Мария Галина - Время побежденных

Он был совершенно прав. Даже если бы моего визитера доставили в участок, сохранить жизнь ему не удалось бы. «Стражи» взрываются при любой попытке их извлечь. Я действительно ничего не мог поделать.

Машина прикатила быстро. Я почему-то ожидал, что приедет Антон, но его не было. Зато прибыл Таум. Иногда мне кажется, что на своей родной планете кадары ведут ночной образ жизни — или вообще не спят. Я никогда не видел, чтобы они выглядели сонными или невыспавшимися. Рядом с Таумом шла Сандра — она сменила свой облегающий комбинезон на деловой костюмчик, а сапожки — на изящные туфельки на каблучках. Смотреть на нее было одно удовольствие. Вот только мертвое тело на полу несколько портило общую картину.

Лицо умершего — посмертную маску ярости и страха — я прикрыл простыней.

— А где Антон? — тупо спросил я. В голове у меня все шло кругом.

— Он сказал, что ему надоело, — объяснил Таум. — Он говорит, ты разбрасываешь вокруг себя трупы десятками.

Я вздохнул.

— Во-первых, это преувеличение. А во-вторых, мне и самому тошно.

— Я его, конечно, заберу. — Таум был настроен по-деловому. — А что ты, собственно, хочешь выяснить?

— Его убили при помощи «стража». Знаешь о такой штуке?

— Олаф! — тихонько охнула Сандра. — Но это же…

— На меня охотится кто-то очень серьезный, — кивнул я.

— Что ты хочешь узнать в первую очередь? — повторил Таум.

— Я не думаю, что нам сейчас удастся узнать хоть что-то, — сказал я, — его убили, чтобы он молчал. Но, по крайней мере, можно попытаться установить его личность. Не мне тебя учить, как это делается.

— Я запрошу Интерпол, — сказал Таум, — Особому отделу они не откажут.

— Да… и не очень копайся…

Я взглянул на часы. Четыре утра. Они что, все сговорились будить именно по ночам? Ладно, во всем есть свои плюсы. Я повернулся к Сандре.

— Не составишь мне компанию? Тут поблизости есть симпатичное заведение — оно работает всю ночь. Мне надо расслабиться. Оправиться от потрясения.

— А по виду и не скажешь, что ты в шоке, — заметила она.

Я пояснил:

— У меня никогда ничего нельзя прочесть по лицу. На вид я холоден и неприступен, как норвежские скалы. Но на самом деле я страшно переживаю.

Она слегка пожала плечами.

— Ладно. Но я еще хотела поработать с твоим первым покойником.

Я озадаченно уставился на нее:

— О Господи, а я и забыл, что был еще один! Так что же с ним? Тебе уже хоть что-то известно?

— Таум еще поколдует. Но, похоже, кое-что ясно — на нем действительно пробовали нейростимуляторы. Но умер он не от этого.

— Я знал случаи, когда умирали именно от этого, — заметил я.

— Да. Но он умер от того, что ему ввели препарат, парализующий деятельность сердечной мышцы.

— От этого умирают?

— Да. Это соединение трудно обнаружить в организме — оно очень быстро разрушается. И если бы его нашли, скажем, только утром, уже ничего нельзя было бы выяснить.

— Кто-то работает на совесть, — задумчиво сказал я.

Притихшим ночным городом мы спустились по узкой горбатой улочке и, оказавшись в переулке Валькендорфс, неподалеку от набережной, направились к неприметному подвальчику в угловом доме. Никакой вывески над дверью не было — хозяин не любил посторонних и уважал покой постоянных клиентов. Внутри царил полумрак, в котором дружелюбными огоньками отсвечивали бутылки на стойке бара. Похоже, сколько существовал этот подвал, тут всегда располагался винный погреб или кабачок — стены были выложены грубой каменной кладкой, в углу громоздились дубовые бочки с медными кранами, а крохотное стрельчатое окошко под потолком было забрано частой решеткой. Подошедший официант сказал: «Привет, Олаф», поставил на стол вазочку с солеными орешками и зажег свечку в низком стеклянном бокале.

— Похоже, тебя тут знают, — заметила Сандра.

— Город маленький.

— В библиотеке с тобой тоже так здороваются? — ехидно спросила она.

— Библиотека? Это что еще за штука такая?

Она постучала кончиками пальцев по бокалу — тот отозвался приглушенным звоном.

— Опять валяешь дурака? Ты можешь хоть иногда говорить серьезно?

— В любую минуту.

— Что было нужно этому типу?

Я задумался.

— Это как-то связано со смертью Берланда. Может, кто-то думает, что он разговорился перед смертью…

— А что он сказал?

— Чушь какую-то.

— Олаф, ну сам подумай — почему вдруг поднялся такой шум вокруг старых архивов? Тут что-то не то! Это же не физик-ядерщик, не конструктор, даже не политик. Просто историк. Что может быть безобидней?

— Труп.

— Что?

— Самая безобидная на свете штука — это труп.

— Опять дурака валяешь. Послушай, а это здание — ну, Технологический центр, — оно когда рухнуло? Во время Катастрофы?

Я покачал головой.

— Нет, позже. Оно не само рухнуло — его взорвали. Где-то в середине прошлого века, по-моему.

— Взорвали? Почему?

— Да не почему. Просто оно грозило упасть, одно крыло просело. Власти оцепили район и взорвали. По крайней мере, обошлось без жертв. Надеялись восстановить, но все руки не доходили.

— Значит, если там хранились какие-то архивы…

— То они могли захватывать всю первую половину прошлого века. Ну и что?

Она заглянула в опустевший бокал, и я подлил ей еще вина.

— Вот и я думаю, ну и что?

Я взглянул на окно. Светало. Официант подошел по первому моему знаку — кроме нас, посетителей не было. Я расплатился, и мы поднялись по крутым каменным ступенькам на улицу. Переулки были пустынны, ставни в домах закрыты, вершины гор, окружающих гавань, затянуты низкими облаками. Пошатнувшись на выщербленной ступеньке, Сандра прижалась ко мне. Я обнял ее за талию, и она не отстранилась. Я отвел золотистую прядь, скрывающую маленькое ухо, и сказал:

— Может быть, зайдем ко мне?

К некоторому моему удивлению, она не стала возражать. Я думал, что мне придется дольше ее обхаживать, и в голове у меня мелькнула мысль, что моему успеху немало способствовал очередной покойник. Женское сердце не способно устоять, когда герой постоянно подвергается смертельной опасности. От переулка Валькендорфс до дома идти было всего ничего, но мы шли медленно, потому что все время целовались. Тело у нее было восхитительно-упругим и податливым — не женщина, а находка! Как я и предполагал, ее неприступный вид ученой дамы был только маской, под которой она весьма ловко скрывала свое истинное лицо. Черт возьми, я доставлю ей несколько приятных минут! Ну и себе заодно.

Все так же не спеша мы подошли к моему жилищу и поднялись на второй этаж по лестнице. Тут только я заметил, что из-за двери выбивается полоска света. Я никак не мог вспомнить, выключил ли я его перед уходом — не до того было, — но на всякий случай я жестом велел Сандре держаться у меня за спиной, а сам, выставив перед собой пистолет, резко толкнул дверь ногой.

Когда я увидел, что происходит в комнате, в глазах у меня потемнело.

На постели, одетая лишь в аромат духов «Адское адажио», сидела давешняя куколка Барби из «Веселой сардинки».

Она томно поглядела на меня и сказала:

— Привет, дорогуша.

Я предпочел бы обнаружить в постели очередной труп.

— Ты уверена, что не ошиблась адресом, крошка? — наконец спросил я.

Она не ответила — просто лениво повернулась на бок и подперла голову рукой.

Сандра, которая все это время держалась за моей спиной, отстранила меня, прошла вперед и встала передо мной, уперев руки в бока.

— Что ты собирался мне предложить? — спросила она хриплым от злости голосом. — Развлечься с тобой на пару с вот этой… с этой портовой шлюхой?

— Эй ты, полегче! — возмутилась Барби. — Думаешь, раз уж ты с виду такая приличная дама, то уж и из другого теста сделана?

— Ах так! — Сандра развернулась и влепила мне пощечину. Рука у нее, надо сказать, была довольно тяжелая. Потом с изысканной вежливостью сказала:

— Спасибо за угощение.

И пулей вылетела из комнаты.

Я ошеломленно смотрел ей вслед.

— Ну ладно, — сказала с постели Барби, — эту стерву мы спровадили…

Я подобрал лежащие на полу шмотки (одевалась она по минимуму) и сказал:

— Одевайся.

Она недоуменно захлопала ресницами:

— Но, Олаф…

— Я сказал, одевайся! Быстрее, пока я не вытолкал тебя на улицу нагишом.

Она лениво начала одеваться. При этом она чувственно изгибалась и всячески старалась показать, что никуда не торопится.

Меня так и подмывало врезать ей как следует, но я не дерусь с женщинами. Как правило.

— Какого черта ты сюда забрела?

Она хихикнула.

— Решила устроить тебе сюрприз. Ты мне сразу понравился. Вот, думаю, настоящий мужик. Не то что все эти придурки.