Роман Злотников - Принцесса с окраины галактики

— Предыдущий был, когда нас посетил адмирал Эканиор, — бросила кузина, выходя из зала.

В системе Эсгенты император находился уже четыре дня. В первый же день он дал торжественный обед на борту орбитальной крепости Галат, на котором кроме командования присутствовали наместник и представители высшего общества со всех трех обитаемых планет системы Эсгенты. Затем Эоней два дня инспектировал корабли и орбитальные крепости. И лишь на исходе третьего невзначай поинтересовался у адмирала Эканиора:

— Адмирал, до меня дошли слухи, что у вас гостит леди Эсмиэль.

Он сделал это на третий день еще и потому, что на последнем перед отлетом докладе лорд Эйзел почему-то произнес загадочную фразу. Она звучала так: «Что бы ни произошло, сир, знайте, что я приду к вам на помощь максимум через три дня». Эоней едва не потребовал объяснений, но сдержался, зная, что Старый Лис никогда и ничего не говорит зря. И если он ограничился всего лишь этой фразой, значит, на то были веские причины.

Однако, как ни странно, этот вопрос не поверг адмирала в сильное смущение. Эканиор вполне уверенно улыбнулся:

— Да, сир. Она вместе с супругом и его сестрой расположилась в орбитальном доке «Праймериз-24». Он находится на самой окраине второго астероидного пояса.

— Вот как? И чем же они там занимаются?

— Простите, сир, но, как я предполагаю, столь отдаленное размещение связано с тем, что, как они утверждают, им удалось захватить одного из Верховных контролеров канскебронов. Так называемое Средоточие.

— Что?! — Император ошалело вытаращил глаза. — И вы об этом не доложили?

— Сир, — адмирал покаянно склонил голову, — мне нет прощения. Но… меня убедили, что вы больше порадовались бы результатам.

Эоней нахмурился. Вот темная бездна, неужели все предположения, на которые намекал ему лорд Эйзел, — полная чепуха и дело совсем не в этом? Впрочем, чего гадать, ведь всего полчаса-час — и он будет знать все совершенно точно.

— Адмирал, мы можем посетить этот док?

— Несомненно, ваше величество.

— Тогда отправляемся.

Эоней не заметил, что, как только он отвернулся, адмирал облегченно выдохнул. Он выполнил задание дяди и заманил императора к доку, но при этом умудрился еще и ни разу не соврать… ну если подходить ко всему вышесказанному с формальной точки зрения. Почему-то это казалось ему чрезвычайно важным. Ведь он же не утверждал, что его убедили именно те, кто содержится в доке, так что с формальной точки зрения все правильно.

К доку они подошли спустя час. Сначала император хотел лететь на своей яхте, но адмирал убедил его, что, если уж леди Эсмиэль и ее спутники укрылись в подобном месте, негоже привлекать к нему излишнее внимание. А передвижения императорской яхты, несомненно, такое внимание привлекут, поэтому лучше воспользоваться его адмиральским катером, к тому же приспособленным для маневрирования в сложной географии астероидного пояса куда лучше огромной яхты. И все это время Эоней маялся от жуткого нетерпения. Ему рисовалось, как Эсмиэль, увидев его, растеряется, вспыхнет, потупит глаза, а он великодушно скажет ей, что простил, что ни на что не обижается. И что так, вероятнее всего, даже к лучшему. И его маленькая кузина всегда может рассчитывать на его помощь и поддержку. А вместо этого такой облом.

Эсмиэль ворвалась в каюту в крайне противоречивом состоянии. Наверное, его даже можно было назвать смятенным, но это было не смятение юной леди, пораженной внезапным, неожиданным и несвоевременным появлением бывшего дружка, а некоторой досадой бойца, которого застали слегка врасплох и потому миттельшпиль придется разыгрывать на полной импровизации. Впрочем, почему полной? Она не раз проигрывала разговор с Эонеем и сразу после побега, и на Земле, выкинув из головы все, что относилось к ее прошлой жизни, там, на Малой Гронте, но затем вновь вернувшись к нему, уже когда их заперли здесь, в этом доке. Однако, как выяснилось, все, что она собиралась сказать, оказалось бесполезным. Ибо она отчего-то всегда обращалась к тому Эонею, который остался в ее представлениях, а он даже тогда был другим. И лишь казался каким-то особенным той юной и порывистой дурочке, какой она была в то время. А с тех пор и он, и она сильно изменились…

Эсмиэль молча стянула с себя борцовскую куртку и, ни слова не говоря, подошла к мужу, как обычно сидящему за терминалом, и прижалась к нему, обхватив руками его уже заметно лохматую голову. Олег оторвался от терминала и повернулся к ней.

— Эоней здесь, — тихо произнесла Эсмиэль. Олег поднял руки и, обняв жену, усадил ее себе на колени.

— И что с того?

Эсмиэль зябко повела плечами:

— Не знаю. Только мне как-то…

Олег молча прижал ее к груди:

— Нас не смогли оторвать друг от друга даже канскеброны. Чего же ты волнуешься?

— Да не в этом дело. — Эсмиэль досадливо сморщилась, не в силах объяснить мужу, что такое с ней происходит. Но тот внезапно погладил ее по голове и тихонько запел:

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок — тебя схватит за бочок…

Эсмиэль замерла. А Олег продолжал петь эту незатейливую колыбельную, от чего у нее на сердце внезапно стало как-то… по-детски покойно. Как будто она вновь стала маленькой девочкой и, прибежав к отцу в кабинет, забралась ему на руки, уверенная, что теперь она в полной безопасности. Потому что вот эти сильные руки, что сейчас ее обнимают, совершенно точно способны оградить ее от всех горестей и опасностей мира. Она смежила веки, на некоторое время полностью отдавшись этому чувству, а затем вновь открыла их и, выпрямившись, повернулась к Олегу и рассмеялась:

— Ты чудесный! Спасибо тебе. — Она обняла мужа и, жарко поцеловав, соскочила с колен. — Побегу в душ. А то скоро здесь появится младший коммандер в своем свежеотутюженном мундире.

Обед накрыли там, где и в прошлый раз. Правда, состав приглашенных на этот раз был другим. Ни капитана рейдера, ни младшего коммандера, ни ученых за столом не оказалось. Только они трое и Эоней в сопровождении адмирала Эканиора.

Чтобы сгладить явно чувствующуюся в атмосфере неловкость, Эоней принялся весьма галантно ухаживать за Ольгой, которая вполне благосклонно приняла эти ухаживания, бросая, впрочем, время от времени взгляд на своего брата. Олег был спокоен, а в его обычно непроницаемых глазах временами проскакивали искорки иронии. Эсмиэль, на которую терапия мужа произвела просто потрясающее действие, откровенно забавлялась ситуацией. А вот адмирал Эканиор отчего-то был весьма напряженным. Эсмиэль заметила это не сразу, а когда заметила, то бросила обеспокоенно-недоумевающий взгляд Ольге. Но та лишь успокаивающе взмахнула ресницами.

Так прошло полчаса. Император отчего-то не рисковал начинать никакого серьезного разговора. Олег и Ольга в свою очередь также молчали. А Эсмиэль считала, что ее роль в этом деле состоит в том, чтобы по мере сил поддержать мужа и его сестру. Она уже давно перестала быть той своенравной девчонкой, которая считала, что она сама способна справиться наилучшим образом со всем, за что только ни возьмется. Нет, страха не было. Если бы Олег или Ольга тем или иным способом намекнули ей, что она может начать заглавную партию, Эсмиэль нашла бы, что и как сказать, но они явно чего-то выжидали. И это означало, что они знали о ситуации больше ее. Так что и ей оставалось только ждать…

Внезапно док слегка вздрогнул, отчего вино, разлитое в стаканы, подернулось мелкой рябью. Император недоуменно покосился на адмирала.

— Что это, Эканиор?

Адмирал торопливо промокнул губы салфеткой и поднялся.

— Разрешите, я уточню, ваше величество.

Император кивнул:

— Да-да.

Когда за адмиралом закрылась дверь, в помещении установилась неловкая тишина. Император едва заметно вздохнул и, подняв взгляд на Эсмиэль, наконец-таки задал ей вопрос:

— И как долго, дорогая кузина, вы собираетесь еще оставаться в этом доке?

Эсмиэль немного помолчала, давая возможность Олегу или Ольге, если они посчитают нужным, вступить в разговор, а затем, не дождавшись этого, ответила:

— Пока нас не отпустят.

— Отпустят? — изумленно воззрился на нее Эоней. — То есть это не вы посчитали… — он оборвал себя и зло ощерился. — Ну, адмирал, вам придется мне кое-что объяснить!

За отсутствием лица, способного дать эти самые объяснения, в помещении вновь установилась тишина. Когда она стала совсем тягостной, император вновь повернулся к Эсмиэль:

— Остается надеяться, кузина, вам не пришло в голову, что за этим вашим заточением стою я.

— Если быть честной, кузен, сначала у меня возникла такая мысль. Однако потом муж убедил меня, что вы не имеете к этому никакого отношения.

— Надеюсь, вы ему поверили! — с неожиданным жаром воскликнул Эоней, бросая на Олега неожиданно благодарный взгляд.