоста.
«Умом Россию не понять…» – подумал Хейти и пришел к выводу, что эта затасканная цитата целиком относится еще и к местной фауне, коварной, но вот ведь добродушной.
«Одни их медведи чего стоят, – думал Хейти, медленно отключаясь. – Морды… Добрые… А сунься – сожрет мигом… Сволочь».
Хейти провалился в глубокую черную ночь. Чтобы открыть глаза только утром.
ГЛАВА 15
Самолет усмехнулся вдребезги
В бугорок обетованной земли.
Егор ЛетовНа Зотова Сергей ничуть не обиделся. Тот прилип к этом делу случайно, и главной ошибкой было то, что он ему рассказал про тарелку и прочую сайенс фикшн. Пусть он и не поверил, но все же…
Списанное на ФСБ убийство деда само по себе не привлекло бы никакого внимания, особенно если учитывать боевое прошлое убиенного. Сергей был уверен в том, что Зотов будет молчать и не сдаст, но из игры он, бесспорно, вышел. Что ж, что Бог ни делает…
Одно неприятно: остался совсем один. А один, как гласит народная мудрость, в поле не воин. Тем более против отлаженной, пусть и разболтанной слегка проделками Калугина и Бакатина машины ФСБ. И ведь не шпион я, не шпион! Не на дядюшку Сэма работаю. Просто докопаться хочется, из-за чего же человека убили…
А ведь хорошо, что я развелся, подумал Сергей, подкармливая Свинтуса макарониной. Никаких у них козырей теперь нет – ни Милки, ни Вовки… Родители померли, царство им небесное, так что отдуваться за все только капитану Слесареву.
Пожалуй, надо схорониться. НИИ никуда не денется, сроков никто не назначал, пусть поуймутся. Бульдозером, что ли, пока заняться…
Он переворошил дело по бульдозеру. Мятые объяснительные, безграмотно написанные на листках в клеточку: «А када пришол бульдозира нету». Сторож писал, некий Приходько В. Н., 1925 года рождения, проживает ул. Папанина, дом 103. Документы на бульдозер. МП «Пол-акт», поди ж ты… Половой акт, что ли? Не исключено. Сергей вспомнил перестроечные времена, когда всякие мудрецы и шутники любили зарегистрировать частное предприятие с двусмысленным названием, благо ограничений никаких не имелось. Видать, с тех пор продержался…
А бульдозер-то хороший был, «Комацу». Таких в городе хорошо, если пара. Сергей его, кажется, даже видел: желтый такой, красивый. Японский, мать его. Красть такой невыгодно, попробуй потом сбудь его куда-нибудь… Мистика, да и только. И следов не осталось, а ведь бульдозер – не вертолет, поразбивал бы на хрен и асфальт, и бордюры на выезде. Если только на платформу загнали и увезли, так это ж еще больше рогоза – платформа-то шестнадцать колес, опять-таки их в городе всего несколько, и ни у кого не пропадала, проверили уже, все на местах стоят…
Свинтус засуетился в своей банке, зашуршал газетными клочками. Вот уж кто знает больше всех… Старик с ним небось и разговаривал даже, с кем ему еще было разговаривать, если даже случайному партнеру по шахматам такую историю выложил…
В детстве у Сергея был кролик. Белый, ушастый, с подвижным розовым носом. Кролика звали Филя, и жил он сначала в его комнате в картонном ящике, который все время грыз по ночам, а потом, когда переехали в новую квартиру, – на балконе. С балкона-то он и свалился, за что Сергей получил во дворе кличку Десантник – кто-то пустил слух, что он сам скинул кролика, привязав к нему парашют из наволочки. С той поры Сергей к домашним тварям охладел, считая их никчемными существами, склонными к суициду, из-за каковых хорошим людям дают клички. Но вот Свинтус ему чем-то понравился.
– Свинтус, чего тебе хозяин говорил-то? – негромко спросил Сергей, прижав нос к банке. Свинтус встал на задние лапки и внимательно таращился на него. Разумеется, он ничего не ответил.
С горя Сергей принялся листать монографию Кузьменко о НИИ люпина. Узнал он, что институт занимается, не щадя живота своего, разработкой новых технологий по выращиванию не только пресловутого люпина, но и зерновых, зернобобовых, а также плодово-ягодных культур. Что здание главного корпуса института было построено в 1896 году по проекту архитектора Грановского, а основная часть пристроек и новых корпусов – в 1946—1953 годах по проекту архитекторов Нойхеса и Блока. В том числе, кстати, и злополучный корпус Е. Строили, что характерно, пленные немцы, которых потом вполне могли ухайдакать, дабы не раскрыли тайны.
Сергей перелистнул несколько страниц и наугад прочел: «В период экономического и экологического кризисов необходимо максимально использовать ресурсоэнергосберегающие культуры, менее требовательные к условиям возделывания. К ним, в условиях степной и лесостепной зон Российской Федерации, относится и люпин узколистный. Являясь высокобелковой культурой, люпин выступает в роли основной культуры биологической энергосберегающей системы земледелия, способной давать дешевый высококачественный белок. В этой связи возникает необходимость всестороннего изучения биологических особенностей данного сорта люпина и разработки сортовой агротехники, позволяющей раскрыть его потенциальные возможности».
Вот так-то вот. Дешевый высококачественный белок. Сергей вспомнил старую репризу каких-то телевизионных юмористов про кроликов, которые «не только ценный мех, но и три-четыре килограмма ценного легкоусвояемого мяса». Что-то не видели мы там особенных разработок новых технологий. Вымершее место какое-то, дохлое.
А прикрытие и впрямь лучше не придумаешь. Кому он нужен, этот люпин? Место редко посещаемое, значительная часть сотрудников и вправду ковыряется в этом дешевом высококачественном белке, таскает на грядки навоз или чем они там удобряют все это дело… А несколько человек где-нибудь под землей потихоньку занимаются тарелкой. И руководство в лице товарища Бачило и прочих замов и директоров если и знает про реальное положение дел, помалкивает и делает вид, что ничего им не известно. Хотя пластиночки испугался, паршивец…
А вот и Бачило: стоит в числе нескольких коллег («Посещение НИИ люпина товарищем Михаилом Андреевичем Сусловым. Слева направо: Корнюшин А. В., Бачило С. С., Суслов М. А., Антипов В. И., Дивонис Ф. М., Кукин А. В».), в руках какая-то папочка, халатик чистый, белый. Рожа довольная.
Суслову, надо полагать, демонстрировали успехи «разработки новых технологий». Рожа у Суслова тоже довольная, понравились, видать, успехи.
А может, и не успехи, а подвалы корпуса Е, особенно если вспомнить все то мрачное, так или иначе связанное с личностью «серого кардинала».
А где ж директор Толстопятов? Или тогда он еще директором не был?
Ага, вот он. Еще в ранге заместителя директора, а с ним рядом тогдашний директор, некто Смилич М. Л. Толстенный дядька, пять подбородков, лет шестьдесят с виду… Может, и не помер еще. Надо бы проверить в паспортном столе. Смилич. Не забыть бы. Может много интересного рассказать, вот только как к нему подобраться, ФСБ явно капканчики порасставила кругом…
Кстати, про Патона хотел посмотреть… Убрав монографию, Сергей пошел к экспертам, молча взял с полки энциклопедический словарь и принялся листать. Ага, вот он. Патон, Борис Евгеньевич. Родился 27 ноября 1918 года в Киеве. Специалист в области использования методов электросварки в металлургии. Академик по Отделению технических наук (металлургия и технология металлов) с 29 июня 1962 года. Награжден золотой медалью им. М. В. Ломоносова за выдающиеся достижения в области металлургии и технологии металлов в 1980 году. Состоит в Отделении физикохимии и технологии неорганических материалов РАН.
Значит, в НИИ люпина Патон приезжал уже будучи академиком… И беседовал с люпиноведами об использовании методов электросварки в металлургии. Нестыковочка получается, хотя он, возможно, просто друга-профессора навещал. Выпили по сто – двести, вспомянули минувшие дни. Только за три месяца, что он тут находился, любому профессору надоесть можно…
На таких уликах кашу не сваришь. За уши притягивать факты, конечно, можно, но в разумных пределах. Звонить Патону и выяснять, что да как, само собой, нет смысла. С одной стороны, не скажет ничего, понимающий же человек, недаром академик. С другой – подставлюсь так, что мало не покажется, тут уже на придурковатого мента не спищут.
