Андрей Белянин - Дочь Белого Волка

— Мм? — уточнил я, не вынимая щётку из зубов.

— Я проводил Хельгу в школу. Потом вернулся домой и тихо включил телевизор. А там Малахов показывал, как делать маску для волос из масла и красного перца.

— Мм… и?!

— Я сделал и намазал, — едва не плача от отчаяния, продолжал дядя Эдик, старательно почёсывая себя в области…

О нет! Я чуть не подавился зубной пастой!

— Пока ждал положенные пять минут, чтобы смесь как следует впиталась в корни волос, мне захотелось в туалет. Ну и я там бумажкой, а оно… Ставр, оно же теперь горит и чешется-а!!!

Я быстро полоскал рот, стараясь не захлебнуться от дикого хохота. Ситуация идиотская, моему другу и родственнику больно, а меня распирает, как первокурсника на камызякском КВН, и удержаться буквально никакой возможности.

— Тебе смешно?! — наконец дошло и до северного бога.

Я уже не мог больше сдерживаться и рухнул на пол прямо там, в ванной комнате, держась за живот и едва дыша. Простите…

— Марш в… в душ и… отмы-вай-ся-а! А потом намажься каким-нибудь успокаивающим кремом. Не поможет, пойдёшь к врачу.

— Я при тебе стесняюсь, — заныл Эд и полез в ванну прямо в одежде. — А ты мне поможешь?

— В чём?! Не, не, не, это ты отмоешь сам… Единственно, в чём я готов помочь, так это подкараулить и убить доктора Малахова. Твоим же молотком!

Бывший бог со справкой счастливо взвыл, пуская себе поверх штанов струю холодной воды из душа, а я на карачках покинул ванную комнату.

Утро началось весело, если б я знал, какой меня ждёт день. Начнём хотя бы с того, что…

— Хочешь, я тебя раздену, чтобы одеть? Хочешь, я тебя одену, чтобы раздеть? — Пошлейше пританцовывая, из комнаты моей дочери вышел продирающий зенки Десигуаль и направился в туалет. Пользоваться унитазом он научился достаточно быстро, быстрей, чем тот же дядя Эдик, но, являясь, по сути, средневековым мифическим персонажем, абсолютно не гнушался пить оттуда же воду.

— Минуточку. — Я попытался вспомнить, был ли он с нами вчера, когда мы возвращались домой. Видимо, да. Ну, раз сейчас он тут. — Эй, цверг! Ты же просил меня оставить тебя следить за Метью?

Десигуаль вышел под плещущий звук сливного бачка и бросился ко мне, встав навытяжку, как новобранец перед генералом. Пятки вместе, носки врозь, колени тоже, уши бодро подняты и трепещут в ожидании моих приказаний. Выражение лица согласно строгому указу Петра Великого — лихое и глуповатое!

— Так я передумал и прибыл с господином Эдом!

— Тебя где вообще носило?

— Мой лорд, мой господин, отец нежно любимой мною…

— Чего?!! — взревел я, хватаясь за первую попавшуюся кухонную утварь.

— …нежно почитаемой мною миледи Хельги, — на одной ноте выкрутился этот гадёныш и, сунув лапку в задний карман шорт (моих бывших шорт!), быстренько извлёк сложенный вчетверо лист бумаги. — Согласно вашего высочайшего приказа, данного мне со всем благоволением и огромной степенью доверия, я…

— Короче. — У меня в руке нервно подрагивала медная турка для кофе.

— Ну, если совсем коротко, — панибратски подмигнул Десигуаль, — я весь день шпионил за вашим пажом Метью.

— В смысле? Это я, что ли, приказал… — с тоской пробормотал я, задним умом вспоминая, что действительно о чём-то таком вроде бы шла речь. — Ну и… и что там?

— О мой лорд! Вы удивитесь, когда узнаете, сколько и чего мне удалось на него накопать только за один день слежки! — зловеще улыбнулся белый цверг, сияя жёлтыми зубами от уха до уха. — Начнём с того, что он…

— Минуточку, — спохватился я, — это у тебя что, мой серебряный паркер? Ты хоть понимаешь, сколько эта авторучка стоит?

— Не знаю. Нашёл в ваших вещах. Главное ведь, чтоб писала, правда? — Он деловито вернул МОЮ дорогущую авторучку за СВОЁ свинообразное ухо и продолжил: — Если совсем коротенько, то я бы рекомендовал миледи Хельге держаться как можно дальше от этого подозрительного типа. А теперь перейдём к подробному списку. Во-первых, он же полный псих. Да-да, хуже вашего дяди Эдика…

Я поставил турку на место и совершенно искренне изобразил активный интерес. Клянусь седьмой неподкованной ногой Слейпнира, этому хитромордому цвергу удалось-таки завладеть моим вниманием. На втором абзаце я уже рычал, как пещерный медведь, мысленно сжимая в лапах тощую шейку своего пажа. На третьем вырвал текст у Десигуаля, пытаясь читать этот компромат сам, но почерк карлика был крайне неразборчивым. Не говоря уж о том, что в рунах я не очень хорошо разбираюсь, хотя мы их, конечно, проходили в учебке.

Когда мне было зачитано, чем занимается мой паж у себя в каморке, я бледнел, краснел, покрывался пятнами, терял веру в людей и даже едва удержал приступ подкатившей тошноты. На четвёртом абзаце я вдруг осознал, какой бесценный, в сущности, этот славный белый парень с национальностью цверга и испанским именем Десигуаль!

А уж какой бесстыжий мерзавец этот наглый, беспородный Метью, только и думающий о том, как попасть в зятья к великому лорду Белхорсту, то есть ко мне?! А потом отравить своего лорда, то есть меня, и самолично возглавить клан Белого Волка! Убью, вот, ей-богу, сейчас сбегаю и убью, пока Хельга из школы не вернулась. Она моя дочь, она потом поймёт и простит, — в конце концов, папа действовал из лучших побуждений, верно?

— Да! — почему-то вслух сам себе ответил я. Осознание того, что разговаривать с самим собой чревато, пришло секундой позже. — Что ты предлагаешь?

— Лорд Белхорст соизволит интересоваться скромным мнением своего глупого раба?

— Так, гр-р-р, — я резко выбросил правую руку вперёд, поймав карлика за ухо, — слушай меня, как тебя там…

— Десигуаль, сир, если позволите.

— Десигуаль? Не позволю! А теперь ещё раз, если всё, что ты мне сейчас прочитал, правда хотя бы на треть, я буду вынужден просто четвертовать своего пажа. И не уверен, что это самое жестокое наказание…

— Ай-я-а… а от меня-то вы чего хотитя-а-а?!!

— Правды! Или я сию же минуту поджарю тебе пятки на газовой конфорке, — рявкнул было я, но огромным усилием воли удержал себя в руках. — А знаешь, пожалуй, мы поступим иначе…

— О, спасибо, спасибо, лорд Белхорст!

— Не надо меня благодарить. Я просто возьму весь твой список прегрешений Метью, передам его на прочтение моей Хельге и скажу, что это написал ты.

— Только не ей, сир!

— Почему? — искренне не понял я, но карлик извернулся самым невероятным образом и, храбро ударив меня пятками в грудь, бросился наутёк, вереща: