Михаил Михеев - Путь домой

Теперь он останавливался только в деревнях, на постоялых дворах, благо их было пока что достаточно и расположены они были в дневном переходе друг от друга. Два раза его пытались ограбить, оба раза бездарно: в первый раз перед одиноким всадником вышли на дорогу трое крепких, одетых в добротную и вполне опрятную одежду мужиков с увесистыми дубинами в руках и предложили слезать с лошади. Что ж, танку плевать, в каком камуфляже зебра. Петр спокойно пристрелил их и поехал дальше. Если кто и сидел еще в засаде, то благоразумно решил не высовываться. И правильно – против бластера в кустах не спрячешься, а как курсант стреляет, он уже продемонстрировал.

Второй раз ему выстрелили из арбалета в спину. Ну и что? Десантная куртка сделала удар совершенно нечувствительным. В ответ Петр дал очередь по кустам, откуда прилетела стрела. Потом, аккуратно затаптывая занявшиеся было ветки (а как иначе? подожжешь лес – сам сгоришь, от пожара убежать сложно), он нашел пробитый двумя импульсами труп, а чуть в стороне – второй, сразряженным арбалетом. Отбегались, разбойнички, сами виноваты – если человек едет через лес один, да еще не слишком торопясь, значит, чувствует себя достаточно сильным, чтобы справиться с любой опасностью. Не поняли, не сработал инстинкт самосохранения – получите в лоб тяжелым предметом. Естественный отбор, так сказать.

Примерно через неделю места вновь стали более обжитыми, а еще через два дня Петр выехал к Ново-Владимиру – крупному городу, стоявшему на высоком берегу, в месте впадения широкой и полноводной реки в еще более широкую и полную. Судя по всему, тот, кто закладывал этот город, рассчитывал контролировать идущие по рекам транспортные потоки, и угадал. Город, похоже, процветал – он был ничуть не меньше, а может быть, и больше Вегаса, окружен двумя рядами стен, внешней, деревянной, и защищающей центр внутренней, каменной. Плюс было нечто вроде кремля, последней линии обороны, хотя с холма, на котором остановил своего коня Петр, видно было плохо – расстояние приличное да и ракурс неудобный. А вот то, что в городе много церквей, и церквей богатых, с позолоченными куполами и высокими звонницами, Петр разглядел хорошо, и увиденное ему категорически не понравилось.

Так уж получилось, что одной из причин случившегося в давно забытые уже времена краха Российской империи, следствием которого явилась чудовищная технологическая деградация и вынужденная изоляция многих планет, в частности и этой, были религиозные противоречия, вылившиеся в беспощадные междоусобные войны. Население Земли тогда сократилось более чем на треть, а некоторые колонии вовсе вымерли, на много лет оказались невозможны полеты в дальний космос… Тогда, в конечном итоге, к власти пришли технократы, которые решили вопрос с религией очень просто – расстреляли наиболее агрессивных деятелей всех вер и течений (в ряде случаев это закончилось тотальным истреблением целых народов) и в течение сотен лет создавали для всех церквей условия, при которых они вообще не могли влиять ни на что. Простейший пример – человек, замеченный в церкви, молельном доме или просто за совершением любого религиозного обряда более двух раз, не мог рассчитывать ни на какую интеллектуальную работу, их уделом становился низкоквалифицированный труд и минимальная зарплата. Вполне естественно, что, хотя наиболее мощные религии и сохранились, они утратили влияние и число верующих официально не превышало одного процента населения федерации – люди существа меркантильные и редко идут за слабыми и никчемными, тем более что ту нишу, которую в прошлом занимали священники, давно и с успехом оккупировали психоаналитики. Естественно, Виноградов с настороженностью относился к явной популярности религии на этой планете и не испытывал желания контачить с местными святыми отцами. Хотя нежелание – это одно, а боязнь – совсем другое. Курсант не боялся – как показала практика, при появлении не предусмотренной проектом дырки в организме одинаково хорошо умирают люди любого вероисповедания, и священники исключением не являются, а бластер – идеальный перфоратор, хоть стены дырявь, хоть человека, пока энергия есть, ему без разницы. Главное, режим правильно выбрать да целиться точнее.

Однако выбора большого не было – может, он и проехал бы мимо, но близился вечер. Пришлось ткнуть коня каблуками (а ведь научился за это время ездить, может, не блестяще, но вполне сносно) и направить свои стопы к парому, который как раз готовился отвалить от берега.

Уже собиравшийся отчаливать паромщик недовольно скривился, видя поспешающего к переправе всадника, но все же чуть задержался – по виду опаздывающий был непонятно кем, одежда пятнистая, камуфляжная, такую и дружинник может носить, и егерь, и князь на охоте надеть не побрезгует. Но вот длинный клинок на бедре и отличные лошади, которые далеко не всякому дворянину по карману, говорили о том, что этот хмырь однозначно из благородных, да и поспешает он не слишком быстро – явно достоинство старается не потерять. Дворяне же – народ говнистый и мелких неприятностей могут устроить кучу. Проще подождать, тем более палкой никто не гонит, а две минуты погоды не делают. Впрочем, дворянин оказался с понятием – целую серебрушку дал и сдачи не спросил, хотя цена переправы медяк с человека и два за лошадь. Тоже, видно, понимает, что, не подожди его паромщик – ночевать ему на этом берегу, а берег низкий и потому здесь ночью и сыро и холодно…

Петр успел. Ночевать на сырой земле не хотелось, отъезжать назад на холмы – тоже, и потому пришлось пустить лошадей в неспешный галоп. Слишком быстро ехать он пока опасался и потому чуть не опоздал, но паромщик придержал свою баржу, и Петр в благодарность простимулировал его монетой. Недовольное морщинистое лицо мужика разгладилось, и он бодро погнал паром через реку, к невысокой пристани, уже затягиваемой туманом.

Река была широкая, ветра не было, и вода оставалась гладкой как зеркало. Над ней тучами вились какие-то местные аналоги комаров – внешне похожие и такие же злые. Хорошо хоть, репеллент их немного отпугивал, но приятного все равно было мало – кусались, сволочи, поменьше, но лезли в нос и глаза, что очень раздражало. Играла рыба – совсем как на Земле, над головой пролетела какая-то местная птица и метко нагадила на лысину высокому, дородному купцу, вызвав приятное оживление среди собравшихся. Купец изобретательно матерился и отмывал голову речной водой, а остальные пассажиры числом пять сдержанно хихикали у него за спиной. Идиллия…

Кстати, попутчики оказались настоящим кладезем информации – от них Петр узнал и о том, что в городе сейчас затишье и никаких ярмарок не предвидится, и о том, что правит городом и одноименным княжеством великий князь Ярослав, и о традиционно сильных позициях церкви. Было и еще много всякой мелкой информации в виде сплетен, слухов и просто разговоров ни о чем – паром шел через реку почти полчаса, и паромщика несколько раз заменял его помощник, крепкий парень с широченными плечами и немного придурковатым лицом. Для Петра, правда, главной была информация о приличных трактирах неподалеку, и три названия, равно как и дорогу к ним, он запомнил. Однако всему приходит конец, и паром наконец мягко ткнулся в пристань. Народ сразу же зашевелился – всем хотелось пораньше оказаться на берегу, хотя никто вроде никуда и не торопился. Стадный инстинкт, что поделать. Ну и соперничество даже в такой малости – кто первый, тот и доминантный самец…