Ваше Сиятельство 3 - Эрли Моури
Талия явно сердилась. Прежде на лице госпожи Евстафьевой редко можно было увидеть даже признаки недовольства, но сейчас она всем видом показывала, что между мной и ей что-то очень не так.
— Елецкий, бл*дь, почему ты так со мной поступаешь⁈ Я тебе что, вообще не нужна теперь⁈ — начала она, когда мы подошли достаточно близко.
— Дорогая, мне не нужны твои выходки подобные тем, которые ты устроила на кладбище. Просил же по-человечески, веди себя нормально. Вместо этого ты устроила дурацкое представление. Ты не понимаешь, что это не развеселая вечеринка, а похороны⁈ Похороны человека, который очень дорог собравшимся здесь людям! Ты не понимаешь, то твоя глупая речь стала для многих очень болезненной⁈ Они восприняли это как оскорбление их чувств и самой Айлин! Теперь молись день и ночь Артемиде, что она спасла ситуацию, — проговорил я, остановившись перед ней в трех шагах.
— Бл*дь, Саша, что за херня⁈ Все же прошло хорошо! Артемида поддержала меня, и твои заслуги отметила. И это, кстати, благодаря мне! Благодаря моей, как ты назвал, выходке! Мы оба знаем, что Айлин жива! Ты сам говорил, что тело ничего не значит! А душа твоей подруги очень даже жива, я сама подвозила ее на эрмике к храму Артемиды. Кстати, вместе с тобой. Вообще, бл*ди, не понимаю из-за чего вы все беситесь! — возмутилась баронесса.
— Не матерись при моей девушке, — строго сказал я, еще раз объяснять Талии, в чем ее вина мне не хотелось.
— В самом деле, вы баронесса или девица кабацкая? Зачем так сквернословить? — Ленская теснее прижалась ко мне, показывая всем видом теплоту наших отношений.
— Твоей девушке? Охренеть! Просто охренеть! Я трахалась с тобой утром, как дура брала в рот, а эта сучка теперь твоя девушка⁈ Ладно бы еще Ковалевская, но эта вообще кто? — не дожидаясь ответа, она повернулась к призраку и сказала: — Нах*й их всех! Идем отсюда, Родерик! Нас здесь не любят. Ну ничего, вам это еще аукнется!
Признаться, не рассчитывал на такую реакцию Талии. Резкий разворот с обидой — это не то, что свойственно госпоже Евстафьевой. Я ожидал, что она с недовольством, но примет мои отношения с Ленской, которые я продемонстрировал лишь для того, чтобы остудить пыл баронессы и отдохнуть от нее. Ведь раньше Талия легко мирилась, что я предпочитал ей Айлин и княгиню. Примирилась с тем, что после случая с Лисом в «Ржавом Париже» я отказался считать ее своей девушкой, хотя она на это рассчитывала. Талия всегда была в статусе моей подруги, давней, хорошей подруги с самого детства, но без всяких сердечных притязаний. И вот сейчас она меня очень удивила своей реакцией. Я стоял со Светланой и смотрел в след уходящей в сторону кладбища баронессы. На душе было неприятно, даже скорбно. И еще тревожно. Тревожно от того, что на волне обиды она может наделать много глупостей. Ведь я не перестал быть ее другом и мне совсем не безразлично, что с ней произойдет. Для себя я решил, что через дня три свяжусь с ней, загляну в гости в поместье Евстафьевых или приглашу к себе и мы обсудим все неопределенности между нами. Еще меня беспокоил Родерик, вертевшийся возле нее. Поток перерождений его до сих пор не унес. Если в момент насильственной смерти человек испытывает особо сильный всплеск эмоций, энергетическое его тело может остаться возле места гибели надолго, даже на века — так и рождаются истинные призраки. Однако, Родерик ушел далеко от Шалашей, где я его убил. Он явно свободен в своих перемещениях, а значит дело не в привязке к месту. Возможно, он удерживает себя в этом мире благодаря магическим способностям, как это делал первые разы своего посмертного опыта я, пока не разобрался со многими трансцедентальными процессами. Или просто не пришло его время. Бывает так, что поток уносит душу лишь через много дней после смерти. Пока Родерик здесь, его неожиданная дружба с Талией мне представлялась нежелательной. Вдвоем они могли наделать немало бед. Ведь если способности серого мага умножить на опасную непредсказуемость баронессы, может выйти очень эффектно в самом скверном смысле.
— Извини, Саш, но мне кажется она не в себе, — прервала мои мысли Ленская. — Идет разговаривает с кем-то или сама с собой. У нее галлюцинации что ли?
Удаляясь от нас, Талия действительно говорила вслух, не понимая, что с Родериком можно общаться беззвучно. Я не хотел, чтобы виконтесса делала таких выводов о моей подруге и сказал:
— Ты же видела призрака, который поднимал в воздух цветы над гробом. Вот с ним она и говорит. Просто его сейчас не видно. Нет, Талия не сумасшедшая, просто она несколько иная. Она добрая, очень открытая и искренняя. Она говорит то, что думает, и почти не умеет лукавить. А еще она ценит дружбу. И с дружбой я ее несколько подвел. Не подержал ее тогда, когда она на это рассчитывала. Конечно, я не должен поддерживать все ее выходки, но так или иначе, она надеялась на меня. Она искренне верила, что говорит возле гроба именно то, что нужно сказать. Она хотела успокоить людей, плачущих по Айлин. Но понимаешь сама, ее благие усилия могли повернуться очень скверно, если бы не вмешалась Артемида.
— Это было что-то невероятное! Я отходила с Катей к склепу Разуваевых, и смотрим твориться такое: яркий свет, огромная фигура богини. От ее голоса даже сердце замерло. Правда, что ты помог душе Айлин? — спросила Светлана.
— Ты не веришь словам богини? — я улыбнулся, взял е под руку, и мы медленно пошли арке.
— Как я смею, граф Елецкий. Конечно, верю. Только я не все поняла, что она сказала. В моем классе говорят, что ты — очень сильный маг и все это случилось благодаря твоей магии. Правда? — ее лицо осветило низкое солнце, когда мы вышли из тени, и в этот момент волосы показались рыжими, а глаза приобрели бирюзовый оттенок.
— В твоем классе слишком много фантазируют, — отозвался я, оглядывая стоянку: почти все эрмимобили разъехались. Только что в воздух поднялась последняя из стоявших вимана, сверкнула на солнце бронзовым боком и быстро набрала высоту.
— Ты, скромничаешь, граф Елецкий. Скажи правду мне, как своей девушке. Или я уже перестала быть ей, раз перед твоей подругой-баронессой больше не надо разыгрывать никаких сцен? — виконтесса замедлила шаг, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Когда меня пытаются прижать, я люблю отвечать вопросом на вопрос. И спросил:
— А ты хочешь быть ей, зная, что у меня еще есть Ольга Ковалевская?
— О, граф, это предложение? То есть ты, сейчас предлагаешь мне стать твоей девушкой, да? Мое сердце замерло… Ах! — она остановилась и приложила руку к груди. — Вот снова бьется! Теперь неистово бьется! Ты в самом деле предлагаешь мне, стать твоей девушкой наравне с Ковалевской?
Я рассмеялся даже, забыв на некоторое время о Талии:
— Какая же ты хитрая комедиантка! Ах, госпожа Ленская, я должен убедится так ли неистово бьется твое сердце, — я накрыл ее ладонь, лежавшую на левой груди. И сказал негромко: — За твоей ладошкой не слышу, есть оно вообще. Убери руку.
Она подчинилась, позволяя мне ощутить пальцами ее юную, но весьма полновесную грудь.
— Стучит? — прикрыв глаза, спросила Светлана.
— Тихо. Я пытаюсь понять, что оно желает мне сказать, — не отпуская ее груди, я обвил виконтессу свободной рукой. — Ведь сердце честнее этих губ, которые умеют говорить очень лукавые вещи. Правда?
— Этих что ли? — Ленская, привстав на носочки, потянулась ко мне, и мы снова слились в поцелуе.
— Мне кажется, ночь ведьм для нас может стать жаркой, — сказал я, разжав объятия.
— Помечтай, но не увлекайся слишком фантазиями, — Света ловко выскользнула их моих рук. — И ты мне не ответил.
— Ты мне тоже, — заметил я.
— Не остается ничего другого, как отложить эти вопросы до вторника, — она рассмеялась, довольная своей игрой. Когда мы подошли ближе к парковочной площадке, предложила: — Может отвезти тебя домой? Могу в любую точку на Елисеевском. Мне все равно по пути.
— Уговорила, — согласился я, рассудив, что ждать эрмик у Садов Персефоны может выйти долго, да и глупо отказываться от столь приятной поездки.
Мы подошли к серебристой «Электре-24»
