Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич

– Выгодно, конечно, – уверенно кивнула Анна. – Даже за десять лет такой доход – солидный прибыток. Не каждый удачливый торговец так приумножает свои деньги.

– Вот, – демонстративно поднял Петр палец. – Я им нужен, чтобы вернуть деньги. И о кладе они не знают, я ведь все специально тайком делал. Поэтому считают, что я их зарабатываю. А Софья, если решится выйти против меня, обязательно от меня избавится: или убьет, или в монастырь посадит. В любом случае деньги свои они не получат. А потому будут поддерживать меня до тех пор, пока я, во-первых, выплачиваю им проценты, а во-вторых, не иду сам против них. Так что бояре, конечно, идут за Софьей как официальным регентом и лидером. Но ровно до того момента, как она против меня рот не откроет. Ведь для бояр я – источник дохода, а она – головная боль и убытки. Вывод, как говорится, очевиден. Не уверен, что сестрица вообще успеет что-то предпринять, как ее холодным молочком напоят.

– А армия?

– А что армия? – усмехнулся Петр. – Все мало-мальски толковые и уважаемые офицеры оттуда уволились по здоровью и теперь в значительной степени работают на меня. То есть сама по себе армия уже сейчас совершенно не способна к военным делам. Нет, конечно, формально Василий Голицын держит ее в повиновении и почитании Государыни Софьи Алексеевны. Только в скором времени они пойдут в поход. Из самого Васьки полководец, как из говна пуля. И организовать толком марш да обоз он не сможет. А это значит, что к Крыму войска подойдут с сильными потерями от болезней и усталости. И хорошо, если этот воевода догадается ничего не брать приступом или штурмом. В любом случае авторитет в глазах солдат он потеряет просто невероятно. И как следствие, Софья. Солдаты ведь не любят неудачливых командиров.

– Хм… и то верно, – кивнула Анна. – Тем более что все офицеры, которых они уважали, тебе служат.

– Вот видишь. – Петр улыбнулся, словно кот, объевшийся сметаны. – Я уже победил. Кто такая будет Софья после возвращения Голицына? Впрочем, я спешить не буду и дожму ее, постаравшись обойтись без лишней крови.

– Если честно, то в таком разрезе я о проблеме не думала. Паутину вроде как не плетешь, а опутал ее так, что и дернуться уже никуда не может. Вроде живет человек, дышит, радуется, строит планы. А все потому, что еще не знает о том, что уже умер. Сказать ему о том позабыли. Хм… И что ты с ней делать будешь после победы? Казнишь?

– Помнишь, пару месяцев назад ко мне приезжали монахи из монастыря Михаила Архангела, что на Северной Двине стоит? Так вот я им тогда пожертвовал деньги под обещание основать на острове, что лежит к северу от Белого моря[21], две пустыни монашеские. Мужскую и женскую. Да не позднее ближайшего лета. А потом поддерживать их молитвой и материальной помощью, шепнув, что буду отправлять им туда на исправление заблудших овец и баранов. Да пояснил, что в южной части того острова есть свинец, цинк, марганец и прочие очень полезные для всего православного люда металлы. Да не просто так, а карту нарисовал и договорился о закупочной цене на концентрат руды.

– Ты настолько ее ненавидишь? – спросила Анна после небольшой паузы.

– А как ты думаешь? – грустно улыбнулся Петр. – Представь, что она впустила в твой дом пьяных до беспамятства, опустившихся людей с оружием, которые с криками и улюлюканьем вытаскивают за ноги твоих родичей на улицу, чтобы кровью ее любимый ковер не залить. А она стоит и улыбается, наслаждаясь тем, как их унижают, как над ними измывается толпа пьяных, озверевших животных, чтобы после того убить в мучениях. Можно ли такое простить? – Петр замолчал на несколько секунд, перебирая доставшиеся ему от мальчика чувства к сестре. – Если бы Софья не стала устраивать ту кровавую феерию, то я бы просто сместил ее, аккуратно отстранив от власти, обеспечив спокойной жизнью до самой старости. Ей нравится писать стихи и пьесы? К чему ей мешать в столь благом деле? Но… так могло бы случиться, если бы она сама не оказалась…

– Тогда почему ты ее не хочешь казнить? Четвертовать. Сварить заживо в котле. На кол посадить, в конце концов, – пожала плечами Анна. – У нас в Шотландии и за меньшие обиды пускают кровь.

– Брат, убивающий собственную сестру, пусть и трижды заслуживающую смерти, не может выглядеть в глазах простых крестьян и мещан милостивым царем, который защищает простых людей от ненасытной алчности и произвола боярства, – произнес Петр и с наигранной скромностью потупил глаза. – Или ты думаешь, что я собираюсь им платить за лояльность до второго пришествия? После смещения Софьи мне предстоит большая битва с боярами, дабы облегчить участь своего народа. Я ведь хочу отменить крепостное право, почитая его за страшный грех. Но прекрасно понимаю, что бояре, пока они в силе, никогда не пойдут на это. Кроме того, убить сестру, даже самым жестоким способом, – недостаточное наказание за то, что она сделала. Я хочу заставить ее страдать. Мучиться. Испытывать чувства бессилия и унижения. Как-никак царевна, практически государыня, а кайлом машет под присмотром надзирателей. Кхм. То есть совершает подвиг во имя Господа нашего Иисуса Христа в женской пустоши. Ну и холодно там. Что, как ты понимаешь, приятных ощущений вряд ли добавит.

Часть 2. …Para bellum[22]

Ты мне нравишься. Тебя я убью последним.

Глава 1

4 января 1688 года. Преображенское

В связи с полной готовностью Малого дворца Петр решил устроить небольшой прием в честь православного Рождества. Само собой, без лишнего размаха – в малом кругу, куда пригласил только самых близких родственников, ключевых подручных и купцов как отечественных, так и иностранных, с которыми имел дело. По поводу иностранцев, особенно среди купцов, поначалу и были какие-то терзания, но, чуть подумав, Петр пришел к выводу, что капитал национальности не имеет, а потому забивать себе голову глупостями не стоит – купцов нужно использовать, пусть даже и иностранных, в своих интересах.

Прием проводился в совершенно непривычном для местных формате, больше напоминающем ритуалы конца XIX века, а то и XX века, дабы резонировать с вычурными традициями французского и испанского дворов, с которыми Петр Алексеевич собирался соперничать. Но то – в будущем. А сейчас его заботило только одно – как бы все провести так, чтобы первый блин не вышел комом.

– Волнуешься? – спросила Анна, прижавшись к его плечу.

– Конечно, – хмыкнул Петр. – Я ведь сегодня дам первую подачку той стае хищников, что разорвет бояр и даже не заметит их сала и шуб. Буржуазия – страшная сила. Пока ты ей выгоден, она поддержит все, что ты предложишь, но окажись на ее пути – сожрет стремительно и беспощадно. Словно безумный рой зергов.