Изумруд Люцифера - Анатолий Федорович Дроздов
– Шесть! – Рита изумленно посмотрела на него. – Мы купались в реке, и папа отвлекся. А меня течением утащило на глубину. Помню: бегу по дну, ножками перебираю, вокруг все зеленое и очень страшно. Воздуха не хватает, и так хочется его глотнуть!.. – она помолчала. – А папа тем временем смотрит: по реке бант плывет. Он его хвать рукой, а под бантом – я!..
– Повезло!
– Бант спас. Папа, как чувствовал, завязал… Но все равно – это не доказательство. По рукам и цыганки гадать умеют, – Рита слегка покраснела, вспомнив свой визит к гадалке и ее слова. Она взглянула на Кузьму: брови у него оказались черные, атласные, какие-то совсем не по-мужски красивые, крылатые брови. И это ее почему-то обозлило. – Вы мне покажите что-нибудь такое, чего другие не могут. Тогда поверю.
– Фокус? – сощурился Кузьма.
– Пусть будет фокус.
– Самый-самый?
– Самый-самый…
– Обижаться не будете?
– Не буду! – упрямо сказала Рита, чувствуя, что ее заносит, но уже не в силах остановится. – Ну?
– Ап! – вдруг, как в цирке, воскликнул Кузьма и хлопнул в ладоши прямо перед ее лицом. Рита отшатнулась и тотчас поймала взгляд его зеленых глаз… Глаза были большими и добрыми, они манили и обволакивали…
– Птица – вица, красная девица, вышла утром в садик, чтоб росой умыться, – забормотал Кузьма.
– «Какая еще «вица»? – как-то лениво подумала Рита, а Кузьма продолжал:
– Только на травице нет уже росицы, высушило солнце на траве росицу…
Рита почувствовала, как веки ее потяжелели и мягко опустились на глаза, по телу разлилось тепло. Ей стало легко и хорошо. Потом все исчезло…
* * *
– Ап! – услышала она и медленно открыла глаза. Первое, что она увидела, было лицо Кузьмы. Оно улыбалось и почему-то было далеко внизу. Рита, медленно крутя головой, осмотрелась. Это была ее кухня: на стенах, выклеенных цветными моющимися обоями, висели расписные тарелки, которые она привезла из Италии; это были ее шкафчики и столы, но видела она все это сверху, как будто парила под потолком.
– Смотрим на меня! – услышала она голос и, повернувшись на него, увидела Кузьму. Он был уже без пиджака. Поверх тонкого светло-серого свитера красовался ее красный кухонный фартук. Двумя руками Кузьма придерживал прислоненное к ногам зеркало в раме, и Рита удивилась: оно было из прихожей. «Чего это он?» – подумала она, и Кузьма поднял зеркало.
Рита увидела себя. Правда, она не сразу поняла, кто эта молодая женщина с худым, испуганным лицом, которая, по-восточному скрестив ноги, сидит на столе. На голову ей была нахлобучена маленькая кастрюлька; на левой ладони, как у царицы «держава», лежало куриное яйцо; в правой руке, как скипетр, торчала поварешка. В довершение картины, в зубах женщина держала кухонный нож. Какое-то время Рита недоуменно рассматривала изображение в зеркале и, наконец сообразив, что это она сама, завизжала, будто ее резали, и метнула яйцо в изображение. Яйцо, разбившись, растеклось по стеклу оранжево-блеклой массой.
– Спокойно! Все хорошо…
Кузьма мгновенно отставил в сторону зеркало, подскочил к столу и вырвал из рук Риты поварешку, которую та собралась метнуть вслед за яйцом; подобрал выпавший из ее зубов нож и стащил с головы кастрюлю. Быстро проделав все это, он бросил посуду на разделочный столик и бережно снял Риту со стола.
– Ты… Ты… – Рита задыхалась от возмущения.
– Водочки! Немножко!
Рита схватила появившуюся перед ней рюмку и опрокинула ее в рот. Жидкость обожгла горло и мгновенно привела в чувство. Она увидела, что сидит за столом, а перед ней – дымящаяся тарелка с ложкой и ломоть хлеба.
– Супчика! Быстренько! Закусили!
«Я не ем первое!» – хотела было сказать Рита, но вместо этого послушно взяла ложку и зачерпнула из тарелки. Суп оказался горячим и необычайно вкусным. Рита и не заметила, как тарелка опустела.
– Что это? – спросила она, когда Кузьма ловко убрал пустую посуду.
– Буйабез, французский рыбный суп, – пояснил Кузьма, ставя перед ней тарелку с густой аппетитной массой, от которой исходил приятный аромат. – В принципе, это та же наша уха, только готовится несколько по-другому.
– А это что? – ковырнула она вилкой новое блюдо.
– Рагу. Старинный прованский рецепт.
Рита еще раз ковырнула массу вилкой, проглотила кусочек. Рагу было пряным и вкусным.
– Еще рюмочку под горячее!
Она послушно взяла наполненную Кузьмой рюмку, рядом с которой мгновенно появилась другая. Они чокнулись («За приятную компанию!» – сказал Кузьма) и вдвоем принялись за еду. Рита украдкой бросала взгляды на сидевшего напротив гостя. Он был уже без фартука. Ел быстро (видно было, что в самом деле голоден), но аккуратно. Она обратила внимание, что кусочек хлеба он положил на тарелку слева от себя и не откусывал от него, а отламывал маленькие кусочки, бросая их в рот. Красиво ел. За ужином они оба молчали, только Кузьма еще пару раз наполнял рюмки, они чокались, но без слов.
– Из чего вы это все приготовили? – спросила Рита, когда тарелка перед ней опустела.
– Из продуктов. Отсюда, – Кузьма указал на холодильник. – Я и не ожидал, что здесь такой выбор: копченая грудинка, вяленая колбаска, сыр, овощи… У нас с вами общий недостаток – любим поесть, – засмеялся он. – Даже рыбка мороженая была. Она, правда, залежалась, но оказалась еще ничего.
– Когда же вы успели все это приготовить? – удивилась Рита.
– Пока вы здесь отдыхали. – Кузьма показал на диванчик. – Извините, что так получилось, но я боялся, что мне так и не придется поесть, поэтому позволил вам немного поспать. Потом, когда все было готово, велел взобраться на стол… – он вздохнул. – Не думал, что будет такая реакция…
– Вы хотите сказать, что отключили меня? – спросила Рита. Водка и еда уже подействовали, ей было легко и хорошо. – Получается, что я, пока вы тут возились, совсем ничего не соображала?
– Именно так, – подтвердил Кузьма, – это было что-то вроде гипноза.
– Вы владеете техникой гипноза? Про какую такую девицу вы мне долдонили?
– Это старинный заговор, очень красивый. Слова не имеют значения, главное – монотонность и темп речи. Пациент впадает в транс, после чего выполняет любые команды. Что и было с вами.
– Любые команды? – Рита уже в полной мере ощутила действие выпитого. – То есть вы вполне могли воспользоваться моей беспомощностью в гнусных целях? – спросила она, кокетничая. – И я бы не воспротивилась?
– Даже и не вспомнили бы потом.
– А вы не воспользовались?
– Нет, – твердо ответил Кузьма.
– Почему? – серьезно спросила Рита. Ей и в самом деле хотелось услышать ответ на этот вопрос.
Кузьма почесал затылок.
– Если я вам скажу, что насиловать беспомощных женщин нехорошо,
