Василий Головачев - Шанс на независимость
— Нужно сопровождение.
— Дадим.
— Я имею в виду информационное: впрыснуть порцию «дезы», создать видимость сходящихся к центру потоков информации. Плюс маневры с приковыванием внимания.
— Об этом и пойдёт речь. Есть одно «но». Гловитц очень мощный пси-манипулятор и свободно читает мысли других. Поэтому работать надо на полном серьёзе, иначе операция сорвётся. Простого кодиранта ему не подсунешь. «Деза» должна просочиться такая, чтобы комар носа не подточил. Кроме того, и Гловитц, и Есенберлин положат глаз на того, кого уже знают: на Олега Харитоновича и на тебя. За тобой уже пошли.
— Лично я ничего не заметил, — нахмурился Афанасий.
— Они установили слежку за Шехой, — напомнил Тамерлан. — А значит, знают, что она твоя жена.
— Девушка, которая шла за ней до подъезда!
— Шехерезаду охраняли, парни тоже не зря хлеб едят и кое-кого заметили, в том числе и твою девушку.
— Не слишком ли демонстративно устроена слежка?
— Возможно, это сделано намеренно, чтобы ты задёргался. И ты «задёргаешься». За тобой они тоже устроят слежку, а мы будем следить за ними и готовить свой ответ. Сможешь потерпеть три-четыре дня?
— Речь не обо мне. Шеха… Шехерезада нервничает.
— Она не будет нервничать, — сдержанно объявил Тамерлан. — Хотя тебе придётся больше уделять ей внимания.
— Может, её куда-нибудь на время отправить? — предложил Войнович.
Дверь в спальню открылась, на пороге возникла Шехерезада с горящими щеками.
— Извините, я услышала… никуда не поеду! Я останусь с ним!
Мужчины окинули её оценивающими взглядами.
Войнович встал, похлопал Афанасия по плечу, вышел в прихожую.
Поднялся и Тамерлан.
— Надеюсь, ты понимаешь, чего хочешь.
— Понимаю, отец!
— Хорошо, коли так. — Захария Салахетдинович косо глянул на смущённого Афанасия, направился вслед за генералом.
Афанасий вышел их проводить, развёл руками.
— Понимаете…
— Ничего, бывает, — подмигнул Войнович Тамерлану. — Как говорится: чего хочет женщина, того хочет бог. Завтра утром зайдёшь в АНЭР, и пусть тебя увидят все.
— Понял.
Из гостиной вышла с гордым видом Шехерезада, прижалась к спине мужа.
Гости пожали ему руки, кивнули Шехерезаде, вышли.
— Прости, что я… — потеряла она свой воинственно-гордый вид. — Я не хотела подслушивать, так получилось.
— Дело не в этом.
— А в чём?
— Тебе угрожает опасность.
— Но ведь это означает, что она угрожает и тебе!
— Я мужик.
— А я женщина, которая тебя любит!
Он повернул голову, и она прижалась горячей щекой к его щеке.
3
Тренировками обратной биосвязи как способом научиться сознательному психосоматическому регулированию Роман занимался ежедневно, по утрам и вечерам. Они позволяли поддерживать физическое здоровье и достигать желаемого ментального результата гораздо быстрей.
Ещё во времена занятий «бессозналкой» с Вохой и особенно форсированным альфа-гипнозом с профессором Играевым ему удавалось освободиться от бессознательных искажений своих волевых решений и вывести способности на уровень сознательного контроля биоритмикой либо, наоборот, переключать их на уровень «немысли», чтобы тело решало проблему исключительно с помощью защитных рефлексов. И всё же хотелось достичь большего, для чего он произвольно менял физиологическую активность в определённых частях тела, а затем эту активность усиливал до максимума и заставлял сердце питать именно эти мышцы, сознательно управляя установившимся контуром обратной связи «соматика — сознание».
К данному моменту он научился так регулировать физиологические процессы, что мог самопроизвольно останавливать сердце на несколько минут, дышать кожей и контролировать любой орган, отключая его автоматическое бессознательное управление.
Помогала достичь этого состояния визуализация будущего действия — он представлял поэтапно всю операцию — и длительная концентрация внимания.
В принципе, каждый вид спорта требует концентрации внимания от спортсмена и умения сосредоточиваться на достижении результата. Роман спортсменом не был, однако и ему необходимы были эти базовые качества для медитативного служения и волевых операций. Именно концентрация внимания помогала ему обрести особую ясность и быстроту мышления, а также сфокусированность на решении проблемы.
Состояние интеграции сознательного и бессознательного Играев называл «коконом концентрации», но существовало ещё более суровое состояние — «зона», — превышающее обычное функционирование систем тела. При этом человек достигал момента такой кристальной ясности и чистоты восприятия, которое намного увеличивало возможности организма и как бы «растягивало» время.
Правда, при этом человек быстро терял энергию и чуть ли не «сгорал», отчего учителями не рекомендовалось достижение «зоны» без особой нужды, когда требовалось разве что спасение собственной жизни. Или чьей-то другой.
Тем не менее Роман не раз подходил вплотную к состоянию «зоны» и мог бы, наверно, справиться с любым боксёром или мастером боевых искусств. Но ему это было не нужно.
Начинал он тренинг с простой медитации, переходящей в гипнотическое автовнушение раскрыть полностью весь спектр визуального, слухового, тактильного, вкусового и обонятельного восприятия. Что-то раскрывалось раньше, и тогда он шёл дальше — до умопомрачительной остроты ощущений, позволяющей чувствовать единичную молекулу пахучего вещества в больших помещениях, вплоть до спортивных залов, видеть пылинку за километр от себя и слышать, как на другом конце города «падает на листву деревьев капля дождя».
Кроме того, он учился различать и оттенки визуального и слухового спектра, пока не стал видеть «сорок сороков» цветов радуги и различать тоненькие посвисты ветра в поле и в городе: посвисты оказались разными!
Медитация помогала убирать порождённые мышлением помехи из чувственного опыта, однако только воля и целенаправленность стимулировали синестезию и помогали воспринимать «мистическую» красоту мира, каким его создал Творец.
Юна как-то спросила, после того, как он вышел из медитативного созерцания:
— Что ты видишь?
Он пошутил:
— Рай и ад одновременно.
— Я серьёзно, — с укоризной сказала она.
— Помнишь, у Грина в «Алых парусах» Грей спросил у матроса Летики о вкусе вина, и Летика ответил: улей и сад! Понимаешь?
— Понимаю.
— То, что я вижу после выхода из сознания, нельзя объяснить словами, получается одновременно пчелиный укус и райское наслаждение, улей и сад.
— Этому можно научиться?
— Я же научился. Значит, сможешь и ты.
— Я попробую, если подскажешь, как это делается. Смеяться не будешь?
— Нет!
С этого времени он стал обучать жену медитации, сосредоточению и волевому освобождению от негативных эмоций и внутренней опустошённости.
Юна трудилась усердно, так что в конце концов ей стала поддаваться эта стихия — мыслеволевое управление органами собственного тела. Уже на четвёртый день она смогла задержать дыхание на пять с лишним минут, заставив дышать кожу. Это её так обрадовало, что девушка тут же решила попробовать остановить сердце. А когда это ей не удалось — расстроилась.
— Я тупица! Наверно, мне это недоступно.
— Ты очень хорошая тупица, — со смехом возразил Роман, обнимая жену. — То, что другие постигают за недели и месяцы, ты заучиваешь за два дня. Даже я не шёл вперед такими темпами.
— Правда? — не поверила Юна.
Он торжественно прижал руку к груди:
— Истину глаголю!
На пятый день заточения в стенах чужой квартиры им разрешили погулять по городу.
Шёл снег пополам с дождём. На улице было сыро и холодно. Тучи висели прямо над крышами домов. Где-то в серой слякоти прятались телохранители, которых Роман видел так же хорошо, как будто они находились рядом. Но супруги всё-таки прошлись по набережной до музея, попытались рассмотреть восстановленную крепость на острове Дятлинка, погуляли по площади Ленина, посидели в кафе для сугреву и вернулись домой, продрогшие, но счастливые минутами виртуальной свободы.
В двенадцать к ним заявился Ылтыын в блестящей серой куртке, принёс унц.
— Пользуйся.
Юна с любопытством глянула на медальон, упорхнула на кухню готовить кофе.
По пути назад они зашли в магазин, накупили всякой вкусной всячины, и ей не терпелось угостить гостя.
— Он мне до сих пор не подчиняется, — мрачно сказал Роман.
— Попробуй реанимировать. Наши спецы повертели в руках, просвечивать побоялись, ни фига не поняли, как он работает, и вернули. Короче, тебе дан карт-бланш на его изучение и использование. А вот скафандр твой поломался.
