Джей Эм - Конфигурация
Хавенкор – мой родной город. А учился я в столице Свефа и всей системы Линаэна, Оррэ-Гилви, за свою красоту и великолепие заслужившем прозвание Блистательного.
Приятелей в Корпусе у меня было немало. Но настоящий друг всего один. Тайр Джайта, уроженец Телафа, пятой планеты. На Свеф он приехал, чтобы получить хорошее образование. По телафийским меркам его род считался довольно знатным, но на главной планете системы это мало что значило. В Корпусе на него поглядывали свысока. Ссориться в открытую мало кто решался: телафийцев отличал вспыльчивый нрав и крепкое телосложение. Но за глаза Джайту часто называли «темнокожим дикарём» или телфом, что уж и вовсе оскорбительно.
Я, отчасти из чувства противоречия, отчасти из любопытства, решил познакомиться с Тайром поближе. Наше знакомство началось в аудитории корпуса, а продолжилось в «Королевской шкатулке», одном из лучших столичных увеселительных заведений, куда мы заявились после занятий. Развлекаться здесь можно было как угодно, но мы предпочли налечь на «Янтарный нектар» и опустошили не одну бутылку. Достойным финалом вечера стала драка, причины которой я впоследствии вспомнить не смог. Зато отлично помню, что какой-то истеричный гилвийский аристократ начал размахивать передо мной фамильным кинжалом. И, наверное, порезал бы не только мою рубашку, если бы Джайта очень вовремя не оказался позади любителя поножовщины и не свалил его с ног могучим ударом в ухо.
Так мы с Тайром стали друзьями. Он был отличным парнем, на которого можно положиться во всём. Правда, моё самолюбие немного страдало оттого, что во время занятий борьбой он одерживал надо мной верх больше чем в половине случаев. Но если рассудить здраво, такому противнику проигрывать не стыдно.
А ещё, вопреки сложившемуся мнению, Джайта был умён и обладал немалыми познаниями – просто никогда особо не выставлял их напоказ. Но при этом имелись у него и свои слабости. О долге и чести он рассуждал, на мой взгляд, чересчур восторженно. Хотя теперь я понимаю, что мне и самому в те годы наивности было не занимать. Мне нравилось распространяться про справедливость, свободу и любовь к Родине.
Одним словом, мы были молоды и глупы. А судьбы миров вершили те, кто руководствовались совсем другими представлениями.
Когда однажды утром Джайта разбудил меня, встряхнув за плечо, и сказал, что началась война, я сонно протянул в ответ:
– Да иди ты…
– Вот дурак! – взорвался Тайр и выдернул у меня из-под головы подушку. – Думаешь, я шучу?
Я сел на кровати.
– А что – нет?..
– Пять минут назад официально объявили, что система Линаэна вступила в войну против хивинийцев на стороне коалиции Джай Ди Вонд!
Слухи о том, что война неизбежна, ходили давно. Но оставались всего только слухами. Реальные события всё равно свалились как снег на голову. Впрочем, мы тогда совсем не испугались. Образование, которое давали в Корпусе, каким бы престижным оно ни считалось, было всего лишь теорией, не исключая и «учебную практику». Мы думали, что хорошо представляем себе, о чём идёт речь. Но на самом деле это было не так.
Общежитие Корпуса гудело, как растревоженный улей. А мы с Джайтой гадали, получим ли назначение в войска. До окончания учёбы нам обоим оставался почти полный стандарт-год.
Позже стало известно, что последней каплей, нарушившей равновесие интересов, стало донесение вражеской разведки своему командованию. Донесение о том, что Вихревое оружие, которым якобы располагают нардионцы, одни из главных участников коалиции – чистой воды фикция, мыльный пузырь. И Джай Ди Вонд без всяких на то оснований пытается запугать им хивини и их многочисленных союзников. А раз супер-оружия нет – значит, перевес сил на стороне хивинийцев, и добиться межгалактического господства будет не так трудно.
В талантах докапываться до истины хивинийским шпионам отказать было нельзя. На тот момент Вихрь действительно существовал только как широко развёрнутая пропаганда и первые попытки научных разработок. Никто не предполагал, что нардионским учёным в кратчайший срок удастся эту ситуацию изменить.
Назначения мы с Джайтой получили. Понятно дело, курсантов Корпуса готовили не к солдатской службе. Мы оба стали капитанами крейсеров класса ЭВА-ФАД. Корабль Тайра назывался «Молния», мой – «Предводитель». Моему другу предстояло выполнять боевые задачи в нулевом секторе, рядом с центром нашей галактики. А «Предводитель» в составе отряда из двадцати пяти кораблей направили на территории хивини.
Там нам сразу пришлось несладко. Но поначалу боевые действия в космосе представлялись мне чем-то существующим совершенно отдельно от меня самого. Выстрелы – всего лишь нажатие на кнопки, беззвучные взрывы, которые наблюдаешь на мониторах… Когда «Предводитель» подбили, я понял, что опасность гораздо ближе, чем казалось. Чтобы предотвратить разгерметизацию, пришлось закрыть переборки в хвостовом отсеке. И несколько человек из команды осталось там, за ними.
Но в первое настоящее побоище я попал не в космосе, а на планете. На дружественном нам Гофосе – точнее, мы считали его дружественным, но, как выяснилось, его жители заключили с хивинийцами тайный союз. Не подозревая об этом, мы посадили корабли на гофосской базе, чтобы пополнить запасы продуктов и топлива. Гофоссы, обрадовавшись такой возможности доказать верность своему новому сюзерену, принялись методично расстреливать наши корабли и людей, многие из которых в этот момент были безоружны. Спаслось с Гофоса меньше трети отряда. Как взлетел наш корабль, я не помню, потому что незадолго до этого один из многочисленных осколков взорвавшегося линкора «Непобедимый» угодил мне в грудь, пробив двойную многоосновную броню. Отчётливо отпечаталось в памяти только как кто-то орал над самым моим ухом: «Капитан! Капитан!» Потом – видимо, из-за того, что я не желал подавать признаков жизни – звать стали по имени: «Ирлн, очнись, мать твою!»
Наверное, это был Вард Тиэр, мой первый помощник. Ему простительно. Он почти в два раза меня старше, и ниже по званию из-за того, что его род не такой знатный, как мой. Я многому у него научился.
«Несите его в корабль, он жив! Не вздумайте…» – прозвучало уже откуда-то из далёкого далека, и после этого всё вокруг заволокла плотная красная дымка.
Вард Тиэр принял командование «Предводителем». Мы вышли на орбиту. Запаса энергии едва хватило на то, чтобы совершить надпространственное перемещение до Лелиады, ближайшей союзной планеты. Нам оставалось только надеяться, что она остаётся союзной.
Когда я находился в лелиадском госпитале, пришли плохие новости из нулевого сектора. Коалиционные войска терпели поражение за поражением. Я попытался разузнать что-нибудь о Тайре, и мне сказали, что «Молния» сбита т’хонтирскими лучевыми пушками. Проклятый мир, одно сплошное болото… Джайта заслуживал гибели в более достойном месте.
После того, как осколок «Непобедимого» из меня вытащили, я не так-то долго кашлял кровью, лёжа в грязной больничной палате. Хирург-лелиадец говорил, что на мне всё заживёт как на собаке – и оказался прав.
За ранеными присматривала медсестра из линаэнского народа. Про себя я удивлялся, как она сюда попала, но ни о чём её не расспрашивал. Со временем медсестра начала поглядывать на меня с особенным интересом. Возможно, потому, что другие наши соотечественники, попавшие в этот госпиталь, такой завидной живучестью, как я, не обладали. А мои соседи по палате – лелиадец, который метался в бреду, и лишившийся одной ноги рифсвон, представитель расы разумных рептилий – являлись неподходящими объектами для какого бы то ни было интереса. Я отвечал на многозначительные взгляды и улыбки тем же, но дальше этого дело не зашло. Медсестра была хат. У линаэнцев четыре пола – элд, орн, исп и хат. Я орн, парой мне могут быть как хат, так и исп. Но меня всегда сильнее тянуло к испам. Помнится, Джайта подсмеивался надо мной из-за этого и говорил, что у меня «материнский комплекс», потому что моя мать – исп.
Покинув госпиталь, я вернулся на крейсер. Теперь на «Предводителе» была больше чем наполовину новая команда. Появилось несколько жителей союзных планетных систем.
Война продолжалась ещё почти полтора стандарт-года. Не так-то долго. Но в те редкие минуты, когда у меня была возможность задумываться на отвлечённые темы, мне казалось, что за это время я стал старше на несколько жизней.
А потом начался полный бардак. Другим словом, события, которые стали твориться после того, как нардионцы всё-таки построили свой чёртов Вихрь, не назовёшь.
Разбираться в принципе работы этого оружия у меня не было ни времени, ни желания. Знаю только, что Вихрь искажает и разрушает структуру пространства и времени. Первое же его испытание унесло в небытие четыре хивинийских протектората – одиннадцать населённых планет.
В самом конце войны, находясь в составе коалиционной армады, я девять раз был свидетелем применения Вихря. Видел, как расползающаяся чернота поглощает звёзды и планеты, и они исчезают бесследно, как будто их никогда не было в этой вселенной.
