Честь и кровь - Ерофей Трофимов
– Есть след, – мрачно кивнул Миша, едва заметив его взгляд. – Два десятка шло. Все верхами, без заводных.
– В этот раз пленных не берем. Ежели получится, только старшего для допроса. Нет, и хрен с ним, – поставил задачу Елисей, оглядывая вооружение казаков.
Из десятка четверо были вооружены карабинами его мастерской. Револьверы были у всех. Так что бандитов ожидала весьма горячая встреча. Особенно с учетом того, что он сам и его парни умели стрелять на дальние дистанции и имели оптические прицелы. Казаки, выслушав его, только одобрительно кивнули. Крепкие, сильные мужчины, не боявшиеся ни бога, ни черта, то и дело оглядывались на оставшуюся за околицей братскую могилу.
– Веди, – скомандовал парень Мише, и проводник, толкнув пятками коня, уверенно двинулся в нужную сторону.
Кавалькада рысью втянулась в лес. Идти по свежему следу таким аллюром было не сложно. Уходившие сами выбирали более удобный путь. Преследователям оставалось только следить, чтобы на пути не оказалась какая-нибудь ветка. Растянувшись цепью, казаки зорко оглядывали окружающий лес, готовые к любой неожиданности. Покачиваясь в седле, Елисей усилием воли сдерживал свою злость, мечтая побыстрее добраться до бандитов.
* * *Кинжал с тихим треском распорол ткань черкески, и казак, обнажив плечо убитого, мрачно выдохнул:
– Янычары.
Его мозолистый, заскорузлый палец уткнулся в обнажившуюся татуировку в виде полумесяца и раздвоенной сабли.
– Меч Зульфигар, – понимающе кивнул Елисей, поднимаясь. – У остальных так же? – спросил он, повернувшись к хорунжему.
– У всех, – устало кивнул казак.
– Выходит, нашли место, где на нашу сторону просочиться можно, – задумчиво проворчал парень, автоматически меняя обойму в пистолете.
– На дальних перевалах непримиримые стоят. Через них и ходят, – кивнул хорунжий. – Самое поганое, что нам туда ходу нет, а засады устраивать – народу не напасешься.
– И до самих перевалов не добраться, – поддержал его Елисей, вспомнив свой поход с контрразведчиком. – Все собрали? – отодвинув размышления до лучших времен, уточнил он у хорунжего.
– Так давно уже. Только команды и ждем, – пожал тот плечами.
– Тогда уходим. Нам еще на выселки возвращаться, – вздохнул парень, вспомнив ряд окровавленных трупов.
Бойцы запрыгнули в седла, и значительно увеличившаяся кавалькада снова втянулась в лес.
Бандитов казаки догнали часов через пять. Те хоть и шли налегке, но им приходилось выбирать дорогу и следить за тем, чтобы не попасться на глаза случайным видакам. Казаки же просто шли по свежему следу по уже проторенной дороге. Но самым главным аргументом в этой схватке стали многозарядные винтовки и револьверы.
Вышколенные казацкие кони шли спокойно, без храпа и ржания. Так что преследуемых проводники услышали задолго до того, как состоялся визуальный контакт. В общем, к тому моменту, когда группа вышла на рубеж выстрела, казаки уже были готовы к бою. Дождавшись, когда бандиты выберутся на подходящую поляну, Елисей подал сигнал, выстрелом сняв с коня богато одетого абрека.
Казачий залп разом ополовинил банду, а пластуны, пользуясь скорострельностью своих карабинов, принялись выкашивать ряды бандитов. Даже до рукопашной не дошло. Под конец парням осталось только проследить, чтобы никто из бандитов не ушел. Остальных перестреляли казаки. Не ожидавшие нападения янычары пытались оказать сопротивление, но сказался эффект неожиданности. А самое главное, их гладкоствольные ружья просто не добивали до казаков.
Раненых попросту дорезали. Допрашивать кого-то из бандитов было бесполезно. Янычары всегда отличались особым упрямством и презрением к смерти. Да и на турецком среди казаков никто не говорил. Вспоминая все это, Елисей снова вздохнул и, быстро оглядев свой отряд, чуть шевельнул поводом, слегка подгоняя коня. На выселки они вернулись уже в темноте. Оставленные там казаки справились с заданием, загрузив все найденные телеги и арбу так, что оси трещали.
Ночевать решили в лесу. Оставаться в домах, где все еще висел запах крови, никому не хотелось. Отойдя с полверсты, разбили бивак и занялись обычными походными делами. Привычно обиходив коня, Елисей присел к костру и взялся за чистку оружия. Глядя на него, тем же самым занялась и его команда. Только назначенный кашеваром Димка колдовал над котелком, помешивая одуряюще пахнущий кулеш.
Хорунжий, раздав указания и назначив караульных, подсел к их костру и, помолчав, тихо спросил, доставая трубку:
– Что с добычей делать станем, княже?
– Скажи своим, что из добытого каждый может взять, что глянулось. Одну вещь. Остальное продадим, а деньги на всех разделим, – ответил парень.
– Шо, и коня можно? – насторожился казак.
– Я ж сказал, что глянется, – спокойно повторил Елисей.
– Так там конь, что под главным янычаром был. А его ты снял, – не унимался казак. – Конь добрый. А мой Орлик старый уже. Скоро долгую скачку не потянет. Его уже только в оглобли.
– Забирай, – чуть усмехнувшись, разрешил парень.
– Он хороших денег стоит, – не сдавался хорунжий.
– Мне жизнь казацкая дороже. Добрый конь и в схватке поможет, и от врага защитит. Сказано: забирай, – слегка нажал голосом Елисей, и казак, сняв папаху, перекрестился, радостно улыбнувшись:
– Спаси Христос, княже. Ежели надо чего будет, только скажи.
– Одним миром живем, друже, – кивнул Елисей, ловким движением насаживая затворную рамку пистолета на ствол. – Как там девчонка? – спросил он, оглядываясь на замершую у костра Татьянку.
– Поплакала, теперь вон сидит, – вздохнул хорунжий. – Замерла, словно закаменела. Казаки к ней и так и эдак, а она молчит, только вздрагивает.
– Плохо, – мрачно вздохнул Елисей. «Похоже, впала в состояние кататонии, – подумал он, снова, оглядываясь. – Главное, до крепости довезти. Там Радмила придумает, как ее в чувство вернуть. Бабке с таким наверняка уже приходилось сталкиваться».
После ужина вся команда повалилась на нарубленные ветви у костров, и над лагерем повисла тишина, нарушаемая только стреноженными конями. Ночь прошла спокойно, и с первым светом лагерь ожил. Быстро попив чаю, группа оседлала коней, и вскоре отряд скрылся в лесу. К середине дня команда вернулась в крепость, и парни из команды пластунов, отделившись, прямым ходом отправились домой. Елисей, передав добычу хорунжему, направился в комендатуру, поручив казаку отвезти девочку к бабке Радмиле.
За время пути казаки спокойно и без суеты разобрали все, что им приглянулось, а остальное хорунжий должен был реализовать на базаре, после чего и должен был состояться дележ. Подъехав в комендатуре, Елисей привязал коня к коновязи и, поднявшись на второй этаж, коротко постучался в знакомую дверь. Войдя после разрешения майора, он с ходу наткнулся взглядом на сидящего у стола контрразведчика и, чуть улыбнувшись, удовлетворенно кивнул:
– Это очень даже хорошо, что вы тут, Александр Савич.
– Есть новости? – моментально подобрался полковник.
– Есть, и все плохие, – вздохнул парень, присаживаясь к столу.
– Чаю себе налей, – скомандовал комендант, доставая портсигар. – И рассказывай.
– Выселки, с которых девчонка прибежала, новые. Потому мы про них и не знали. По ее рассказу я так понял, что это крестьяне из Тамбовской губернии. У них там недород сильный был, вот
