Кречет (СИ) - Дамиров Рафаэль

В лагере гостей усадили на лавку из бревна и налили чай.

— А где ваша машина? — тараторила женщина.

— Мы пешие, — ответил я.

Лицо Алины еле заметно передернулось, но от меня это не ускользнуло.

— Как вы попали в плен? — неожиданно спросил я.

— Ну-у… Нас схватили на шоссе, когда мы скитались в поисках продуктов и переходили из одного поселение в другое.

— Как вам удалось сбежать?

— Нас отправили на сельхоз работы на поля, охрана напилась и мы угнали автомобиль.

— Почему вы больше никого с собой не взяли? — я как бы невзначай вытащил мачете и приблизился к парочке.

— Я не знаю… Все произошло так быстро… — залепетала Алина.

— Кречет, в чем дело? — воскликнул Хан.

— Просто, кто-то нагло врет! — грозно ответил я, приставив острие мачете к сердцу мужика. — Приехали вдвоем, словно, в свадебное путешествие отправились. Два месяца в плену, а волосы у дамочки ухожены и заплетены в косу. У мужика борода пострижена. Одежда на рабские лохмотья совсем не похожа, руки чистые. Да из них рабы, как из Кузнеца паркурщик. Кто вы на самом деле?!

Щелк! — до боли знакомый звук передергиваемого затвора стал ответом на все вопросы. В руках у женщины блеснул пистолет. «ТТ-эшник калибр 7,62 мм магазин на восемь патронов, прошьет человека на раз» — машинально отметил я.

— Стоять! Оружие на землю! — завопила Алина, вскочив и сделав несколько шагов назад. — Червь, собери у них ножи, — кивнула она бороде.

Тот покорно вскочил и приблизился к Кузнецу. В одно мгновение Кузнец схватил Червя, словно щенка, за шкирку и притянул его к себе, прикрывшись им как живым щитом. Второй рукой он подхватил кувалду и метнул ее в тетку.

Бух! Бух! Бух! Пули прошили Червя насквозь и засели в теле кузнеца. Два тела замертво рухнули на землю. Еще одна пуля скосила Хана, пытавшегося кинуться на руку с пистолетом. Я не успел сделать и шага, как дымящееся дуло уставилось на меня. Кузнец и Червь лежали без движений. Хан, схватившись за грудь окровавленными руками, хрипел и пытался устоять на ногах. Теряя равновесие, он покачнулся, и его повело назад.

— Осторожно! — крикнул я, но было поздно…

Хан оступился и рухнул с двадцатиметровой скалы.

Я бросился к краю обрыва но, новый выстрел чуть не пробил мне голову. Пуля прошла так близко, что обожгла щеку. Вот сука!

— Стоять! — взвизгнула Алина. — Он труп, все вы трупы! И муж мой погиб из-за тебя, тварь. Сейчас и ты сдохнешь! Ты не достоин даже стать нашим рабом. Сегодня тебя заберет, Сатана!

— Постой! Не стреляй, у нас есть машина с припасами, я тебя отведу! — я добавил в голос страх и жалобные нотки.

Сгорбившись и прикрыв голову руками, я изобразил ужас и покорность.

— Веди, мразь! — прошипела апостол.

— Да, да, здесь недалеко…Только не стреляй, прошу… Я все покажу.

Я семенил, углубляясь в чащу, то и дело, причитая на судьбу. Вот и знакомый шалаш, который мы соорудили неподалеку от лагеря специально для подобного случая. Таких шалашей у нас было три — в разных частях леса. Я нырнул в гущу срубленных ветвей и пропал за стеной шалаша.

Бух! Бух! Пули без толку ворошили листья.

— Выходи, сволочь! — вопила апостол, обегая шалаш. — Никуда ты отсюда не денешься!

Во мраке шалаша я нащупал веревку, обвязанную вокруг чьего-то лежащего тела. Тело дергалось и пыталось вырваться. Я потянул за конец веревки и саморазвязывающийся узел освободил пленника. Сдернув с головы пленника мешок, я вытолкнул его из шалаша на силуэт с пистолетом.

Бух! Бух! Пули прошили грудь пленника, но ему было все равно. Освобожденный зомби впился в лицо апостола, сдирая щеку зубами.

— А-а-а!!! — верещала апостол, выронив пистолет и пытаясь оторвать от себя зомби.

Одним прыжком я очутился рядом. Рывком оторвал зомби от женщины и бросил его на землю. Оживший, вертя головой, привстал на руках, но тут же получил удар сапогом в висок и уткнулся мордой в траву. Следующий удар вдавил его череп в землю. Третий удар каблука продавил затылок и успокоил мертвеца навсегда.

Дико вереща, Алина с обглоданным лицом каталась по траве. Я схватил ее за косу и приподнял. Та попыталась вцепиться мне в лицо, но я увернулся, придавив ее голову к березе.

— Где лагерь апостолов? Сколько вас? — процедил я.

— Ты труп, ты труп! Мы группа захвата рабов и ресурсов. У наших спустило колесо, и мы немного оторвались, скоро они будут здесь! Ты покойник!

— Ты не поняла вопроса, — я придавил тварь разорванной щекой к березе, сучка отчаянно заблажила.

— В машине карта, в рюкзаке! Добей! Прошу…

— Сколько всего апостолов?

— Около двухсот!

Хрясь! И голова сучки кулем повисла на безвольной шее. Отточенным движением я свернул шейные позвонки. Порыскал в траве и подобрал пистолет. Осмотрел его. Черт! Остался один патрон. Обыскал тетку, но запасного магазина не нашел.

Я бегом вернулся в лагерь и осмотрел Кузнеца, одна из пуль попала в сердце, не оставив ему никаких шансов. Бл*ть! Как же так, брат?!.. Прости, друг, что не могу тебя похоронить, скоро здесь будут апостолы, прости…

Я кинулся к дороге и обыскал место под скалой. Но тело Хана обнаружить не удалось. Твою мать, где же он?! Непролазные заросли под скалой и покров ночи, надежно скрывали его труп. В том, что он погиб, я не сомневался. Никому бы не удалось выжить после падения с такой высоты на острые камни, да еще и с огнестрельным ранением в груди.

— Хан, Хан! — несколько раз крикнул я, но ответом было лишь уханье совы.

Вот и разбитая малолитражка. Я нырнул в салон, посветив зажигалкой. Брезентовый рюкзак цвета хаки застрял между передними сиденьями. Наскоро обыскав салон, я выбрался наружу и открыл багажник.

— Есть! — не удержавшись, я вскрикнул и подпрыгнул на месте.

В багажнике лежала старая трехлинейка времен второй мировой с потертым оптическим прицелом. Громоздкая архаичная винтовка Мосина оказалась самой ценной находкой за последние несколько месяцев. Притороченный к прикладу патронташ до отказа набит старыми добрыми фланцевыми патронами калибра 7,62х54 мм.

Неожиданно, за поворотом на шоссе блеснул свет фар. Гул приближающихся автомобилей разогнал тишину. Я схватил рюкзак и винтовку и нырнул в чащу. Углубился шагов на тридцать и вжался в землю.

Два джипа и микроавтобус остановились возле поваленного дерева. Из автомобилей высыпали вооруженные люди. Я насчитал чуть больше двадцати головорезов. Они быстро рассредоточились, осматривая местность и разбитый седан. Я погладил винтовку, борясь с приступом ярости. Ярость победила… Ну суки! Я передернул продольный затвор и загнал патрон в патронник. Поймав силуэт в прорезь целика, задержал дыхание. Гаденыш метался и никак не хотел попадать под прицел. Тогда я перевел ствол на другую фигуру. Фигура курила возле джипа и отдавала какие-то распоряжения. Старший наверное, не повезло тебе…

Винтовка плотно прижата к телу. Вдох и краткая задержка дыхания, плавный равномерный спуск кончиком указательного пальца. Выстрела не ждем, не дергаем спусковой крючок, выстрел — это продолжение покоя стрелка! Взгляд на мишени не фокусируем, пусть расплывается. Главное, совместить мушку и целик!

— Помнят руки, — удовлетворенно подумал я.

Бух! Апостол упал с аккуратной дырочкой во лбу. Остальные тут же рухнули на землю, озираясь по сторонам.

Я взял на мушку второго. Бух! И тот навсегда уткнулся мордой в землю. Осознав беззащитность перед невидимым стрелком, апостолы вскочили и ринулись под покров деревьев в лес. Всё… Надо уходить! В лесу я их не достану. Я закинул рюкзак за спину, схватил винтовку и, пригнувшись, побежал к спрятанному внедорожнику. Но не успел. Апостолы углубились в лес и отрезали меня от укрытого автомобиля. Завидев одинокую фигуру, маячившую в чаще, они открыли по мне огонь. Срезанные пулями ветки падали совсем рядом. Я резко развернулся и бросился в противоположную сторону. Ярость стоила мне внедорожника с припасами — но я нисколько об этом не сожалел.