Дмитрий Медведев - Старый Мертвый Свет
С тяжелыми баулами скрытно двигаться не получалось — даже просто тащиться было нелегко, руки заныли на полпути от дома, растягиваясь, как у орангутанга. Виктор представлял собой просто идеальную добычу даже для самого глупого и ленивого хищника. Конечно, коль уж возникнет необходимость удирать, сумки придется бросить. Но даже если он добежит до дома и захлопнет дверь перед самым носом у смерти, что потом? Еды толком нет, даже напиться нечем. Не слишком радостная перспектива. Зато о работе в Вирджинии можно забыть — это стало окончательно ясно, как только прямо перед Виктором из окна четвертого этажа выпала грузная женщина.
Уклоняясь от дождя из осколков, Виктор осоловело наблюдал, как дама обрушилась на росшее под окнами молодое дерево и стремительно помчалась навстречу земле под аккомпанемент хруста ломающихся веток. Он успел отвернуться как раз в момент удара ее головы о бордюр, зажмурившись от громкого сухого треска кости. Ну, надо же упасть именно так! К горлу подкатил ком, но Виктор удержался.
Всеми силами борясь с соблазном посмотреть на расплескавшиеся по рельефной брусчатке мозги, он поднял глаза выше, к разбитому окну. Оттуда на него таращился огромный качок. Даже снизу было видно, как поблескивает его вспотевшая лысина под ярким светом качающейся люстры, а на правой щеке полыхают алым четыре глубокие борозды, оставленные острыми женскими ногтями.
Качок дернулся к окну, но прыгать не стал — видать, не совсем дурак. Виктор опустил взгляд, прибавил ходу и совсем скоро вернулся на хорошо знакомую улицу. Вдалеке взвыли полицейские сирены, пару раз даже донеслись хлопки выстрелов. На душе стало полегче — похоже, стражи порядка уже проинформированы о том, с чем имеют дело, и церемониться с бешеными не будут. Виктор был железно уверен, что на предложение поднять руки вверх и встать на колени эти психи среагируют агрессией и получат ударную дозу свинца. Что ж это за болезнь такая? Прямо Обитель Зла, не хватает только непобедимой Милы Йовович в облегающем костюме. И опять вопрос, все тот же, набивший оскомину, но ничуть не утративший актуальности — что там с правительством? Почему громкоговорители не оживают? Бред какой-то!
Виктор вообще-то любил фильмы ужасов и книги жанра пост-апокалипсис, но ему никогда не приходило в голову, что такая типично фантастическая эпидемия в принципе может возникнуть и начать косить людкй, тем более сейчас, в такое время, когда про зомби не слышали только те, кто совсем не пользуется Интернетом и не ходит в кино. Такие вообще остались?
Последним препятствием стал подъезд, и Виктор шел наверх особо медленно, стараясь ступать бесшумно и не шуршать матерчатыми пакетами. Свет было решено не включать, уж лучше по-тихому, в потемках. Каково же было облегчение, когда Виктор, наконец, ввалился в квартиру, быстро захлопнул дверь, подпер ее плечом и заперся на оба замка. Дверь, конечно, доверия не внушала. Он бы такую высадил за полминуты, а то и быстрее, если постараться и правильно ударить. В Европе, как и в США, квартирные двери не отличались прочностью и служили скорее формальностью, знаком, ограничивающим территорию. Не готова старушка к такой напасти, ой, не готова — даже оружия ни у кого нет.
Бросив пакеты на кухне, Виктор стал размышлять, как укрепить вход. В дело пошел старинный и наверняка дорогущий гардероб, доставшийся от прежних хозяев, а следом и уродливый комод, приобретенный Леной в антикварной лавке. Во сколько обошлось им это несуразное чудо? Кажется, в полторы тысячи, если не больше.
Используя выбор жены в возведении баррикады, Виктор исполнился чувством удовлетворения — этот квазимодо мебельного мира только для такой задачи и годился.
— Ох, тяжелый, сволочь, — прокряхтел Виктор, последним усилиям прижимая комод к гардеробу.
Шкаф он на дверь наваливать не стал — она открывалась наружу — да и не смог бы, ибо тот не пролазил в проем, который было решено просто наглухо перегородить. По всему выходило, что тандем гардероба и комода сумеет задержать психов дольше, чем тонкая дверь.
После нехитрых операций по укреплению обороны настроение ощутимо приподнялось, а страх отступил. Негромко насвистывая незатейливую мелодию родом из девяностых, Виктор сполоснул свой стакан и привычно плеснул остатки виски из старой бутылки, затем взял в зубы сигарету и вышел на балкон. Он искренне надеялся, что бешеные либо уже перебиты, либо, как минимум, находятся на пути к этому, но увиденное превзошло худшие ожидания. Робкий оптимизм, зародившийся при звуках выстрелов, улетучился раз и навсегда.
Вход во двор дома, где жил Виктор, располагался со стороны тихого проулка, а окна и балкон выходили на оживленную широкую улицу. И то, что на ней творилось сейчас, не укладывалось ни в какие правила и рамки.
Виктор сходу насчитал четырех зараженных, каждый из которых был занят погоней за жертвой. Вот молодая девушка в велосипедном шлеме догнала щуплого мужичка в смешных бриджах и, повалив его на асфальт, начала молотить по голове руками. Тому почти удалось вывернулся, встать и бежать дальше, но девица, стоя на четвереньках, жадно впилась ему в ногу. Мужчина исступленно завопил, в момент сделал ручкой своим моральным принципам и, вырвав окровавленную конечность из капкана зубов, крепко ударил безумную коленом по лицу. Девица кубарем покатилась назад, но вскоре снова поднялась на ноги, как ни в чем не бывало. Освещение на главных парижских улицах было хорошим, и Виктор видел, что рот у девчонки перемазан кровью, к которой добавлялась кровь, хлещущая из сломанного носа. А ей все ни по чем.
Освободившаяся жертва побежала прочь, заметно прихрамывая. В голову Виктора вдруг закралась нехорошая мысль — а ведь этот мужик теперь тоже станет безумцем и будет бросаться на других. Вопрос один, как много времени ему осталось. Почему-то не было сомнений в том, что это заразно, и что гадость передается именно так. Раз уж мир решил сойти с ума, то он сделает это по полной программе, не оставив людям никакой надежды. Чем страшнее — тем лучше.
Молодой человек в хорошем костюме и с дипломатом в руке оказался менее удачливым. Его жертва, спортивного сложения парень, сумел убежать. Но псих (Виктор окрестил его директором) совсем не выглядел расстроенным. Он тут же ринулся в сторону одинокого голубого «Пежо», замершего на светофоре. Сидевшую за рулем блондинку парализовало от ужаса. Она просто таращила глаза на обезумевшего человека, пока тот бежал на встречу, и вздрогнула, когда директор в приступе ярости заколотил руками по боковому стеклу. Бедняга, ей было куда привычнее, когда такие ребята подходили, чтобы попросить ее номер телефона или пригласить на чашечку кофе. Такое навязчивое внимание она, похоже, еще не встречала.
Стекло треснуло, и это вывело девушку из ступора. Она резко тронулась, бросив сцепление, и машина с визгом сорвалась с места. На ее пути возник еще один безумец, хорошо знакомый Виктору. Чернокожий здоровяк выставил вперед руки — видимо, инстинкты у них еще сохранились — но не отступил, и оказался на капоте. Девушка затормозила в пол, многострадальные шины аж задымились, и незадачливый пешеход кулем свалился на асфальт, здорово приложившись головой и, кажется, потеряв сознание. А может, он и вовсе коней двинул, хоть в это Виктору верилось слабо.
Секундной заминки хватило, чтобы до машины добрались еще двое зараженных — назойливый противный директор и девушка в униформе какого-то заведения быстрого питания. Виктор понял, к чему все идет, когда треснутое боковое стекло дрогнуло под новым ударом, и руки зомби дотянулись до вновь оцепеневшей блондинки. Она ведь могла вырываться, ехать, бежать! Да что ж такое-то, от досады Виктор начал грызть ногти на левой руке, совсем как в детстве.
Разыгралось леденящее кровь, но в то же время завораживающее зрелище, от которого Виктор был не в силах оторвать глаз. Наверное, это заложено в нас природой, иррациональная тяга к любованию сценами насилия, несмотря на то, что оные всегда оставляют паршивое ощущение. Точно так же подростки шерстят YouTube в поисках видео уличных драк, убийств и ограблений. Людям словно не дает покоя вопрос, до чего способны дойти их сородичи в состоянии аффекта или под воздействием наркотиков. Здесь состоянием аффекта или запрещенными веществами и не пахло — эти люди были больны, и очень тяжело. А судя по совершенно неадекватному виду «пациентов», еще и неизлечимо.
Виктор вообще на удивление безболезненно и спокойно принял этот факт, небрежным штрихом добавив его в свою картину мира, давно сложившуюся и упорядоченную. Более того, он четко осознавал, что это лишь начало, дальше будет куда хуже. При виде уличного хаоса последние сомнения развеялись.
Теперь уже со всех сторон слышались, то тише, то громче, крики, удары, звон стекла и скрежет металла, город начал погружаться в алое море насилия. Все это так увлекло Виктора, что он и думать забыл о сигарете и вспомнил о ней, лишь когда тлеющий огонек обжег губы. Выругавшись, Виктор выплюнул окурок с балкона вниз.
