Сурен Цормудян - Волчья стая
Первые тридцать секунд атаки лишили конвой сорока человек убитыми и ранеными — около четверти личного состава основных сил, если не считать тянувшегося в паре километров позади «шлейфа», который уже должен был подступать к старому железнодорожному узлу.
Уцелевшие быстро занимали позиции за дорожным полотном со стороны болота. Страх перед минами тормозил многих неопытных боевиков, и они, задерживаясь на трассе, мгновенно нашпиговывались летевшим из леса свинцом. Это был безжалостный естественный отбор, занявший вторые тридцать секунд атаки легионеров из отряда Соловья Черного. Вскоре на дороге никого не осталось. Выжили те, кто успел укрыться за полотном. Многие из них продолжали проверять траву и грунт вокруг себя шомполами и ножами в поисках новых мин.
Всего за минуту дорога, по которой двигалась колонна, превратилась в кромешный ад. Горела опрокинутая и изуродованная двумя взрывами БМП. Полыхал грузовик, в кабине и кузове которого взрывались патроны от личного оружия и установленного на крыше пулемета. Из пробитых радиаторов пикапов и квадроциклов валил пар. Среди мертвых машин стонали и кричали раненые. Дорогу постепенно заволакивал дым, прошивавшийся каплями затяжного дождя.
Не обнаруживая мин, некоторые боевики оправились от первого шока. Они выбирали позиции у дорожного полотна, скрываясь за техникой, и вели ответный огонь сквозь нижние просветы машин и квадроциклов. Легионеры Черного перешли к стрельбе по конкретным огневым точкам, но теперь они находились в менее выгодном положении. Поражать залегшие за дорожным полотном тела мешало как оно само, так и транспорт, клиренсы которого враг использовал в качестве амбразур.
Автоматная и пулеметная дуэль, малоэффективная в таких условиях и лишь пожиравшая боеприпасы, продолжалась еще несколько минут, пока три минометных расчета «подносов» не откорректировали свои прицелы. Изначально план Соловья заключался в том, чтобы зажать неприятеля между хорошо простреливаемой дорогой и болотом. И минометчики, находившиеся в километре от побоища, уже были готовы вести огонь по левому скату дороги. Оставалось подправить прицелы после того, как корректировщики в доме возле моста сообщат точные ориентиры.
Заухали стволы минометов. У каждого расчета было всего по тридцать мин — должно было хватить при том положении, в котором находились зажатые в узком пространстве боевики. Над дорогой засвистело. Среди незваных гостей расцвели вспышки. Толстостенные тушки мин разлетались на мелкие, но увесистые осколки с острыми, как бритвы, гранями, которые легко вспарывали одежду и плоть…
Тем временем три танка «алтай» в сопровождении пяти бронетранспортеров «кобра» уже двигались по участку меж двух крутых поворотов, непосредственно у старого железнодорожного узла. Они прибавили скорость, услышав мольбы о помощи уничтожавшегося засадой авангарда. Спеша на подмогу своим, танки разворачивали массивные башни к уцелевшим строениям железнодорожного терминала в ожидании вражеской атаки. Стрелки пулеметов бронемашины вертели своими турелями, приседая и стараясь ни на дюйм не высовываться из-за бронещитков, которыми были оснащены пулеметы.
Танкисты не ошиблись. Часть гранатометчиков действительно заняла позиции в длинном здании без крыши возле железнодорожных путей.
Видя, что стволы танковых орудий повернуты в их сторону, стрелки-гранатометчики занервничали, однако приказ есть приказ. Тяжелую технику необходимо остановить и уничтожить во что бы то ни стало, иначе она выйдет к месту засады и резко изменит расстановку сил не в пользу батальона Соловья Черного.
Пять выстрелов прозвучали синхронно. На перезарядку времени не было, и стрелки сразу бросились бежать из здания. Это оказалось правильным решением. Первый залп из танка последовал через две секунды. Кирпичная стена, покрытая трещинами и обвитая растениями, ворвалась внутрь здания объятой пламенем массой обломков, влекомая силой взрыва стодвадцатимиллиметрового снаряда. Залп стрелков желаемого результата не дал. Пять из четырех выстрелов попали по танкам, однако серьезных повреждений не нанесли. У двух машин сработала динамическая защита по бортам. У одной был всего лишь пробит правый бортовой экран, прикрывавший ходовую часть.
По другую сторону этого участка дороги также раскинулось болото, заросшее кустарником и высоким камышом. Увлеченные расстрелом здания, танки и бронемашины оставили топь без внимания. И напрасно.
Еще шесть гранатометчиков в сопровождении двух пулеметчиков, вооруженных РПК, и двух снайперов с СВД осторожно заняли позиции на заранее проверенном островке.
Первым выдвинулся снайпер. Присев по пояс в мутной воде, он осторожно раздвинул стебли камыша стволом винтовки, обмотанным маскировочной, похожей на мох с соломой, тканью, и осмотрел цели. Затем поднял руку с зажатым кулаком, предупреждая остальных не стрелять.
— Что такое? — Второй спросил тихо, как будто кто-то мог его услышать под грохот танковых стволов и пулеметов.
— Один на «кобре» в нашу сторону повернулся, сука.
— Черт. Можешь его снять?
— Падла, за бронещитиком прячется. Боюсь, не попаду в щель. Тогда нам конец. Рассекретимся.
— Вот же мать его. Жопой он нас, что ли, чует?
Еще один гранатометчик приблизился к снайперу.
— Давай я его «пирогом» угощу. Который?
— Крайний справа.
— Ага, вижу. Вот сучара…
Еще один возразил:
— Лучше оставить заряд для танка.
— Вообще не вариант. Дадим залп по танкам, и эта скотина нас в один миг выкосит, — мотнул головой гранатометчик. — Короче, так. Отойдите все от меня влево. Вон туда. — Он указал рукой. — Один засвечусь, один и подохну. Я работаю по «кобре». Как только она вспыхнет, валите в корму башен танков. Они как раз повернуты к нам задом. Давайте, быстрее отходите…
* * *Стрелок сам не знал, что именно его заставило повернуть свою турель назад. Ведь стреляли по танкам из древних, похожих на амбары зданий, которые безжалостно крушили танковые экипажи. А он сейчас смотрел в другую сторону.
Стрелок был еще молод и большую часть жизни прожил в прикаспийских пустошах, в одной из бандитствовавших там общин. Кое-как выучившись читать и писать, он глубже изучил другое дело, которое высоко ценилось за пределами цветущих Оазисов цивилизации. Он хорошо обращался с оружием. После непродолжительных (всего два дня) дополнительных курсов по боевой подготовке, которые проводили появившиеся в его краях военные эмиссары из ближайшего Оазиса, он, как многие другие, был принят в сводное подразделение наемников для выполнения военной миссии вдалеке от насиженных мест. Молодой человек всю жизнь мечтал покинуть унылые первобытные селения, жившие от набега до набега. Он мечтал стать жителем сказочной страны. Оазиса. Места, где в достатке было электричества. Еды. Всяких возможностей для праздного времяпрепровождения. Где жили ухоженные женщины, а не бабы-невольницы из разграбленных селений, избитые и изможденные тяжелой жизнью. Там было много всего. Машины, сверкающие новизной, а не удручающие изношенностью. Диковинные настенные доски из стекла и пластика, на которых можно было видеть то поющую красавицу, то смешные состязания кучи людей, гоняющихся за одним мячом, то говорящие и движущиеся рисованные картинки. И, сказывали даже, можно было видеть на этих досках роскошных голых баб, которые делали самые бесстыдные вещи, какие только мог вообразить юноша. Много чего имелось в Оазисах. И эмиссары сказали, что те из наемников, кто лучше других проявит себя в походе, возможно, станут солдатами корпоративной армии. А это прямая дорога в Оазис. Это большая казарма с огромной столовой и комфортными туалетами. Чистые, без вшей, постели. Регулярные души. Зубные щетки и пасты. Это мыло. Новенькая, с иголочки, форма. Деньги. И те самые доски-экраны с причудливым названием TV — и, конечно, ухоженные бабы. Он знал, что имеет много шансов покинуть свой глиняный саман, с мутной водой из колодца и соломенной набивкой старого вшивого матраса. Он был молод, здоров и крепок. Он хорошо стрелял, что доказал в многочисленных стычках с другими общинами-бандами и в не менее частых набегах на земледельцев и пастухов ближайших резерватов. Однако сейчас, когда танки расстреливали крепкие, хотя и заброшенные здания, он сознавал, что проявить себя ему не в чем. Он понимал, что если сейчас он откроет стрельбу по камням, стираемым танковыми снарядами в пыль, то эмиссар в кабине его броневика просто разобьет ему лицо за глупость. Нельзя стрелять просто так, это трата патронов и амортизация ствола. А патроны стоят денег. И это оружие корпорации. Непременно эмиссар разобьет лицо. А если попытаться ответить, то расстреляет на месте. В подразделениях наемников дисциплинарных взысканий не так много, и самым распространенным является расстрел. Он впервые пошел в рейд по найму, но знал это от старших соплеменников, которые уже вербовались на различные акции. Это случалось нечасто, но все же случалось. И вот теперь ему выпал шанс осуществить свою мечту. Уйти в Оазис.
