Точка входа - Сергей Че

- Нужно только одно заклинание. Оно очень редкое. Его знают лишь самые сильные маги. И оно смертельно опасное. Рассказывали, что, угадывая направление, оно привлекает могущественных врагов.

- Ясно. Как называется?

- В разных странах его именовали по разному. Эльфы Линдона называли его Серебряный Ветер. Люди с Севера – Вороньим Глазом…

- А для орков это Гхаш Дурум! – выпалил самый кучерявый.

Остальные на него тут же зашикали, а четвертый отвесил затрещину.

- Дурак, Тук! Не говори на языке зла, и не придет оно к тебе!

- А что такого? – оправдывался тот. – Прикольно же! И потом, его все равно можно найти только у орков.

- Как так? – спросил Алекс.

- Орочья крепость, говорят, есть недалеко отсюда, в горах, - сказал главный. – Но их шаман очень сильный, и орков там много. Мы не справимся.

- Мы справимся, - заявил Алекс. – Показывай дорогу.

- Но, господин Фродо, - заныл садовник. – Никто ж не знает, есть ли у того шамана Рука Хозяина. Вдруг попремся на рожон, и всё зря!

- Сидеть на месте, Сэм, и ничего не делать, это…

- Прости, Ганджа, - перебил Алекс. – Как ты сказал? Рука Хозяина?

- Да, - развеселился кучерявый. – Так переводится с черного наречия Гхаш Дурум! – и снова получил затрещину.

Алекс вскочил, с грохотом опрокинув скамейку.

- Так. Брэк, мохноногие. Орочья крепость отменяется. У меня уже есть это заклинание.

- Да ты шутишь! – восхитилась Мелисанда.

- Это единственное заклинание, которое сподобился засунуть мне в рюкзак наш общий хозяин. Я пытался с этой штуковиной разобраться, но так и не понял, как она работает.

Хоббиты смотрели на него с сомнением.

- Работает она просто, - сказал главный. – Скажи «путь» и увидишь. Но кто ты, странник? Судьба послала нам тебя во зло или на благо?

- Я не Странник и даже не Бродяжник. И кончай разговаривать так, будто эпос сочиняешь. А то тебя поймут неправильно.

Алекс вызвал дополнительный интерфейс и, недолго думая, активировал иконку с багрово-красной растопыренной ладонью.

- Путь! – икнув, провозгласил он.

Жемчужное сияние скрыло всю застольную компанию.

- Путь, - прошептал кто-то из хоббитов.

Это действительно было похоже одновременно на ветер по деревьям, немигающий круглый глаз и призрачную руку, срывающую пелену над миром. Алекс на мгновение увидел впереди, перед собой, петляющую мощеную дорогу, бредущих по ней путников, нависающие серые тучи и темные городские стены у горизонта. И было что-то еще, там, у стен, что-то черное и угрожающее, расползшееся, как клякса, но видение уже исчезало вместе с маревом, превращаясь в слоистый трактирный дым.

- Я вижу ущелье Последнего Приюта, - прошептал Фродо. – Сады, нависающие над хрустальным потоком. Я слышу их песни.

Четверо хоббитов повскакали с мест, похватали дорожные мешки и умчались к выходу, сверкая мохнатыми пятками.

- Нет, - покачал головой Алекс. – Это неисправимо.

Мелисанда смотрела им вслед с умилением.

- Откуда здесь те самые хоббиты? – спросила она.

- Да кто их знает. Может, Сагамор лицензию купил? У него же денег, как у дурака фантиков. Какая разница? Нам тоже пора. Я, кажется, знаю направление. У перекрестка направо и дальше через лес.

Только теперь они заметили, что в таверне царит мертвая тишина.

Вся пьяная толпа застыла истуканами в разных позах и смотрела на них.

Наконец, трактирщик пошевелился.

- Вы что, совсем с дуба рухнули, идиоты? Рука хозяина! Вам жить надоело? А ну быстро по шконкам все разбежались, пока не поздно!

Толпа алкоголиков разом загомонила, побросала все, что было в руках, и бросилась бежать к лестницам на этажи.

Но не успела.

Входные двери с грохотом влетели внутрь, придавив парочку забулдыг и разнеся одну из витрин с деревянными бутылками.

В слепяще белом проеме стояли трое.

Худая, словно изможденная, лысая баба в длинном кроваво-красном плаще, зашнурованном с горла до пальцев ног, шагнула внутрь и подняла руку.

- Именем Призрачного Совета! Всем стоять на месте! Зафиксировано применение запрещенного оборудования!

Двое других неуклюже шагнули следом и подняли посохи. Красные вычурные латы переливались, будто покрытые струящейся водой. Алекс впервые видел тяжелые доспехи в сочетании с магическими посохами.

- Наказание – смертная казнь! - прокаркала лысая баба, и с ее корявых пальцев сорвалась, ударила в ближайшего пьянчужку ветвистая молния.

Пьянчужка осыпался на грязный пол легкой пылью.

И начался хаос.

Все разом заорали, разбегаясь в разные стороны. Один из паладинов взмахнул посохом, и огненные стены встали у выхода и лестниц, отрезая пути к бегству и заставляя сгрудиться в паническое стадо.

Это было побоище.

Троица палачей медленно продвигались вдоль столов, разя всех встречных и поперечных, превращая их в сгустки пыли и огненные факелы. Среди алкоголиков оказалось несколько заурядных магов, но их быстро подавили волнами огня и электричества.

Мелисанда сунулась было вперед, но ее щит в два счета разнесли в клочья, и она откатилась назад, в страхе забившись в угол.

- У них броня на пару сотен. А к бабе вообще не подступишься. Я такую оборону первый раз вижу. Надо что-то делать!

Алекс флегматично кивнул, прикидывая шансы на побег. Шансы не находились. Он уже присматривался к толщине бревен в ближайшей стене, чтобы пробить и выбраться наружу, когда сзади, от стойки донесся громогласный рёв.

Палачи добрались до трактирщика.

Точнее до того, кто недавно был трактирщиком.

Потому что у мохнатого шкафоподобного чудища, что прыгало сейчас по стойке и голосило, от трактирщика оставался только кожаный фартук.

Гигантская обезьяна увильнула от очередной молнии, пронеслась по стеллажам, опрокидывая посуду, перепрыгнула на стену, потолочную балку и свалилась оттуда на одного из паладинов, запуская когти в мерцающую броню. Раздался душераздирающий треск, словно вскрыли панцирь глубоководного краба. Паладин отчаянно завопил и разлетелся на кровавые куски.

Обезьяна заревела громче и заколошматила себя кулаками по волосатой груди.

Оставшаяся парочка застыла, и этого мгновения хватило, чтобы обезьяна достала второго паладина. Мохнатые лапы сдавили его шлем с боков и с чавканьем сплющили до состояния блина. Кровавая каша из костей с мозгами стекла на плечи, и доспехи обрушились на пол, словно музейный экспонат, у которого внезапно исчезли подпорки.

Обезьяна, глухо рыча, повернулась к лысой бабе.

- Вы пожалеете, - успела сказать та, и ее оторванная голова отлетела в сторону, шмякнулась на пол и откатилась к Алексу.

Тот наклонился, чтобы рассмотреть татуировки.

Среди обильных линий, узоров и точек,