Татьяна Бурносова - Новая Зона. Тоннельная крыса
Сталкер скрипуче захихикал.
– Спасибо еще раз, что от собак спас. – Снифф открыл дверцу и полез из кабинки. Капитан придержал его.
– Обиделся? Правильно обиделся, я бы тоже обиделся, но у меня свое понимание ситуации, а у тебя – свое… Может, еще увидимся. Братану привет, если найдешь. Да сядь ты, сядь… Пять минут погоды не сделают, а тебе рассказ расскажу. Хочешь?
– Не особенно, – проворчал Снифф.
– Рассказ опять про метро, – не обратил внимания на его слова Квазиморда. – Вот знаешь ты, например, о том, что кольцевую Московского метро Сталин по астрологической карте строил?
– Да ладно, что за чушь?
– Чушь эту, то есть карту, еще чернокнижник Яков Брюс нарисовал. Двенадцать станций – двенадцать знаков. Например, Водолей, то бишь сектор от «Проспекта Мира». Там построены такие примечательные объекты, как Останкино, Музей космонавтики и бывшая ВДНХ. А все потому, что Водолей – покровитель науки и техники.
– Пойду я, – привстал Снифф, но Квазиморда схватил его за рукав и энергично замотал головой:
– Рано. Сиди. Слушай. Вот еще Стрелец. Он же Хирон – получеловек-полуконь. Потому там ипподром, и названия улиц в районе соответственно о бегах и скачках – Тверская-Ямская, Скаковая, Беговая. Стрелец, он же конь, все по странствиям дальним и путешествиям. Сам смотри – тут тебе и аэровокзал, и Министерство гражданской авиации, и Авиационный институт.
Снифф слушал Квазиморду с нарастающим беспокойством. Чего добивается странный уродец? Зачем тянет время?
– Бывает скучно мне тут, одиноко, а ты человек хороший, чувствую я, – Квазиморда внезапно заговорил, словно магистр Йода из «Звездных войн». Снифф тут же испытал иррациональный стыд. Иррациональный – потому как надо было ему спешить на помощь брату, а не слушать байки, и Квазиморде он, конечно, был благодарен, но не настолько… Снифф вздохнул и извиняющимся тоном сказал:
– Торопиться мне надо…
– Рано. Не пройдешь ты там, еще минут десять ждать, – ответил Квазиморда.
– Чего ждать?
– Газ там из-под земли прет, навроде иприта какого. А потом собачки – и как не было. Оно не видать, но сразу мертвый сделаешься, – снова поменял стиль разговора Квазиморда, – потому слушай дальше меня пока. Короче, жил-был, ну, скажем, Петя…
Второй рассказ Квазиморды
– Петенька, это ты чихал? – высунулась из кухни мама, волнуясь.
– Тебе показалось, мама, – ответил Петя, отходя от телефона, – чем это пахнет?
Мама засуетилась, собирая на стол завтрак.
Чихал, конечно, Петя. Но понарошку, в телефон. Объяснял бывшему начальству (с особым удовольствием Петя произнес про себя слово «бывшему» еще раз) свое внезапное отсутствие.
Все должно было измениться в жизни Пети в этот день. И бывшее начальство останется в прошлом, покроется плесенью и растворится в небытии. Жлобы и жадины. И обеденный перерыв короткий. И столовая плохая, думал Петя, отправляя в рот оладушки со сметаной. Мама вздыхала от умиления. На новой работе все будет не так, мечтал Петя, попивая какао. Будет бесплатный растворимый кофе и длинноногие девушки. Будет стол орехового цвета и офисный стул с крутящимся сиденьем. Будет…
В сладкие мечты вмешался какой-то посторонний неприятный звук. Петя вздрогнул и увидел, что это скрипучая кукушка пытается выскочить из часов. Он подскочил, строго выговорил маме, что та не следит за временем, схватил портфель и ринулся из дома.
Автобус подошел вовремя, но был так полон, что двери не открывались, придавленные спинами трудящихся. Петя остервенело заколотил в заднюю дверь. Створка слегка приоткрылась, затем еще, и в образовавшуюся щель протиснулась наружу тощенькая девушка. Петя помог ей выдернуть сумку, которая, казалось, застряла где-то в середине автобуса. И тут же, змеей, просочился внутрь. Недовольно задвигал локтями гражданин ступенькой выше. Поерзав, он пристроил локоть на Петиной голове и затих. Тут же завозился сосед справа, поочередно и тщательно наступил на Петины ноги, толкнул его под коленку, да прямо в нерв, так что Петя присел. «Ничего, это ничего. Это временно. На новой работе у меня будет машина», – утешал себя Петя. Тут автобус коварно и незаметно подобрался к станции метро и открыл двери. Злобно гудящий улей пассажиров стал напирать и наседать на Петю, и он неловко, спиной вперед, вывалился из автобуса, чуть не сев при этом в корзину с цветами.
– Нашла где поставить оранжерею, – злобно осадил он молоденькую торговку букетами и рысью кинулся в переход. Толпа из автобуса заметно отстала, и Петя сам себя похвалил за хорошую спортивную форму. Когда он добежал до турникета, даже гул толпы перестал быть слышен. «Ага! Сегодня мой день!» – мысленно воскликнул Петя и, сунув карточку в турникет, ступил на пустой эскалатор. Никто не загораживал путь и не мешал движению. Петя, решившись, побежал вниз, прислушиваясь к свистящему в ушах воздуху.
Неладное он почувствовал только в самом низу, когда его оглушила внезапная тишина. Будочка дежурного была пуста. Платформа тоже была пуста. Петя прошел несколько шагов вперед, заглянул за колонну. Пусто. Никого. Над головой с неприятным треском замигало и погасло матовое световое табло. Он подошел к краю платформы и заглянул в туннель. Из туннеля пахнуло вечной мерзлотой и, отшатнувшись, Петя в страхе побежал в другой конец станции. С разбегу ткнулся в железную решетку. С тоской сунул лицо между прутьями и посмотрел туда, куда вели мраморные ступени, – вверх, наружу. Там не было света.
– Кто-нибудь? – робко позвал Петя. Стены молчали. Прошло несколько минут. Петя услышал, как где-то в желудке неотвратимо тикают внутренние часы. Через тридцать… двадцать девять… двадцать восемь минут – собеседование. Крутящийся стул и бесплатный кофе…
Оторвавшись от решетки, завывая и высоко поднимая колени, Петя помчался обратно к эскалатору. Пусть с ним, метро, думал он. Да, я потрачу эти несчастные восемьдесят, нет, семьдесят, пожалуй, рублей на такси. Деньги – тьфу! Денег будет много. Денег будет столько, что… К его ногам скатился камешек и звонко шлепнулся на мраморный пол. Петя изумленно поднял голову и обнаружил, что эскалатор как таковой существует лишь в виде перил, ступеньки куда-то делись. Кто-то украл ступеньки! – озарила Петю внезапная догадка. И он решительно начал карабкаться вверх по осыпающейся под ногами щебенке, цепляясь за перила. Но уже через три метра кончились перила, и горка поднялась перед ним почти вертикально, ударив его пребольно по лбу. Петя сполз на животе вниз, прислонил ушибленный лоб к холодному мраморному полу и полежал так немножко, собираясь с мыслями.
Надо что-то делать – подумал он. Иначе можно катастрофически опоздать. Опоздать на всю оставшуюся жизнь, наполненную солнцем, которое косыми лучами падает сквозь жалюзи на ореховый стол. Решительно вскочив, Петя снова подбежал к краю платформы и строго посмотрел на табло, которое показывало время отсутствия поезда. Время отсутствия поезда отсутствовало. Время, которое Пете было отмерено до собеседования, приближалось к критическому.
«Здесь просто ремонт», – осенило Петю. Самый тривиальный ремонт. Эскалатор поломался – вон его завалило как! Вот и закрыли станцию. Во избежание. Ах, как полегчало Пете в этот момент. Все наконец-то объяснилось и стало не таким пугающе непонятным. И словно в подтверждение его догадки мимо платформы, не останавливаясь, пронесся поезд, весело сияя желтыми электрическими окнами. Петя запрыгал, радостно замахал поезду рукой, закричал:
– Счастливого пути!
Сзади послышался шорох, и еще несколько камешков скатились к Петиным ногам. Он медленно опустил поднятую в приветствии руку, обернулся и почувствовал себя нехорошо. Гора щебенки дрожала. Дрожала и шевелилась. С нее срывались отдельные камешки, катились вниз. Еще мгновение – и гора неотвратимо поползла на Петю всей своей неизвестной массой.
Заорав дурным голосом, Петя помчался от лавины в другой конец платформы. Добежав до решетки, он попытался забраться по ней вверх, но понял, что ему мешает портфель, с которым не осмелился расстаться, надеясь на лучшее. Лавина гремела за спиной. Петя повернулся, прижался спиной к решетке и зажмурился. Перед ним пронеслась вся его жизнь, кофе с длинными ногами и растворимые девушки в личном автомобиле орехового дерева.
– Мужчина! Гражданин! Там человек, товарищи!
Петя выпрямился. Он был готов принять свою смерть достойно и не стал обращать внимания на галлюцинации, который посчитал признаком малодушия.
– Откройте решетку, немедленно! Где камеры? Дайте свет! Какой сюжет, обалдеть!
Первая волна лавины накрыла ботинки Пети грязным песком…
Петю показывали по телевизору целый день. Во всех новостях. Бывшее начальство звонило и заботливо предложило три оплачиваемых дня на восстановление сил. Будущее начальство чарующим голосом длинноногой секретарши, говорящей в телефонную трубку с придыханием, великодушно перенесло собеседование на следующий день. Пока Петю, завернутого в одеяло, снимали для новостей, он выпил пять бумажных стаканчиков растворимого кофе – совершенно бесплатно.
