Петер Фехервари - Каста огня
Из тумана вылетел энергоразряд и пробил насквозь дерево, за которым укрывался один из конфедератов. Грудь человека превратилась в обугленные куски мяса, и самонадеянная улыбка сержанта потухла.
— Что, Преисподние побери, это значит? — прошептал Поуп.
— Это значит, что нам фрагдец, — ответил Калли, и тут же из джунглей с шипением вылетел второй смертоносный разряд. Уиллис вынужден был признать, что рядовой, похоже, прав.
Нечто зажужжало позади Темплтона; резко повернувшись, капитан уставился мутными глазами в лицо из ночных кошмаров. Оно выглядело, как безумная трехуровневая пирамида фасеточных глаз, возведенная на фундаменте жвал. Длинные клиновидные антенны уступами поднимались по обеим сторонам конической головы, резко подергиваясь в сторону жертвы.
Несмотря на опасность, Эмброуз оказался заворожен обликом подступающего к нему чудовищного воина, почти загипнотизирован блеском его неуловимо быстрых крыльев. У создания были две грубые, угловатые ноги, но на этом сходство с человеком заканчивалось. Нижние конечности чужака переходили не в ступни, а в огромные когти, его тело представляло собой неоднородный экзоскелет, мешанину твердых пластин и острых шипов. Самым странным было то, что насекомое держало в руках оружие. Пока враг наводил его на Темплтона, ритм биения почти невидимых крыльев менялся, вибрировал, порождал новые колебания. Кристаллический выступ в стволе замерцал, входя в гармонический резонанс с гудением, словно ксенос настраивал пушку движениями собственного тела, а потом…
Сержант Бреннан врезался в Эмброуза и оттолкнул его в сторону. Развернувшись, здоровяк послал в «лицо» насекомого лазерную очередь, которая выжгла два ряда фасеточных глаз. Истошно зачирикав от боли, существо ринулось прочь, яростно захлопало крыльями и взмыло к пологу джунглей. Бреннан поворачивался следом, отмечая путь чужака потоками лазогня, но лучи отражались от прочного экзоскелета. С ледяным спокойствием конфедерат поправил прицел и растерзал новыми выстрелами тонкую перепонку крыльев. Издавая яростное щебетание, чужак с размаху врезался в дерево и рухнул на землю; через считанные секунды его, словно гончие псы — жертву, окружили мстительные бойцы в серых мундирах. Рубя и коля штыками, они покончили с тварью.
— Надо найти укрытие! — крикнул сержант, помогая Темплтону подняться.
Сверху в Бреннана вонзился виброакустический импульс, и тело арканца, превратившееся в бурлящий багровый вихрь, разлетелось на атомы. Мгновением позже от сержанта осталась только рука, сжимающая китель Эмброуза. Посмотрев вверх, капитан увидел убийцу конфедерата — ксенос пикировал на него, вытянув когти. Темплтон инстинктивно пригнулся, так, что насекомое пронеслось выше, ударом задней лапы разорвав шляпу офицера и едва не сбив его с ног. Командир 4-й потерял равновесие, но сумел послать вслед врагу очередь неприцельных лазвыстрелов, выхватил саблю и принялся высматривать цели в небе.
Следи за небесами, клыками и глазами, что плачут и чирикают хитиновым дождем…
Под ударами бритвенно-острой бури выстояли только зуавы. Один за другим шквалы металлических волокон обрушивались на фалангу Мэйхена, тонкие нити рассекали плоть и кости, но лишь царапали крепкие панцири «Парокровных». Когда обстрел закончился, трое воинов замерли над изувеченными останками товарищей, словно рыцари на скотобойне. Поразительно, но некоторые из растерзанных солдат были ещё живы, и сейчас они стонали и подвывали, истекая кровью из тысяч порезов.
— Вы, оба, стойте абсолютно неподвижно, — прошептал Джон в вокс-канал.
— Но почему… — начал было Уэйд.
— Тихо! — зашипел капитан. — Да, мы тут плотно запечатаны, но не надо рисковать. Теперь делайте, что я говорю, если хотите жить!
— Как прикажете, сэр, — понизив голос, по уставу ответил зуав.
— Прентисс? — позвал Мэйхен. — Прентисс, ты меня понял?
Третий «Парокровный» не отозвался, но проверять, что с ним, было слишком рискованно. Раненых тоже придется оставить без внимания; скорее всего, им уже ничем нельзя было помочь, но легче Джону от этого не стало.
— Сэр, что, Преисподние побери, произошло? — Уэйд говорил с трудом, и капитан предположил, что часть волокон всё же пробила доспех зуава, скорее всего, в сочленениях.
— Локсатли, — мрачно объяснил Мэйхен. В тот же миг, как началась атака, он узнал оружие врага и понял, насколько глупо было собирать пехотинцев вместе.
— И что эти мерзкие ящерицы здесь делают? — недоверчиво прошептал лейтенант.
— То же, что и всегда — убивают за плату. Кажется, эти ублюдки-тау любят прятаться за наемниками.
«Я забрался так далеко от дома только затем, чтобы снова столкнуться с теми же самыми паразитами, — горько подумал Джон. — Впрочем, стоит ли удивляться, если со мной всегда происходит нечто подобное?»
Давным-давно старый священник поделился с патрицием искоркой мудрости, которая ошеломила Мильтона мощью неоспоримой истины: «От себя не убежишь». Неприятная правда, ведь, где бы ни оказывался Мэйхен, его кошмары следовали за ним. Почему на Федре всё должно быть по-другому? Кроме того, локсатли превосходно подходили этой грязной планете и ещё более грязной войне. Амфибии и наемники, они сражались за тех, кто предлагал наибольшую цену, в том числе и за повстанцев на Провидении.
— Мне отсюда ничего не видно, — сказал Уэйд. — Что мы собираемся делать?
— Ждать.
— Но они нас в клочья порвут!
— Я уже встречался с этими скотами. На земле они практически слепы, разыскивают жертв с помощью обоняния и вкуса.
Последовала долгая пауза, Уэйд обдумывал услышанное.
— Наша броня…
— Именно. Доспехи герметично закрыты, и, если будем стоять совершенно неподвижно, ублюдки нас даже не заметят.
— Сэр… Я истекаю кровью, и, так уж вышло, весьма быстро.
— Как и ещё пятьдесят душ рядом с нами, лейтенант. Просто не двигайся, и локсы не смогут учуять тебя в толпе.
— Но раненые…
— Выманят локсов из укрытия. Да, твари убивают за деньги, но они любят убивать.
— Вы хотите использовать раненых как наживку? — потрясенно произнес Уэйд.
— Я хочу отомстить за них, парень! — Мэйхен пытался не повышать голос, сражаясь с растущей внутри яростью. Собравшись с силами, Джон подавил её. — Локсы никого не пощадят, но они захотят насладиться убийствами. Нужно подождать, и ящерицы придут к нам…
Очередной разряд перегретой энергии с шипением рассек воздух над болотом и оторвал кусок от укрытия лейтенанта Сандефура, но Калхун по-прежнему смотрел на юного Оди. Парень тихо соскользнул в воду и теперь лежал на поверхности, изображая мертвеца. Перед этим Уиллис заметил, что Джойс слил часть прометия из заплечного бака, но не смог понять, что же замыслил новичок. Ну, теперь-то все прояснилось, только сержанту не стало от этого легче. Воздух в резервуаре держал бойца на плаву, и он медленно подгребал в направлении одного из вражеских снайперов. Невнимательный наблюдатель мог принять юношу за ещё один всплывший труп, но риск был просто адский, и Калхун заскрипел зубами от бессилия.
Приближаясь к врагам Императора, Оди Джойс думал о святом с линкора. Как бы сейчас гордился им этот прекрасный и ужасный великан! Как и святой, юноша оставил позади страх и сомнения. Прозрение посетило его во время жуткого морского перехода, родившись из мыслей о судьбе зуава, сброшенного за борт. Оди всё никак не мог позабыть то удивление в глазах рыцаря, и, чем дольше думал об этом, тем сильнее сердился на моряка, который погубил арканца. Вот поэтому, когда лодка пристала к берегу, Джойс пробрался в кабину рулевого. Сперва летиец нагло ухмылялся, но перестал скалиться, как только Оди схватил его за горло своими большими руками. Юноша смотрел, как глаза моряка лезут на лоб от потрясения, а сам всё давил и давил, понимая, что не ошибся — люди всегда удивляются, когда смерть приходит за ними.
Это отмщение показалось чистым, праведным. Как и святой, Оди Джойс свершил богоугодное дело голыми руками, но теперь у него был огнемет и ещё очень много дел впереди.
— Цельтесь в крылья! — закричал Темплтон, одновременно пытаясь разобраться в окружающем хаосе. Его «серые мундиры» сновали туда-сюда, отчаянно паля вверх, или отпрыгивали в разные стороны, уклоняясь от смертоносных пульсаций. Несколько бойцов опустились на одно колено, рискуя жизнью ради точного выстрела по вертким мучителям. Уцелевший «Парокровный» воин заблокировал ноги доспеха, превратившись в прочную орудийную платформу. Громоздкий тяжелый стаббер, ярко вспыхивая, терзал полог джунглей непрерывным потоком высокоскоростных зарядов и выбрасывал каскады пустых гильз. Из наплечных динамиков гремели военные марши, аккомпанируя искусственно усиленным проклятиям зуава. Его товарищ погиб во время первого налета, разнесенный на атомы несколькими перекрещенными потоками колебаний, и выживший рыцарь алкал возмездия.
