Игорь Огай - Прорыв осады
– Я… – капитан не удержал марку, лицо его вдруг отразило душевные терзания неодолимой силы. Садясь в машину к Федору, он, конечно, ждал подобного вопроса. Но не такого напора! – Я могу…
– Подумать? Нет, – отрезал Потапов. – В данных обстоятельствах те минуты, что мы говорим с вами и о вас, – бесценное, потерянное даром время.
– Понаблюдать, – нашелся опер.
Потапов медлил лишь секунду.
– Хорошо. Понаблюдайте. Предупрежу только о двух вещах. Во-первых, здесь скоро может стать опасно. Во-вторых, не надейтесь унести на сторону какую-либо информацию. Все равно найдем и удалим ее из вашей памяти. У нас бывают проблемы, но с такими элементарными вещами мы справляемся легко.
– Согласен, – опер кивнул с таким явным облегчением, что Павел понял: удара в спину от него можно не ждать. Сейчас капитан действительно всего лишь хочет разобраться, во что же на самом деле он ввязался.
Шеф уже отвернулся от Анатолия. Не забыл, само собой, – отложил проблему в пользу решения более насущных вопросов.
– Это все-таки был ультиматум, – произнес он. – Настоящий. И если у них действительно верховодит ящер, то ему плевать на нашу вчерашнюю демонстрацию.
– Он случайно не проговорился, зачем ему все-таки нужен египтянин? – осведомился Федор.
– К счастью, нет, – отозвался Шеф.
– Почему – к счастью?
– Потому что иначе мы бы сейчас ломали голову, зачем он это сделал и насколько ему можно верить.
– А может, отдать к чертовой матери? – усомнился вдруг Филиппыч. – Нет, ну правда. Разнесем же полкорпуса. Наделаем трупов. Самого ящера, конечно, не уложим.
– Если придет смарр, трупов мы не наделаем, – произнес Павел. – Он придет один и возьмет то, что нужно. Сопротивление в этом случае не имеет смысла. Если же придет не ящер, то мы справимся так же легко, как вчера.
– И это будет значить, что ему либо нужно избавиться от балласта нашими руками… – произнес Потапов, – либо избавиться от нас, но обязательно местными, земными методами. Учитывая трепетное отношение смарров к конспиративному режиму, возможны оба варианта.
– Надо людей из корпуса убирать, – проговорил вдруг Евгений Саныч. Это было ново, в оперативном планировании он обычно не участвовал, предпочитая бизнес-планы боевым. – Опять всему «Стройтресту» отгулы оплачивать.
– Приступайте, – согласился Шеф. – Максимально оперативно. Вплоть до объявления пожарной тревоги.
– Охрану – тоже, – подсказал Павел. – Не дай бог, сопротивляться начнут.
Директор вскочил и едва ли не бегом покинул кабинет. Главного он добился – с пользой для дела обеспечил себе отступление.
– Сколько людей они могут выставить? – спросил в пространство Филиппыч и почему-то посмотрел на Павла.
Тот пожал плечами.
– Вчера мы вывели из строя шестерых. Может быть, семерых. Если сегодня они решаются на ультиматум, значит, имеют минимум втрое-четверо больше.
– А почему не вдесятеро? – заинтересовался Сергеев.
– Потому что вначале они все-таки объявили ультиматум, – объяснил Шеф.
– Слушай, да какая разница? – возмутился Филиппыч. – Вчетверо, вдесятеро… Да хоть бы и вдвое всего! Оборонять здание втроем нереально… – он покосился на Анатолия, который одним своим присутствием при таком откровении вызывал неприязнь. – Тебя, Сергей, извини, я в расчет не беру, да и сам я боец больше позиционный… «Колпачки» и лучеметы – это само собой. Но разорваться мы все равно не сумеем! Где-нибудь просочатся и если не уведут контактера, так грохнут.
– Не надо разрываться, – произнес Павел. – Весь первый этаж – гиперборейский, не мне тебе рассказывать, куда ведут их окна. Или, вернее, куда они не ведут. Значит, войти в корпус можно только через вестибюли либо через второй этаж. Наш подъезд выходит на территорию фабрики, – чтобы сюда ворваться, нужно сперва преодолеть ВОХР на воротах. Это несложно, но чревато лишним шумом раньше времени. «Стройтрестовский» вестибюль, наоборот, смотрит прямо на улицу. Его и нужно прикрывать в первую очередь.
– Раз плюнуть, – фыркнул Федор. – Под «колпачком» достаточно просто стоять в дверях.
– Годится, – произнес Шеф тоном вынесения окончательного вердикта. – Так и поступим. Пехота в подъездах, мы с Семеном на этаже, обеспечиваем наблюдение и оперативный резерв. Федя, ну-ка…
Договорить он не успел, ценное указание было прервано телефонным звонком. Шеф осекся на полуслове, подобрался, дождался второго сигнала. И только тогда взял трубку.
– Да… Да, я… Нет, я дал ответ еще в первый раз… Что?.. А вот этого не советую. Вы горько пожале…
Он отнял трубку от уха, в которой были слышны сигналы отбоя. Потом бросил ее даже не на аппарат – на стол и метнулся к окну. И глаза его полезли на лоб.
– Ну все, пехота, мы в осаде! Семен, живо в оружейку! Каждому по «колпачку», нам с тобой лучеметы. Федя, на ту сторону здания – держи уличный вестибюль. Паша – наш подъезд. Да шевелитесь, черт!
Рефлексы, рефлексы… Куда все успело подеваться? Еще пару лет назад он действовал бы, не дожидаясь приказов. А сейчас едва лишь успел сообразить, что обстановка вдруг резко превратилась в боевую. Он вскочил и вслед за Федором бросился вон из кабинета, на ходу выдирая из кобуры оружие. Не важно, чего там углядел Шеф через окно. Двери в вестибюле прозрачные, оттуда тоже все прекрасно видно.
К черту лифт, два пролета на одном дыхании…
Гиперборейская дверь – мимо. Лишь шальная мысль, что при случае сойдет за укрытие…
Турникеты в прыжке – некогда ждать зеленого глазка. Да и включать его некому – директор «Стройтреста» все-таки успел убрать из здания всех лишних людей… Когда успел?
Павел карасиком нырнул за пустующую стойку охраны – ни к чему раньше времени демонстрировать активность. И от души матюгнулся, когда задетый локтем офисный стул на колесиках неторопливо выкатился на середину зала.
Стойка была хорошая – широкая дуга, возведенная, похоже, из кирпича, а не из гипсокартона на каркасе. Не хватало только хорошей бойницы, а так почти что готовая огневая точка. Маленькая крепость поперек прохода в здание, с отличным обзором и сектором обстрела. Впрочем… Смотря из чего будут стрелять. Если кирпич в один слой, от «калашникова» он не спасет.
Не поднимаясь на ноги, Павел подкатился к краю, осторожно выглянул…
Да, здание, похоже, действительно было в осаде.
И от этого зрелища действительно могли вылезти на лоб глаза.
Первый крытый армейский грузовик с большой белой звездой в круге на борту уже разгрузился и на глазах у Павла тронулся с места, освобождая проезд для следующего. Четыре отделения пехоты шустро разбежались по укрытиям, которых на стоянке хватало с избытком – большинство стройтрестовцев забрать свои машины не успели.
Второй грузовик шумно выдохнул пневматикой тормозов и остановился чуть ли не юзом. Команда на нерусском языке отчетливо донеслась сквозь остекление вестибюля. Задний борт кузова откинулся, и оттуда по двое бодро посыпались солдаты в ладной форме морской пехоты США, но при этом в голубых касках, затянутых почему-то сверху зеленой маскировочной сеточкой.
– Какого хрена… – прошептал Павел и огромным усилием воли отказался от попытки протереть глаза.
Так, спокойно. Еще раз: грузовик, памятный аж по фильмам «Рэмбо», голубые каски с читаемой даже отсюда надписью USA, неизменные М-16 в руках, и каждый пятый – негр.
Еще сомнения есть? Он отполз обратно, дотянулся до стоящего на стойке местного телефона и на ощупь набрал номер кабинета Потапова. Тот, как ни странно, не только успел вернуть трубку на аппарат, но и сподобился взять ее при звонке.
Сформулировать свой вопрос как-то цивилизованно Павел не смог. И потому лишь повторил:
– Ну и какого хрена, Шеф?
– Паша! – рявкнул тот. – Не смей занимать эту линию!
И дал отбой.
Сообразив, что мог вмешаться в переговорный процесс, Павел решил не обижаться. Так же на ощупь вернув трубку обратно, он снова выглянул за край стойки.
Второй грузовик за это время успел уехать. Вместо него, рыча потревоженным драконом и лязгая гусеницами, подкатил квадратный натовский М113 с крупнокалиберным пулеметом на плоской крыше и торчащим за ним бойцом. Корежа асфальт, бронетранспортер лихо развернулся и встал к подъезду широким крутым лбом.
– Твою мать… – прошептал Павел.
Стойка охраны больше не казалась надежным убежищем. Двенадцатимиллиметровый ствол прошьет и два слоя кирпича, и три… А если слой все-таки один, то справятся и винтовки морпехов. Вот и что теперь? Начинать стрелять первым?
В этот миг снаружи кто-то из лейтенантов вооружился мегафоном. Предложение было стандартным, произнесенным на вполне понятном русском, но с характерным, коверкающим «р» акцентом:
– Бвросайть овружие и выходить с поднятый руками! Фри минутеc, чтобы думать!..
Три минуты. Черт… Черт! Ну и где этот Пронин с «колпачком»?!
