Александр Авраменко - Тевтон
Хорошо, что Курта специально тренировали обращать внимание и фиксировать любые мелочи, а благодаря особым навыкам, которым его обучал по секрету от всех покойный Кугель, юноша оказался способен засечь призрака. Ну а простые солдаты?..
Приборы тепловидения смогут помочь, интересно? Впрочем, пожалуй, смогут. Если, конечно, чужаки не притащат с собой вуку-вуку, которые обесточат всю интеллектронику и высосут энергию из питающих систем. Это просто счастье, что главный реактор упрятан в целях безопасности слишком глубоко под землей, и ни одна ракета до него не достанет. Иначе после захвата причала, когда враги отключили подачу энергии с орбиты, база осталась бы совершенно беззащитной. Не действовала бы система противовоздушной обороны, хотя при налете она себя абсолютно не оправдала. Ни силовое поле, ни орудия непосредственной обороны. А самое главное – големы охраны. Их хоть и побило осколками, а кое-какие из машин угодили и под прямое попадание, большинство все же оставалось в строю. А это уже обнадеживало.
Курт не привык доверять пехоте, пусть кнехты и зарекомендовали себя неплохими солдатами. Но как они поведут себя, оказавшись в настоящем бою? Впрочем, утром все выяснится…
Ему досталась командирская модификация серийной машины – «Левиафан-2». До предела автоматизированный агрегат. С единственным членом экипажа – им самим. В обычных танках внутри было по два человека – водитель и стрелок. Курт же мог управлять машиной и вести стрельбу одновременно. Та подчинялась голосовым командам. Проверив доставшееся ему чудо тевтонских технологий и убедившись, что оно полностью исправно, снаряжено и готово к бою, Вальдхайм приступил к осмотру остальных танков своего нового подразделения.
Первое – экипажи. Впрочем, их внешний вид обнадеживал. Среднего возраста, коренастые, крепкие шрехты, отслужившие уже по два-три пятилетних контракта. Опытные танкисты. Во всяком случае, танки они знали «от» и «до». Но в настоящем бою, естественно, не участвовали. Да и с кем воевать-то? Последнее восстание аборигенов на Тевтонии подавили с помощью големов. А на Фобосе танки в бой не пускали: на базу негеры не нападали, а в форты отдельные машины не посылали. Слишком они были дорогими, чтобы терять их без объяснения причин. Так, учения, маневры, марш-броски, учебные стрельбы.
И это было плохо. Можно ли воспитать и обучить идеального солдата в тепличных условиях полигонов и тренажеров? Конечно нет. Как ни моделируй самую достоверную виртуальную реальность, как ни увеличивай эффект присутствия, внутри солдата, находящегося в голотанке, всегда сидит подсознательно знание того, что, несмотря на удары нейрокостюма, опять же моделирующего поражение машины или ранение, стоит ученику выйти из тренажера, как он вновь станет живым и здоровым, не имеющим ни царапины.
Настоящий же бой – совсем другое дело. В нем стреляешь и попадаешь, при удаче или навыке, естественно, не только ты, но и, самое главное – в тебя. Убивают – по-настоящему! И если пуля или осколок попадает в тебя, то течет не бутафорская, а самая натуральная кровь. Твоя собственная! И до медпункта могут не всегда доставить вовремя. А даже если и притащат, врач, бегло осмотрев твое прошитое насквозь тело, бессильно разведет руками, не имея возможности вытащить тебя с того света. Да, оторванная конечность навсегда останется таковой, и никакое противошоковое снадобье не спасет от жуткой боли и последнего вздоха. И грохот разрывов, и свист пуль, и верещание осколков – реально несут смерть. Настоящую. Убивающую. Навсегда…
Курт сам, пока не побывал в бою и не увидел, как гибнут люди, пусть даже шрехты, не понял, что такое настоящая война. Без жалости к врагу, без пощады к мирным обывателям. Всесокрушающая и безгранично жестокая! Не разбирающая, мужчина перед ней или женщина, ребенок или беспомощный дряхлый старик.
Война, это такая штука, которая не щадит никого и ничего. Курт повоевать успел. Почти два года службы. Из них – больше года настоящих боевых операций. Да, на Тевтонии бывали мирные периоды, когда не было мятежей, гражданских войн, восстаний. Но для ягд-команд мира не существует. Никогда. «Солдаты вечной войны» – так когда-то назвал их, будучи в лирическом настроении, покойный генерал-фельдмаршал. И гонял своих подчиненных до седьмого пота. Не жалея, не давая слабины. Ибо каждая поблажка гарантировала смерть в бою…
– У вас тяжелый взгляд, господин гауптман.
– А?.. Прошу прощения.
И осекся под недоумевающими взглядами танкистов. Человек, пусть и машинально, попросивший прощения у шрехтов?! Воистину, планеты становятся квадратными, в вакууме можно дышать, а каждому павшему гарантирована вторая, третья и так далее жизни.
Вальдхайм не стал орать, желая исправить ошибку. Смысл? Все равно начнется атака на базу, и эти вот ветераны-контрактники полягут. Хорошо, если перед гибелью смогут захватить с собой хоть какую-то, пусть и самую маленькую компанию врагов. А если умрут зря, впустую? Без малейшей пользы? В том же, что шрехты погибнут, сомнения не было. Впрочем, если штурм начнется утром, мало кто выживет. Слишком большие потери в личном составе. Слишком много разбито орудий. Слишком мало кнехтов, боеприпасов, техники. Фактически они уже мертвецы. Пока – живые мертвецы. Но после боя большая часть тех, кто сейчас спасает из-под развалин уцелевших, помогает раненым, лихорадочно раскапывает обвалившиеся склады в поисках уцелевшего вооружения, перейдет в разряд настоящих мертвецов…
– Танки все исправны?
– Так точно! – Хор шести глоток.
– Что ж… Меня вы можете обмануть. И я могу чего-то не заметить в темноте. Но вот их… – Курт махнул рукой в сторону горного хребта, время от времени озаряемого вспышками вражеских ковчегов, несущих в трюмах солдат и технику, – …не обманете. Так что – думайте сами. И собственной головой. На сражение даю следующую установку: не высовывайтесь! Стреляйте только тогда, когда на сто процентов будете уверены в поражении врага, либо – когда от меня поступит команда. Старайтесь использовать укрытия, развалины. После выстрела сразу меняйте позицию. А замаскировавшись, помните, что, какая бы удачная она ни была на первый взгляд, позиция всегда должна иметь путь к отступлению. А сейчас – отдых. Пехота нас постережет, и в случае чего – разбудит. Ясно?
– Так точно!..
Вальдхайм вернулся к своему танку. Тот стоял под навесом из маскировочной сетки. Обошел вновь вокруг – что ж, пока сгодится. А утром, как рассветет, сразу все станет ясно. Чуть усмехнулся: если, конечно, доживем до утра. И нас не расстреляют с большой дистанции, как вчера. Или не перережут невидимки. Впрочем, слишком много «если». Если солдат начинает задумываться на войне, значит, что-то идет не так…
Курт забрался внутрь танка. В машине было тепло и уютно. Успокаивающе мерцала приборная панель. Щелкнул переключателем рации.
– Первый, я «Левиафан-один». Проверка связи. Как слышно?
В наушниках пискнуло, потом усталый голос ответил:
– «Левиафан-один», это Первый, слышу вас хорошо. Какие новости?
– Мы готовы к бою.
– Хоть одна хорошая новость… Отдыхайте до утра. Там видно будет.
– Вас понял, Первый. Благодарю.
Отключился, раскинул сиденье, превращая его в лежак. Отрегулировал температуру в отсеке, сделав чуть теплее. Затем вытянулся на неожиданно удобном месте, запрокинул руки за голову.
Всего сутки. А столько всего произошло… Вчера еще был мир. Сегодня – уже война. Неожиданная, горькая. Метрополия наверняка в курсе событий. Пропущен очередной сеанс связи. Да и спутники-ретрансляторы должны были передать на планету то, что увидели в космосе – атаку неведомого врага. Так что врасплох остроухие не застанут. Орден – не племя шрехтов. Это могучая сила! И врагу он покорится только тогда, когда на планете не останется живых людей. А мертвые, как говорится, позора в гибели за Родину не имеют…
Впрочем, за себя Курт не боялся. Он-то в любом случае уцелеет. Если придется – прорвется через порядки противника и уйдет в оазисы. Там, совсем недалеко, есть секретный бункер, о котором знали только члены ягд-команды и наместник. А тот сейчас на Тевтонии. В укрытии – небольшой корабль, на котором можно будет выбраться с Фобоса. А довести люгер до Гроссбурга он сможет даже в одиночку. Так что… Курт улыбнулся своим думам, и вдруг вздрогнул: почему-то перед закрытыми глазами возникло лицо будущей супруги. С чего бы?.. А, ерунда. Перевернулся на правый бок и через мгновение уже спал крепким, но чутким сном. Утром – бой, который отнимет много, очень много сил. А ему во что бы то ни стало нужно выжить. И вернуться домой…
Глава 10
Едва взошло солнце, еще не успел развеяться рассветный легкий туман, упавший на остывшую за ночь траву, как выставленные по периметру наблюдатели подали сигнал. Протяжный, заунывный звук рога пронесся над базой, подхваченный в десятке мест. Рев заставлял людей вскакивать с лежанок, с термоматрасов, расстеленных прямо на земле, торопливо протирать глаза и облачаться в защитные костюмы. Проверка оружия и боезапаса, ледяная вода в лицо, чтобы окончательно проснуться, несколько глотков горячего настоя из термосов, приготовленных дежурной сменой поваров, батончик энергетика в рот и – бегом к месту построения своего подразделения. После короткой переклички – вновь бегом, к позициям. И уже в окопах и блиндажах перевести дух, унять дрожащие от выплеска адреналина руки.
