Энергеты всех стран соединяйтесь! - Алексей Викторович Широков
– Дай посмотреть! – Между зрителей вклинилась София и выдернула грамоту, пробежавшись глазами. – Бла-бла-бла. Начальник УКГБ по Новосибирской области Шаповалов Р. А. Да, это его подпись и печать настоящая. Ничего объяснить не хочешь?!
– Так я подписку давал, – я улыбнулся, глядя на сердитую мордашку беловолосой красавицы. – Так что извини. Но в общих чертах, я надысь бегал ночью в парке, спортом занимался. Да, сейчас можно смеяться.
Я сделал паузу, но никто не отреагировал. Одноклассники продолжили пялиться на меня, как на неведому зверушку. Я вздохнул и продолжил:
– Короче, бегу, слышу возню в кустах. А до этого у входа я заметил двух девчонок, наших лет примерно, – продолжил я, наслаждаясь вниманием. – Ну и пошел проверить. А там урод один их уже раскладывает. Короче, мы с ним помахались, я ему по кумполу надавал, дождался ментов, а у тех дело Комитет забрал потом. Меня помурыжили немного, сняли данные и отпустили. А еще костюм спортивный подарили и кроссы. Во! – я поднял ногу. – «Пума»!
– А инициировался ты когда? – продолжила допрос Сикорская, ничуть не впечатленная фирменной обувью, но оно и понятно.
– Так во время драки, – я изобразил удивление: мол, что, так сразу не понятно? – Уродец-то энергетом был, и неслабым. Так бы он меня раскатал, но ему не повезло, а мне наоборот.
– Понятно, – немного посверлила меня взглядом девушка, а затем вернула грамоту и, ничего больше не сказав, вернулась на свое место.
– Так и что теперь делать будешь? – тут же снова докопался до меня Еремин. – Реально, что ли, решил завязать с блатной жизнью?
– А я чего вам с утра говорю? – Я откинулся на спинку стула. – Все, теперь я другой человек, зуб даю. Филантроп, меценат, будущий миллионер, ну и гений конечно же. Еще гордиться будете, что со мной учились.
– Так что, и про номер на Первомай не свистел? – засмеялся Ромка. – А то Василиса заболела, а заменить ее некем.
– А знаешь, могу. Песня подойдет? – Я вальяжно махнул рукой, вызвав этим заявлением шквал хохота. – Чего ржете? Не верите?!
– Чобот, ты бы врал, да не завирался, – крикнул с первой парты Матвей Шишкин, один из активистов класса, во всем слушавшийся Еремина. – Ладно, что ты там морду кому набил, верю. Ну пробудился от этого, почему нет. Но песня? Про что: как вора посадили или как мать ждет зэка с зоны?
– Про это тоже могу, – я кивнул, начав быстро писать слова в тетрадке, – но, боюсь, не все оценят. Так что вот… готово! Держи!
– Маша, погоди, – первым успел Роман, выхватив листок буквально из рук Поляковой. – У тебя слуха все равно нет.
– Но читать-то я умею, – возразила та, впрочем, соглашаясь с оценкой, но тут же пристроилась сзади, заглядывая комсоргу через плечо. – Звенит отваги колокол! В дороге все, кто молоды!
– Не-не-не, – я покачал головой. – Мотив такой. Та-та та-та та-та-та-та. Та-та та-та та-та-та-та. Та-та та-та-та та-та-та. Я бы напел, но тогда, боюсь, меня точно посадят за применение оружия массового поражения.
– Лучше не надо! – испуганно поднял руки Ромка, помнивший мои вокальные потуги еще с детского сада, куда мы с ним вместе ходили. – Тебя даже в яслях из хора выгоняли. Лен! Можешь посмотреть?
– Конечно. – Миниатюрная Зосимова Леночка, признанный специалист по музыке и пению не только в классе, но и в школе, подошла к парте Еремина, обогнув мою по большой дуге, отчего мне стало стыдно. – Можно?
– Держи. – Роман передал ей листок. – Слышала мотив?
– Да, да. – Девушка уже с головой погрузилась в новую песню, напевая под нос. – Любовь, комсомол и весна…
– Я представлял себе, что играют виолончель и пара скрипок с пианино. Ну, еще труба вначале, – я постарался вспомнить все инструменты, которые использовались в клипе, подсмотренном у Кулагина. – Но тут такое, ноты я все равно не знаю.
– Виолончель… – Ушедшая в музыку Лена даже забыла, что боится меня. – Как ритм-секцию да, можно. Но у нас на ней никто не играет. Может, бас-гитару… ой! Я-а не…
– Ты спец, тебе и карты в руки. – Я постарался максимально добродушно улыбнуться, успокаивая девчушку. – Я на авторство не претендую.
– Н-но это твоя песня. – Зосимовой было страшно даже смотреть на меня, а я в который раз пожалел, что раньше был таким мудаком.
– А будет наша. – Я серьезно посмотрел на девушку. – И вообще, как насчет сотрудничества? Мои слова, твоя музыка. Выпустим альбом. Разбогатеем.
– У тебя еще песни есть?! – тут же сделала стойку Машка. – Давай сюда!
– Воу, воу, полегче! – Я выставил руки ладонями вперед, как бы отгораживаясь от наглой тхэквондистки, и отодвинулся назад. – Думаешь, я все их наизусть помню? Дома записаны, в тетради лежат. А вспоминать – перемена заканчивается. О! Звонок слышишь?
– Хор-рошо! – буквально рыкнула Полякова, усаживаясь на свое место. – Завтра чтобы принес!
– Я подумаю, – я не собирался оставлять за ней последнее слово, – и вообще, ты ничего не попутала? Я как бы не твой слуга.
– Эм… – на секунду зависла девушка, поняв, что переборщила. – Извини. Принеси, пожалуйста, завтра тетрадь. Ты же сам предложил Лене сотрудничество.
– А ты тут при чем? – удивился я.
– Думаешь, я позволю тебе с ней наедине остаться? – презрительно хмыкнула Полякова, а Зосимова вздрогнула и опустила глаза. – После того, что ты сделал? Я не знаю, может, ты реально изменился, но это не отменяет того, что как человек ты полное говно. И что хочешь делай, но своего мнения я не поменяю.
– Да была бы нужда, – я небрежно отмахнулся. – Мне с тобой детей не крестить. А скоро я вообще свалю. Так что можешь плеваться ядом, сколько хочешь. И да, на будущее: люди меняются. Не спорю, я вел себя как мудак. Но это в прошлом. Веришь ты или нет, мне насрать. Хочешь охранять Зосимову – флаг в руки. Только ко мне не лезь.
Дальнейшую нашу перепалку прервало появление учителя. На географии я сидел как мышь под веником, потому что вчера до нее руки не дошли, а воспоминания из моего мира помочь не могли от слова совсем. Все-таки пусть миры и не отличались друг от друга внешне, но сейчас-то мы изучали экономическую географию. А она у них в корне отличалась от нашей. Начиная с того, что у нас Китай стал ведущим производителем различной техники, заканчивая несовпадением во времени. Все-таки мой родной мир опережал местный на добрую дюжину лет. Короче, куда ни кинь, всюду клин, так что пришлось тихариться, благо на меня учителя давно внимания не обращали, а новости еще не успели разнестись
