Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

Однако если передо мной поставят тарелку с так-сяк, а самое вкусное в мире будет в соседней комнате, я даже не подниму задницу со стула.

Более того, даже если оно будет на соседнем столе, и тогда не пересяду.

Настоящий мужчина презирает изыски в еде и напитках… хотя, возможно, это во мне говорит трансгуманист, хотя он говорил во мне изначально, но раньше я считал, что настоящий мужчина занимается наукой, а ненастоящие ищут смысл жизни в еде и разновидностях алкоголя, выставляя себя хотя бы в этом деле знатоками, раз уж в остальном ничтожества, хотя признаваться в таком не хотят даже себе.

– Что-то не совсем? – спросила она, чуткая, как все близкие к природе существа.

– Все так, – ответил я вежливо. – Город роскошен, женщины здесь ого, богатства о-го-го, вообще все так экзотично, и весьма, что даже как-то да, ты права, это же Эмираты, что еще скажешь, Восток есть Восток, дело тонкое, даже халва отсюда…

Она поморщилась.

– Репетируешь, как будешь отчитываться?

Мы перешли улицу, я открыл перед нею дверь. Эсфирь мимо меня прошествовала величественная и вместе с тем по-восточному женственная, как Жасмин, я даже уловил аромат духов, не заметил, когда это успела подновиться в дороге.

Харчевня оказалась вполне приличным кафе, хотя и в восточном колорите, но если не обращать на орнамент внимания, то все эти заведения, как и женщины, одинаковы. Разными их делает только наше желание видеть разнообразие, которое якобы делает нас самих богаче в духовном плане.

Насчет духовного богатства вообще-то очень удобно. Можно щеголять им, даже не зная, что это, но все равно хрен кто придерется. Чтобы придраться, нужно знать, к чему придираться.

Народ поглядывает в нашу сторону внимательно, Эсфирь хоть и выглядит как легендарная Жасмин, однако держится с предельной скромностью, хотя к европейским женщинам требования в арабских странах, особенно в Эмиратах, столице мира туризма, снижены.

Хозяин, немолодой грузный мужчина с аккуратно подстриженной бородкой, приблизился неспешно, медленно и с достоинством поклонился.

– Приветствую вас, дорогой гость… Проголодались или просто зашли отдохнуть?

– Проголодался, – ответил я честно. – Неплохо бы перекусить мне и моей женщине… Нет-нет, меню не нужно. Просто принесите нам то, что у вас готовят лучше всего… и что насытит здорового мужчину и здоровую женщину.

Он улыбнулся, кивнул.

– Вы сделали самый правильный выбор.

На Эсфирь бросил внимательный и оценивающий взгляд, как опытный врач на пациента, что с первого взгляда распознает больной желудок или никудышную печень, но Эсфирь выглядит как жена Гарун-аль-Рашида, молодая, роскошная и блещущая здоровьем.

Вообще-то нет человека, который отличит арабскую женщину от еврейской, это по мне сразу видно европейца, потому и для нее постарается, а то не просто постарается, а расстарается…

Я прогнал настойчивый зов просмотреть последние данные экспериментов в Колумбийском институте, только что закончили уникальную операцию на генах долгожителя, смелая попытка убрать старение, вернее, одну из причин, повернулся к Эсфирь.

– Ну, Фатима, заказать что-то особое или слопаешь что дадут?

– Слопаю, – буркнула она тихонько. – Ненавижу, когда Фатимой называешь!

– А что, прекрасное имя…

– Да, – огрызнулась она тихонько и приветливо улыбнулась поглядывающим на нее мужчинам, – но в твоей промерзлой и насквозь протунгусенной стране его взяли только для анекдотов… Закажи еще и пирожные, в этом квартале их делают по старинным рецептам.

– По старинным, – повторил я. – Для меня это не похвала, а наоборот, ну да ладно, ты ж у нас старинная.

Она бросила взгляд искоса.

– Это оскорбление? Я старая?

– Любишь старину, – уточнил я. – А это значит, у меня шансов нет, я же человек будущего.

– Да ладно, – сказала она с великодушной небрежностью, – шансы есть, все же малость помог…

Я отмахнулся:

– Не стоит благодарности.

Она спросила язвительно:

– Вот такой ты благородный?

В паузах между репликами я уже заменил мысленно пару генов в своем ДНК и старательно просчитываю сотни разных сценариев развития. Каждый из них дает по тысяче вариантов, никакой суперкомпьютер не проследит до конца за всеми, потому ответил чуточку раздраженно, хотя и шепотом:

– Эсфирь, вообще-то я помогал не тебе и гребаному Израилю, а стабильности в моем мире.

– Ох-ох…

– Потому, – сказал я с нажимом, – так же точно помогу, хоть и с меньшей охотой, Саудовской Аравии. Если, конечно, будут уничтожать террористов и поддерживать порядок в своем регионе. Что и делает, скрепя сердце, Америка.

Она поморщилась.

– Ты груб. Саудиты все равно падут.

– Даже раньше, чем думаешь, – согласился я. – Но не раньше, чем сможем восполнить там вакуум власти и править так же властно и бесправозащитно… А то, спасая раньше времени пару местных крикунов, можно ввергнуть страну в хаос, где погибнут миллионы.

– А тебе их жалко?

– Нет конечно, – ответил я с негодованием, – но в том хаосе можно такие угрозы создать человечеству!..

Она вздохнула, плечи ее чуть опустились.

– Какой ты практичный.

– Я знаю, что прекрасен!

Глава 12

Хозяин появился со стороны кухни лично, в руках бронзовый поднос старинной работы времен благочестивых халифов, от двух блюд поднимается густой пар.

Мои ноздри уловили дразнящий запах зажаренной в специях птицы, Эсфирь шумно вздохнула и вроде бы сглотнула голодные слюнки.

Я сказал с восторгом:

– Уже слышу по аромату!..

Хозяин ответил с довольной улыбкой:

– Это фазаны, их подавали на стол халифу в давние времена. Прошу вас, наслаждайтесь…

Я принял из его рук блюдо, поклонился, он не слуга, а хозяин заведения, по меньшей мере мне равен, я у него в гостях и тоже обязан выказывать знаки внимания и надлежащего уважения.

По лицу Эсфири видел, делаю все правильно, не умаляю и не перегибаю, все идеально сбалансированно.

Медленно работая ножом и вилкой, здесь на Востоке люди не спешат, даже ишаки ходят величавым шагом и тоже делают свою работу с чувством и достоинством, сказал тихонько:

– На юсовскую базу бомбу не доставить.

Она ответила тихо:

– Там такая многоступенчатая защита, будто окопались не на территории союзника, а в захваченном анклаве.

– Как на самом деле и есть, – уточнил я невинно.

Она нахмурилась.

– Это неважно.

– Видишь, – обронил я, – и ты понимаешь…

Она сказала сердито:

– Американцы знают, что их везде в мире рассматривают как врагов, хоть в глаза такое и не говорят.

– Насколько далеко, – поинтересовался я, – там простирается защита баз?