Алексей Махров - Контрудар из будущего. Время, вперед!
– Помнишь, я обещал порезать тебя на ленточки? – Мой голос обманчиво тих и вкрадчив.
– Да, – невнятно пробурчал атаман. К боли добавился страх, и здоровенный мужик свернулся, как эмбрион.
– Обычно я всегда выполняю свои обещания, но сейчас, прости, нет времени!
С этими словами приставляю к животу разбойника дуло пистолета и два раза жму спусковой крючок. В качестве трофея забираю у атамана роскошный толедский клинок. На мой искушенный взгляд, дага была выкована не позднее шестнадцатого века. Каким образом это произведение искусства очутилось за поясом у русского разбойника под Тамбовом, вероятно, так и останется тайной. Офицеры, перезаряжая оружие, собрались возле лошадей, громко обсуждая произошедшее. Полученные раны уже успели затянуться, и теперь все события воспринимались лишь как интересное приключение.
– Нет, ну в целом развлеклись неплохо! Когда еще так саблей помахаешь? – подвел итог князь Эйвазов. – Сергей, а с тобой не соскучишься!
– То ли еще будет! – пообещал я.
Еще раз сориентировавшись по карте и компасу, мы сообразили – юный разбойник нарочно указал нам противоположное деревне направление. Наскоро приведя себя в порядок, отряхнувшись от пыли и смыв водой из фляжек кровь, наш маленький отряд снова тронулся в путь и уже через час достиг намеченной цели.
Глава 8
Наше появление в деревне Спицыно произвело настоящий фурор. Посмотреть на красавцев военных сбежалось все население. Вдоль плетней выстроились целые семьи. Мужики смотрели на нас устало, бабы с угрюмым безразличием, парни с задорным вызовом, а молодые девки кокетливо-завлекающе. Даже древние старики выползли на крылечки, а детвора бежала рядом с лошадьми, порываясь подержаться за стремя. Видимо, гости в этот медвежий угол заглядывают нечасто.
У самого большого и крепкого дома деревни нас с поклонами встретил дядька, представившийся старостой. Он с ходу стал сетовать на бедную жизнь, не позволившую селянам достойно встретить дорогих гостей.
– Скажи-ка, уважаемый, что за людишки в окрестностях озоруют? – прервал я словоизлияние старосты.
– Дык, это должно быть шайка атамана Данчука, – после минутного раздумья, сопровождаемого последовательным почесыванием затылочной и лобной частей головы, ответил староста. – Они весной с юга пришли, несколько наших парней сманили, ироды. Барин наш уж и губернатору жаловался, тот обещал прислать солдат, да все чтой-то тянет. Ведь вы же, господа хорошие, не от губернатора?
– Бери выше, старичок, – небрежно сказал Эйвазов, – мы из самого Санкт-Петербурга. От царя-батюшки посланы к вашему барину, Федору Федоровичу. А в нескольких верстах отсюда наткнулись на разбойников!
– Ой, беда-то какая! – заголосил староста. Он, видимо, только заметил, что мундиры наши выпачканы и порваны. – Да неужели эти охламоны посмели на вас напасть?
– Да уж, посмели! – ответил я. – Но это решение оказалось для них губительным. Больше эти уроды вас беспокоить не будут! Пошли кого-нибудь прибрать тела, они за ручьем лежат. Их там десятка три, вместе с атаманом.
После моих слов народ зашумел. Краем уха я услышал, что в толпе высказываются предположения, сколько людей потеряли мы, разбираясь с разбойниками. Хотя некоторые уверяли, что такие ухари вполне могли обойтись без потерь.
– Ладно, уважаемый, недосуг мне с тобой разговаривать, – решительно сказал я. – У нас государственное дело! Немедленно проводи нас до дома вашего барина!
– Сейчас, сейчас, господа хорошие, – засуетился староста. Он стал вполголоса отдавать распоряжения. Несколько мальчишек и парней постарше бегом бросились в разные стороны. Затем, взгромоздившись без седла на низкорослую чалую лошадку, староста поехал впереди, указывая направление. Попетляв километра полтора по полям и перелескам, хорошо прикатанная дорожка вывела на невысокий холм. Его венчал одноэтажный каменный «господский» дом с бревенчатым мезонином. Все говорило о том, что заслуженный адмирал в отставке не благоденствует. Мезонин слегка покосился, а первый этаж зиял лишаями отвалившейся штукатурки. Дом уже давно пора было покрасить, крышу подлатать. По круглой лужайке перед крыльцом, которая когда-то была клумбой, бродили худые голенастые куры.
В проеме входной двери мелькнуло лицо одного из виденных в деревне мальчишек. Я понял, что староста предупредил своего хозяина. Ну, точно! Не успели мы спешиться, как на крыльцо вышел, торопливо застегивая пуговицы поношенного мундира, невысокий пожилой мужчина. Я с интересом посмотрел на легендарную личность. Как уже неоднократно случалось в нашей практике знакомств с известными историческими персонами, адмирал совершенно не напоминал человека, изображенного на своем портрете. Для меня до сих пор оставалось загадкой, с кого художники писали знаменитых людей!
– Федор Федорович Ушаков? – на всякий случай спросил я.
– Так точно! – браво ответил старый адмирал, расправляя плечи.
– По именному приказу государя императора Александра Павловича вы призываетесь на военную службу! – торжественно провозгласил я, доставая из кожаного тубуса у седла свитки с документами. Бегло просмотрев бумаги, Федор Федорович схватился за сердце и, прошептав «Наконец-то!», в изнеможении облокотился о перила крыльца.
«Что же ты так взбледнул, милый? – сочувственно подумал я. – Аж побелел! Как бы его «кондратий» не хватил на радостях! Надо ему стимулятор вколоть, а то протянет ноги у нас на глазах!»
Я оглянулся на Эйвазова, но тот уже сам сообразил, что происходит. Достав из полевой аптечки миниатюрный пневмошприц, Олег быстро зарядил его нужной ампулой и вколол адмиралу в шею порцию лекарства.
Чудо-препарат «Бета-мира» подействовал сразу. Ушаков порозовел, глаза флотоводца прояснились, он сделал шаг вперед и отпустил перила, за которые судорожно хватался.
– Извините, господа, но новость, сообщенная вами, оказалась весьма неожиданной, хотя и приятной, – твердым голосом произнес Ушаков. – Прошу вас, заходите в дом!
Мы отдали поводья коней подскочившим мальчишкам и, гремя шпорами, прошли внутрь. Через небольшую прихожую мы попали в светлую гостиную, уставленную потертой, но симпатичной мебелью. Пригласив нас присаживаться на диваны и кресла, Федор Федорович удалился, чтобы лично распорядиться об угощении. Из глубины дома несколько раз доносился его зычный голос. Буквально через мгновение на поцарапанном ломберном столике появилось два десятка разномастных скляночек с настойками и наливками. Место между ними заполнили тарелки с простой деревенской закуской: мочеными яблоками, свежей ягодой, квашеной капустой и солеными огурцами. Проскакав верхом около десяти километров, да еще помахавши саблями в лесу, мы изрядно проголодались и охотно набросились на угощение.
Убедившись, что все его приказы исполнены, Ушаков присоединился к нам. Выпили за государя императора, затем за здоровье хозяина, затем за здоровье гостей.
– Приношу свои извинения, господа, за столь скудный стол, – виноватым голосом сказал гостеприимный хозяин. – Если бы вы предупредили о своем визите заранее, то мы бы приготовили настоящий обед!
– Не беспокойтесь, Федор Федорович, мы люди военные, привыкшие в походной жизни обходиться малым, – ответил я. – Что нам Бог подаст, то и покушаем!
Успокоенный столь простыми манерами столичных гостей, Ушаков предложил сходить в баню, а потом пообедать по-настоящему. Предложение было принято с благодарностью. Увидев, что червячка мы заморили, адмирал пригласил меня как старшего по званию среди приехавших в кабинет для приватного разговора.
Обстановка в кабинете флотоводца напоминала адмиральский салон фрегата. Тяжелые стулья с широко расставленными ножками, стол с бортиком по краю. На одной стене барометр в резном деревянном футляре, на другой – большой медный компас. Даже светильник под низким потолком висит на карданной подвеске. Из-за обилия приспособлений, призванных бороться с последствиями качки, казалось, что мезонин, в котором располагался кабинет, сейчас отпочкуется от дома и поплывет.
– К сожалению, не имею чести знать вас, ваше высокопревосходительство, – начал Ушаков, удобно устроившись в ковшевидном кресле. – Однако вынужден задать вам несколько вопросов личного свойства!
– Генерал-майор Иванов Сергей Алексеевич, флигель-адъютант его величества, – представился я. – Можете задавать любые вопросы, Федор Федорович, однако, прежде чем вы начнете, я должен принести вам от лица Государя самые искренние извинения за некорректные действия в отношении вас. Государь раскаивается в содеянном! Ваш огромный опыт и несомненный талант нужны Отечеству! Грядет новая большая война с Турцией. Вы прекрасно знаете Черноморский театр военных действий, но государь планирует не только обеспечить полное превосходство нашего флота на внутренней акватории. Готовится захват проливов Босфор и Дарданеллы и выход на оперативный простор. Поэтому так же бесценен ваш Средиземноморский опыт.
