Владислав Выставной - Злой
И тут Ник вспомнил: именно его он видел у въезда на территорию комплекса, среди демонстрантов. Даже сейчас хозяин кабинета был одет несколько простовато для этой изысканной обстановки: джинсы и легкомысленный мешковатый джемпер.
— Зовите меня просто Ник.
— Договорились. Тогда называй меня просто мистер Сэдрик. Можно и просто «сэр».
— Хорошо, сэр. Скажите, пожалуйста, вы всерьез поддерживаете «зеленых» или это у вас такая игра?
Мистер Сэдрик с интересом посмотрел на посетителя и усмехнулся:
— Я в тебе не ошибся: вместо того чтобы вымаливать спасение, ты говоришь о вещах, которые тебя совершенно не касаются… Впрочем, это, пожалуй, в скором времени коснется каждого. О’кей, я скажу тебе: эти протестующие пытаются расшатать систему. Сейчас они еще слабы, но вскоре станут грозной силой. А знаешь, что надо делать, когда не можешь подавить бунт?
— И что же?
— Нужно его возглавить! — мистер Сэдрик довольно рассмеялся и уселся в кресло во главе стола. — Присаживайся, присаживайся!
Ник сел в кресло напротив. Оно было поменьше и, очевидно, не такое удобное. Это было довольно непривычно — общаться не через ширину, а через длину стола. Было в этом что-то подавляющее психику. И очевидно, хозяин кабинета это прекрасно понимал.
— Значит, вы с самого начала знали, что я не Палмер? — спросил Ник. Он старался держаться уверенно, хоть это и давалось с трудом.
— Разумеется, — кивнул мистер Сэдрик. — «Андромеда» — умная девочка. Скрыться от нее непросто, особенно в ее собственном чреве.
— Почему вы не взяли меня сразу же?
— А зачем? Лично мне торопиться некуда. Знаешь, что такое бессмертие?
Ник напрягся. Выходит, это правда — и он общается с самым настоящим бессмертным!
— Ну, ничего, — сказал хозяин кабинета. — Возможно, когда-нибудь узнаешь. В конце концов, очень многое зависит от нас самих. От наших поступков, от нашего выбора. Кстати, как раз сейчас ты находишься в этой удивительной точке пространства и времени — в точке выбора.
Мистер Сэдрик тихо рассмеялся, откинувшись на спинку кресла:
— Не скрою, когда мне доложили, что по комплексу разгуливает Палмер, я подумал, меня разыгрывают. Ведь бежать из того закрытого сектора попросту невозможно! А когда оказалось, что у старика Палмера появилась новая, юная наружность — я подумал, что спятил сам. Ну а когда старый хрыч Палмер с ходу охмурил красотку из сектора генной инженерии — я чуть со смеху не умер, благо, что теперь это для меня не столь актуально…
Он снова рассмеялся смехом здорового, жизнелюбивого человека и продолжил:
— Честно говоря, ты произвел на нас впечатление, я до самого конца был против твоего ареста — как ни настаивали партнеры. Конечно, нужно было узнать, как ты себя поведешь, насколько серьезную угрозу представляешь и какие дыры в защите «Андромеды» теперь предстоит залатать. А потому стоило дать тебе возможность достичь собственной цели. Ведь ты так хотел узнать правду — и это было очень трогательно! Мне всегда интересна реакция нового зрителя. А ты — на редкость благодарный зритель!
— Может, вы ответите вашему благодарному, но ни хрена не понимающему зрителю, — медленно проговорил Ник. — Если у вас так кипит работа — зачем же вы разбрасываетесь сотрудниками, запираете их в секторе и оставляете погибать в неизвестности? Отчего их не направить в ваш новый проект? Ведь вы понапрасну теряете отличных специалистов, да еще зачем-то посылаете в запертый сектор новых…
— С тобой действительно вышла ошибка, — признал мистер Сэдрик. — Посылать тебя в этот сектор не следовало. Проблема в том, что бюрократическая машина Корпорации слишком громоздка для тех тонких маневров, которые мы совершаем в рамках нового проекта. Проект, как ты понимаешь, очень крупный и притом — совершенно секретный. Слишком много недомолвок, слишком ограничен круг посвященных. И сбои в работе системы просто неизбежны. Мы вынуждены просто списывать эти досадные жертвы, как списывают из прибыли убытки. Увы — судьба одного человека просто теряется в общем статистическом потоке. Тебя, как бы это выразиться… округлили.
— Что?!
— Ну, знаешь, как это принято в бизнесе? Округлили до четвертого знака после запятой — никто же не считает тысячные доли цента. Ей-богу, даже забавно вышло…
— А что забавного в том, что там, в подземелье, умирают люди? Кому это нужно?
— Идея была в том, чтобы закрыть там одного-единственного человека — который действительно мешал проекту. Ну, а то, что произошло дальше, — типичная инерция бюрократии. Все не так просто в такой огромной машине: дернешь за одну ниточку — за ней неизбежно тянутся другие. Системе надо дать время подумать.
— Сколько можно думать?! Выпустите их немедленно! — сжав кулаки, проговорил Ник. — Я требую!
Наверное, со стороны его гнев выглядел смешно. По крайней мере, собеседник улыбнулся — едва заметно, одними уголками губ.
— У совета директоров нет времени заниматься такими мелочами, — мистер Сэдрик равнодушно откинулся на спинку кресла. — Система сама решит — когда их выпустить, стоит ли это делать вообще, не повредит ли это внутренней безопасности, насколько рентабельно возиться с этим сектором — скажем, зачищать и дезинфицировать его. Что же до ценности заключенных там сотрудников… это миф. У нас переизбыток высококвалифицированных кадров.
— Я ничего не понимаю… — пробормотал Ник. — Человеческая жизнь для вас ничего не значит?!
Мистер Сэдрик дернул плечом:
— Когда ставки слишком высоки — мелочь уже не считают. Как бы неприятно это ни звучало.
— То, что здесь происходит, — чудовищно! — процедил Ник.
— Это с непривычки, — возразил мистер Сэдрик. — Неправильное восприятие нового — главная проблема современного человечества. Собственно, это одна из причин, почему мы вынуждены скрывать наш проект от широких масс. Но скоро все изменится. Я имею в виду наш мир в целом. Он изменится — и изменится кардинально.
Мистер Сэдрик сделал многозначительную паузу. Наверное, ждал уточняющего вопроса. Ник не стал заставлять его ждать слишком долго:
— И как же, по-вашему, изменится мир?
— Знаешь, почему я беседую с тобой на эту тему? Я, иммортал, — с простым смертным? И это не иносказание — по сравнению со мной ты действительно простой смертный — во всех отношениях…
— И почему же вы говорите со мной?
Мистер Сэдрик тихо рассмеялся и нажал невидимую панель. Откуда-то донеслось:
— «Бессмертие для всего человечества бессмысленно. Это все равно что каждому бомжу раздать по миллиарду: не будет разницы между бедными и богатыми — и все остановится. Понимаешь? У электрического тока должен быть плюс и минус — только тогда бегут электроны. А если останутся одни лишь красивые плюсы — все, нет никакого тока. Конец цивилизации. Так и с этим бессмертием. Бессмертие имеет смысл только в том случае, если оно доступно избранным. Тогда это власть, тогда это сила!»
Ник сжал зубы, опустил голову: трудно было не узнать собственный голос.
— Гениальные слова, мой мальчик, — почти ласково сказал мистер Сэдрик. — Ты уловил самую суть положения вещей. С этого момента я понял, что ты тот, кто нам нужен!
Мистер Сэдрик поднялся и, заложив руки за спину, прошелся вдоль книжных полок за креслом.
— Мы формируем новое мироустройство. Да-да, именно мы, те, кто движет основными финансовыми потоками. Если раньше мы были заложниками политиков, то теперь все изменилось. Мы не собираемся впредь болтаться по волнам так называемого рынка в ожидании очередного кризиса, подстроенного мелкими проходимцами и идиотами-политиками. У нас собственные интересы. Свои взгляды на жизнь, а также все необходимые ресурсы для осуществления задуманного. Говоря «мы», я имею в виду не только Корпорацию, но ряд других крупнейших мировых компаний, в число которых, между прочим, входит и твоя собственная «Старлайт Биотек»…
— Значит, меня действительно подставили…
— К сожалению, это так. В большой игре принято жертвовать пешками во имя ферзя. Но, как ты знаешь, бывает и наоборот. Кстати, руководство нашего бывшего конкурента, а теперь союзника, давно уже вошло в число избранных. Ты понимаешь, о чем я?
— Они тоже… бесы?
— Точно. «Старлайт Биотек» вложила немалые средства в самый передовой проект Корпорации — проект «Кронос». И конечно же ее крупнейшие акционеры имеют право на такой бонус. В этом проекте наша Корпорация сумела объединить свои ресурсы с ресурсами бывших конкурентов, и теперь мы располагаем почти половиной мирового валового продукта. Скоро на планете останется только одна Корпорация — и слово «конкуренция» потеряет смысл.
— Но какой в этом смысл? Что будет, когда все выплывет? Ведь вас обвинят в картельном сговоре, в нарушении международных конвенций и прав человека…
