Темный Охотник # 2 - Андрей Розальев
— Кхм-кхм, — прокашлялся Жихарев и обвёл рукой сборище. — Да мы тут это… тебя поминаем.
— Ага… — мне даже неловко как-то стало, право слово. — Я, наверное, помешал?
— Ну как бы да, — нахмурился Евгеныч. — Не буду врать, действо потеряло весь свой сакральный смысл. Скажи, Чернов, а ты никогда не ходил по детским утренникам с криками о том-де, что Деда Мороза не существует? Вот прямо один в один.
Я осмотрел «поляну». Початая бутылка водки и банка маринованных огурцов стояли на капоте жёлтого джипа моего начальника. Причём судя по устойчивому запаху, это не единственная бутылка, скорее наоборот, всё что остались. Перед тем как разъехаться, решили добить.
Люди застыли с пластиковыми стаканчиками в руках. Особо шокирован был Веневитин, сейчас цветом лица похожий на варёную сыроежку.
Или это освещение такое?
Впервые с момента приезда в Арапахо-Сити я застал непогоду. Небо заволокло серыми тучами, а лёгкий ветерок гонял по прериям пыль и песок. Ветер, правда, был горячим будто из строительного фена, но всё равно — перемена разительна.
Как это мило! По мне скорбела даже природа!
Когда первый шок от моего появления схлынул, ребята начали откровенно пялиться на инферняшку. Ариэль от такого внимания даже натянула худи, а потом помахала всем, улыбнулась и поздоровалась на своём рычаще-гортанном.
— Твоя спутница? — предположил Жихарев.
— Да. Её зовут Ариэль и она немножечко… э-э-э…
— Демон? — прищурилась Линда.
— Не-е-ет! — я аж улыбнулся. — Ну какой из неё демон? Она инферн. Разумная раса, которая…
…пошла от внебрачного союза демонов и людей. Но было это так давно, что сами инферны об этом позабыли, а пантеон своих богов воспринимают как мифических персонажей, а не реально-существовавших, и до сих пор, скорее всего, существующих личностей. Мне Райнер, Щит Ордена, да хранит Кодекс память о нём, этот прикол рассказывал, а ему его подружка-демоница. Лилит, кажется. Хм-м-м… Как бы объяснить?
— В общем, инферны — это разумная раса. Такие же, как мы. Если не считать внешности, то сходства у нас больше, чем отличий. Но вот с языками у неё туго.
— Понятно, — кивнул за всех Жихарев, хотя по его лицу прям читалось, что понятно ему чуть меньше чем нихрена.
Как и остальным.
Евгеныч меж тем вытащил из стопки стаканчиков две штуки, налил в них чуть ли до краёв и подал нам с Ариэль.
— Ну… что ж, — сказал он. — Раз ты воскрес и обломал всё веселье, то вот тебе штрафная.
— Каюсь, виноват, согласен на штрафную, — принял я стаканчик. — А мне это… пару слов об усопшем надо?
— Да нет, не утруждайся, — Евгеныч махнул рукой. — Мы уже всё сказали. Пей… те давайте.
— Ладно, — я повернулся к инферняшке и пояснил на её языке. — Обычая такой, мы опоздали — надо выпить.
Я опрокинул в себя стаканчик как за здрасьте, а вот у Ариэль возникли трудности. Инферна подумала, что нам принесли воду, так что хлебнула от души и без должной психологической подготовки.
Бедняга…
Водка чуть не пошла у принцессы носом.
Жихарев к этому моменту уже сделал ещё один рейс до капота и обратно и вручил нам по солёному огурчику. Ну как сказать «солёному»? По эту сторону Атлантики хрен найдёшь нормальные соленья. Уксусная дрянь. А вот чтобы из бочки, хрустючий такой, крепенький, с привкусом электричества и жёлтой попкой — не. Нету такого.
Ладно.
Я ещё раз оглядел собравшихся. Тут были все, к кому я так или иначе хорошо относился. Тут были все, кому я доверял. И ещё Габи. Вот ведь упорная какая зараза! Пищит да лезет! Поминать даже меня пришла, и даже всплакнула — вон как тушь смазана!
Ладно. Чёрт с ней, с Габи, она знает, что с ней будет, если решит обо мне трепаться. В остальном сейчас настал идеальный момент для большого, серьёзного разговора. Несмотря на то, что публика очень разношёрстная, думаю, что у каждого найдётся свой повод возмутиться.
Идея, ценности, вера, расовая и культурная принадлежность — это всё херня и абстракции. А вот общий враг может по-настоящему объединить людей.
— У вас, должно быть, накопилось ко мне множество вопросов? — начал я.
— Да нет, что ты, какие могут быть вопросы! — ухмыльнулся Жихарев.
— Ты даже не представляешь сколько! — одновременно с ним выпалил Егор.
— Что ж, — я сделал приглашающий жест. — Сегодня я готов поговорить предметно и оперировать не догадками, а фактами. Вот только с чего бы начать? Хм-м-м… пожалуй, начну с той самой ночи…
…когда мы с моими разломными белками приготовили разломный гуакамоле из разломного авокадо с разломной солью, который вытащили из разлома, который я тайком закрыл в одно лицо. Н-да… Всё же фильтровать приходилось тщательно.
Но я не врал! Просто недоговаривал о некоторых вещах.
Итак, я поведал друзьям о том, что мне довелось поучаствовать в гладиаторских боях. И о том, что среди публики я увидел несколько девочек-инферн в рабских ошейниках. И о том, что поставками этих девочек занимается не кто иной, как наш премного неуважаемый мсье Лагранж собственной персоной. Ну, не собственной, но не суть. И о том, что в деле замешаны жрецы. И о том, что я собираюсь прикрыть лавочку жирного ублюдка, а потом призвать к ответу тех, кто стоит у него за спиной. Ну и в конце добавил, что о помощи не прошу, но рассчитываю на хотя бы сохранение информации в тайне.
— Охренеть! — не ожидал, что самая бурная реакция случится у Нецали.
Воин-орёл аж побагровел от злости. Индеец. Побагровел. Ему сейчас рожки на голову, и хрен отличишь от инфернов.
— Да как такое возможно вообще⁉ — Нецали кидался из стороны в сторону. — Надо действовать сейчас же! Сейчас же! Они позорят Империю!
Иси, Миси и Габи заразились негодованием соотечественника. Мало того, что девушкам априори была противна сама мысль о сексуальном рабстве, они ещё и патриотизмом заразились. Я сперва не совсем понял, что именно так возмутило ацтеков, но мне коротко пояснили.
Рабство у ацтеков было узаконено, но имело мягкую форму. Очень мягкую, серьёзно. Нельзя было прийти к человеку, нацепить на него ошейник, шарахнуть по спине хлыстом и погнать на принудительные работы, и уж тем более в шлюший домик.
Рабами становились законодательно и официально. У рабов были свои права и свободы,
