Андрей Петракеев - Позывной «Омега»
– Всё своё вожу с собой, мистер Олива, – немного усмехнувшись, ответил Дик. – Как я открою квартиру?
– У консьержа возьмёшь ключи, дом приличный.
– Хорошо, понял.
– Вечером, часам к восьми, подтягивайся к заведению «Аматти», это на пересечении Блинкс и Прадо, отметим завершение операции, заодно и поговорим.
– Я буду, – ответил согласием Варго, и Олива отключился. Он ещё покружил по кварталам, то увеличивая скорость, то сбавляя почти до полной остановки и паркуясь на минуту, а потом разворачиваясь в «слепых» зонах. После того, как точно удостоверившись, что за ним никто не едет, Варго рванул по адресу своего нового жилища, подумывая, что теперь стал богаче ещё на десять тысяч. Ганс не расставался со своими деньгами и оставил их в пластиковом пакете, между сидений. Припарковавшись в паре кварталов от своего нового дома, Дик развернул пакет, собираясь переложить деньги в свою небольшую сумку, и обнаружил небольшую пластиковую карточку, похожую на те, которыми пользуются в общественном транспорте. Только эта была без магнитных полос и логотипов фирм-перевозчиков, да и толщиной больше, чем стандартная.
Варго уже давно работал «чистильщиком», потому почти сразу же опознал в карте маячок. Однажды он видел такой у своей жертвы, которую должен был убрать и инсценировать нападение грабителей. Тогда он имел оплошность взять себе такую карту, посчитав её простым чекаутером. Буквально на следующий день его временное логово осадила полиция. Он тогда чудом смог уйти, но уже через пару часов его прижали снова. Его будто вели. Тогда он правильно посчитал, что с вещами убитого прицепил и маячок, по наводке которого его и находят. Он избавился тогда ото всех вещей, а через месяц, когда покупал себе пару камер-липучек, увидел у торговца и знакомую карту. Торговец и рассказал ему тогда, что это за гаджет.
Недолго думая, Дик быстро переложил деньги и вылез из мобиля. Он зашёл в ближайший маркет, купил упакованный в пластиковую коробку пищевой минимум – набор продуктов для быстрой готовки и, пройдя на кассу, расплачиваясь, как бы ненароком уронил пресловутую карту-маячок. Он не сомневался, что кто-то из стоящих в небольшой очереди людей видел потерю.
Сев в мобиль, Дик как бы чуть замешкался, склонившись к рулю, а сам наблюдал за выходом из магазина. Из дверей выскочил молодой парень и, постоянно оглядываясь, рванул вдоль улицы. Дик улыбнулся, завёл двигатель и, развернувшись, поехал прокатиться ещё. Мобиль следовало сменить, Ганс оставил кому-то метку, будто зная, что сегодня его последний день.
Глава 21
Вероника принесла на подносе кофейник, пару чашек и несколько розеток со сладостями. Поставила на стол в гостиной.
– Время кофе, мистер Олива! – позвала она Молчуна, который вновь полдня просидел у терминала.
– Иду, – механик прошёл к столу, подсел. Вероника поставила перед ним чашку, налила из кофейника ароматного напитка.
Несколько минут они пили кофе молча, Вероника пододвигала Молчуну розетки с вареньем и джемом, но тот упорно игнорировал сладости, он любил кофе без посторонних продуктов, не клал даже сахар.
– Расскажешь про себя? – как бы невзначай спросила девушка, опустив при этом глаза.
– А что ты хочешь услышать?
– Как тебя имплантировали?
– Так же, как и тебя, – Молчун усмехнулся. – Единственным отличием является лишь то, что я осознанно пошёл на имплантацию.
– Расскажешь?
– Тебе это очень интересно?
– Я хочу знать о тебе больше. – Девушка отставила чашку, сложила руки перед собой. – Ты весь таинственный такой, постоянно молчишь, возишься с терминалом, что-то ищешь там. Я готова быть с тобой всегда, пойти за тобой куда угодно. Я думаю, что не ошиблась, доверившись тебе, не ошиблась, когда отринула все свои связи с прошлым, выложив тебе всё, что я знаю. Мне некуда идти, некому довериться, кроме тебя. Но в ответ я хочу знать о тебе хоть что-то.
Молчун с минуту смотрел в глаза девушки, потом медленно кивнул.
– Хорошо. Я не только расскажу, я покажу тебе.
– У тебя есть видео? – удивилась Вероника.
– Лучше, – Молчун постучал пальцем себя по виску. – У меня есть память.
Он принёс кабель-контакт с двумя разъёмами для имплантов, усадил Веронику на диван, аккуратно подключил кабель к её импланту, а потом, сев рядом, подключил второй конец к своему.
– Просто закрой глаза, я буду транслировать тебе картинку, как я её помню, попутно буду пояснять. Ты будешь воспринимать мыслеобразы, ничего не говори, если что-то непонятно, просто возьми меня за руку и сожми. Я поясню.
– Да, – Вероника кивнула. – Я готова.
«…Дома пылали, будто были построены не из пенобетона и пористых блоков, а из картона. Густой чёрный чад поднимался над городком, его сносило несильным ветром в сторону пустошей, туда, куда шли повстанцы».
Два года назад никто не придал значения с виду безобидному шествию тысячи человек по улицам столицы. Единственным лозунгом, который выкрикивали вышедшие на улицы люди, были слова – «Долой гнилую власть»!
А два года спустя случился мятеж, вооружённые, просто хорошо вооружённые и организованные люди, захватили власть. Они, ничуть не стесняясь, убивали любого, кто им сопротивлялся. Число повстанцев оказалось невообразимо огромным. Из столицы они веером расходились по остальным городам, с ходу подавляя сопротивление регулярных войск.
Орбиту планеты блокировали невесть откуда взявшиеся военные корабли. Ни один транспортный или пассажирский корабль не смог выбраться с планеты, хотя на её поверхность попадали.
Ему было лет семь, кажется, когда всё случилось. Он стоял посреди улицы и смотрел на свой дом, который горел как обычная картонка. Отец, кадровый военный, мать – штатский связист, они были военной семьёй и жили в военном городке. Повстанцы не жалели никого. Дейтритовые заряды, разрушающие всё на своём пути, а потом и фугасы с гамматермитной начинкой заставили бетон плавиться как пластик. Люди сгорали за несколько секунд. Ему повезло, он ловил гольцов в небольшом пруду за городком и, как только загрохотало, спрятался в камышовнике. Он видел, как мимо едут повстанцы, засученные рукава форменных курток, сдвинутые забрала тактических шлемов, они смеялись, балагурили, будто и не было полчаса тому назад того ада, который они устроили. Будто и не у них на глазах сгорали люди – женщины, дети. Мужчин, пытавшихся оказать сопротивление, расстреливали в упор, нашпиговывая свинцом.
И вот он стоит посреди улицы, слёзы текут сами, просто текут. Рот раскрыт, дыхание прерывистое. А у оплавленной стены дома, его дома, два обугленных трупа. Это уже и не трупы, почерневшие скелеты, гамматермит сжёг всю плоть. Его родители. Мать и отец.
Кто-то схватил его за руку, кто-то что-то орёт ему в ухо, вот удар по щеке, а он бьёт в ответ, но промахивается. Его трясут, что-то пытаются объяснить, куда-то тащат…»
В себя он пришёл в подвале какого-то здания, помимо него там были ещё три девочки, и все три плакали, беспрестанно подвывая.
– Нас четверых укрыл какой-то фермер. Мы жили у него на ферме около месяца. Жили в подвале, на ферму частенько наведывались повстанцы. Как я попал к нему, кто меня тогда вытащил из этого ада, я не помню, да и не суть важно теперь. Мы прожили с девчонками у фермера до того момента, когда федералы смогли снять орбитальную блокаду и высадить десант. Тогда нас перевезли в инфильтрационный лагерь, где мне предложили поступить в кадетскую школу на Ливе. Мои родители были военными, потому я, не задумываясь, согласился. Когда я отучился первый год в кадетской школе, тамошнее руководство, в свою очередь, вынесло предложение на имплантацию. Они играли на наших чувствах, ведь большинство кадетов были сиротами, потерявшими родителей в той войне. Нам предлагалось отомстить. Многие отказались, а я и ещё несколько парней согласились. Вот так меня имплантировали. После этого перевели уже на военную базу, и там мы обучались уже по отдельной программе.
«…распределение он получил в отряд глубокой разведки. Здесь служили исключительные головорезы, как показалось сначала. Вилли Рваный, штатный доктор, Тони Два Пальца, снайпер, Николас Скромняга, мастер ножевого боя, Фёдор Секатор, мастер огневой поддержки и тяжёлого вооружения, Микаэль Сыроед, специалист по взрывчатке, и Джим Гадёныш – их командир, отвечающий за выживание группы. Его прозвали Молчуном за то, что он никогда ни о чём не спрашивал, не интересовался делами других, а разговорить его стоило многих трудов. Свои обязанности Молчун исполнял беспрекословно чётко и быстро. Рон Молчун стал штатным «сенсором-отмычкой» команды разведчиков, «механиком», как ещё называли его. Электронные системы наблюдения и слежения, датчики, сенсоры, сканеры, любая электроника, всё было на Молчуне. В бригаде их прозвали «Семь Гномов».
Сначала их забрасывали в глубокий тыл повстанцев на тех планетах, где мятеж случился недавно. Команда проводила по месяцу и больше в рейде, наводя на лагеря и базы мятежников бомбардировщики армии. Потом задания стали усложняться, и теперь, чтобы попасть в нужный район, команде приходилось преодолевать невероятные препятствия. Молчун – единственный имплантированный боец, все системы слежения, охраны и оповещения брал на себя. Он первым обнаруживал их, дистанционно «вскрывал» программы, под которыми работали устройства, изменял, подправлял.
