Ваше Сиятельство 10 (+иллюстрации) - Эрли Моури
— Оль, ты, безусловно, умная девушка — самая умная из всех мне известных, но сейчас сказала ерунду. Ну какая нахрен, — из меня так и вырвалось слово, так я был удивлен, — карьера мага⁈ Разве я когда-то собирался хоть как-то участвовать в делах Верховной коллегии или каких-то академиях? Для меня, извини за самомнение, все эти архимаги, магистры и прочие человечки в мантиях — клоуны ряженые. Нет, я несколько погорячился, многие из них достойны уважения, но это не моя стихия! Как ты можешь это не понимать⁈ Ты же знаешь, я никогда не планировал получать никаких магических регалий и санов! Мне даже эти ордена не нужны, — я указал коробочки с наградами, разложенные моей невестой на столе, — они лишь полезны, как важное условия получения титула князя. И сам этот титул мне нужен исключительно для того, чтобы ты — в скором времени моя любимая жена осталась княгиней.
— Ладно, Елецкий, я знаю, что ты не карьерист. Ты вообще не от мира сего. Оставим вопросы карьеры — они и вправду неуместны. Но, кроме этого, есть достаточно много других причин не ссориться с бароном Рыковым на почве интрижек с его женой, — отозвалась княгиня. — Вот лично мне все это беспокойно. Если с Глорией мне было крайне неприятно, и ты меня разозлил, то сейчас беспокойно. Я не знаю, чем это может повернуться. Просто предупреждаю тебя.
— Оль, ты просто ревнуешь к ней. Да? — я отошел к окну, открыл шире створку.
— Я не хочу для нас с тобой дурной славы. Если бы эта Наташа не была замужем, то был бы чуть другой вопрос. А у меня такое предчувствие, что она… — Ольга замолчала, держа в руках мое нижнее белье из служебного комплекта. И когда пауза затянулась, продолжила, — предчувствие, что будут у тебя с ней проблемы. Неужели тебе мало Ленской?
— Вот так хватает, — я провел ладонью над макушкой. — Оль, ну я такой… Вот просто такой, как есть. Ты же меня любишь именно таким.
Между нами повисло молчание. Сизый табачный дым плыл к приоткрытому окну.
— Люблю… — наконец сказала княгиня. — Как ни странно, ты раньше никогда таким не был. Да, я все понимаю, почему так, Астерий и всякое влияние иной души, но ты прав, я люблю тебя таким. Но не будем отклоняться от госпожи Бондаревой. Елецкий, я вижу ты уже принял решение на ее счет. Так? Что ты от меня хочешь? Лицензию? Говори прямо!
Вот теперь мне только оставалось сказать «да». Странно как-то вышел разговор. Это при всем том, что я пока не знаю, как у меня сложатся отношения со штабс-капитаном Бондаревой — некогда было думать об этом. И лицензия мне была нужна вовсе не на Наташеньку, а на Глорию, которая меня ждет завтра, хотя я завтра вряд ли к ней попаду. Ведь если беседа с императрицей переместиться в ее роскошную спальню, мне будет очень сложно объяснить Глории, что Ольга Борисовна не подписала разрешение на постельные забавы. Вы представляете выражение лица ее величества при этом?
— Оль, я не хотел так ставить вопрос, но он сам ставится, — я скромно улыбнулся.
— Да, он ставится! Топырится! Торчит колом! При чем всякий раз, когда ты видишь очередную красотку! И не дыми в мою сторону! — она замахала рукой, хотя дым почти весь вытягивало в окно.
— Ты не понимаешь, лицензия нужна мне на всякий случай. Взамен старой. Оль, я тебя очень люблю, и ты знаешь, что я тебя не обманываю. Но мне иногда это нужно. Такова, увы, трудная мужская участь, — я старательно выпустил струйку дыма прямо в приоткрытое окно. — Ты же очень добрая. Самая-самая!
— Чертов подхалим! Ты плохо просишь. Давай, старайся, уговаривай меня! И сначала выброси сигарету, — Ковалевская стала посреди комнаты в позе капризной принцессы.
Ради лицензии я вполне был готов выбросить сигарету — пульнул ее в окно сильным щелчком пальцев. Промазал. Она ударилась в оконную раму, посыпались искры.
— Не сожги нашу комнату! — с возмущением произнесла княгиня.
— Я же маг. И маг огня в том числе, — резонно заметил я, подходя к ней и думая, с какой стороны лучше подступить с уговорами. Решил действовать прямо с максимальным подхалимством. Ковалевская такое любит. Я припал на правое колено, взял ее ручку и глядя на нее глазами преданного пса, едва сдерживая смех, произнес: — Оль, пожалуйста! Те самая добрая, самая красивая, самая любимая! Очень прошу, не откажи! Мне это надо как воздух! Как Ленской театральная сцена! Как тебе новые платья! Ну что здесь такого, если я удовлетворю свою мужскую природу? Я же не виноват, что боги сделали меня таким?
— Надо работать над своими желаниями. Не давать свободы желаниям вредным и поощрять приносящие пользу, — прикрыв глаза, холодным голосом богини отозвалась Ковалевская. — А ты не работаешь! Ты весь пропитан похотью!
— Оль, ну, пожалуйста, смилуйся! Я же тебя люблю! — взгляд пса в моих глазах стал еще более преданным.
— Любишь, но хочешь дрыгнуть другую, — Ольга Борисовна подняла взгляд к потолку, словно ища ответа там на эти странные коллизии. — И вообще, как-то ты сухо просишь, Елецкий. Давай, увлажняй свое прошение — целуй руку! — повелела она.
И я безропотно повиновался, начал чмокать ее изящные пальчики, каждый по отдельности, лизнул ладонь.
— Теперь колено! — она чуть приподняла край юбки. — Влажнее! Еще влажнее! Больше страсти! — ее зацелованные пальчики взъерошили мои волосы, притянули меня к ноге, нажав на затылок. — И поднимайся выше! Еще выше!
Следуя ее пожеланиям, я уперся носом в ложбинку ее под ее белыми трусиками.
— Пока достаточно — ночью это продолжим, — она небрежно оттолкнула мою голову.
— Оля! Ты же обещала! — я вскочил на ноги, чувствуя себя обманутым. Я был готов повалить ее на диван и там отыграться за все недавние мучения.
— Это что так срочно? Вечером напишу, — она отошла к столу и пояснила: — Теперь лицензия будет не устной, а письменной.
— Напиши
