Юрий Корчевский - Асы. «Сталинские соколы» из будущего
И вот первый боевой вылет. Повезло, что дневной. Немцы обычно совершали налеты ночью, когда их сложнее обнаружить и сбить. А получилось, что немцы направили большую группу истребителей, чтобы расчистить для своих бомбардировщиков воздушное пространство.
Немцы шли по высоте тремя эшелонами, на каждом – по три звена. С нашего аэродрома сразу взлетели две эскадрильи. Кроме «Яков», с другого аэродрома подняли эскадрилью «МиГов».
Тихон удивился – почему так? Потом ему разъяснили: если поднять сразу весь полк, топливо закончится у всех машин одновременно и воздушный сектор окажется не прикрыт. В таких ситуациях немцы зачастую использовали подвесные баки, увеличивавшие дальность полета и время нахождения самолета в воздухе – бензин в первую очередь расходовался из них. При опорожнении или воздушном бое баки сразу сбрасывались, поскольку снижали скорость и не были протектированы, а стало быть, пожароопасны. Основные баки у немецких истребителей заполнялись каучуковой пеной, на «Яках» с этой целью – отработанными газами.
Взлетали парами и сразу начали набирать высоту. Кто выше, у того преимущество: видимость лучше, есть возможность атаковать с пикирования, развить большую скорость.
А уже видны были быстро приближающиеся точки – немецкие истребители.
Первыми вступили в схватку «МиГи». Они связали боем немцев во втором, среднем эшелоне. Вообще-то, они создавались для высотных боев.
Первый бой в качестве истребителя Тихон запомнил плохо, фрагментарно. Он старался не отстать от ведущего и висел у него на хвосте в двух сотнях метров. Захар стрелял по «худым», Тихон же следил, чтобы в хвост ведущему не пристроился вражеский истребитель. Один попытался, но Тихон нажал на гашетку пушки. Очередь прошла мимо, но немец шарахнулся в сторону, так как понял, что произвести атаку не дадут, собьют самого.
Еще до первого боевого вылета Захар поучал его:
– Стреляй только с малой дистанции, сто – сто пятьдесят метров, и короткими очередями. Три-четыре выстрела пушки по уязвимым частям. Бей по мотору, кабине, хвостовому оперению. Если перед тобой бомбардировщик, тогда по кабине стрелка – его нужно вывести из строя в первую очередь. Тогда уже можно ближе подобраться. «Бомбер» неповоротлив, но, чтобы сбить его, надо постараться. Ему один мотор подожжешь – он сбрасывает бомбы и на другом моторе уходит. И не верь в сказки, что пикировщик Ю-87 – легкая добыча. Там и стрелок есть, а уж если вперед него проскочил, так он тебя сам из пушки приласкает.
На «Яке» главное оружие – пушка, да запас снарядов мал. Сначала в снарядных ящиках сто десять штук помещалось в ленте, потом довели до ста тридцати, и это при скорострельности восемьсот выстрелов в минуту. Несколько длинных очередей – и боекомплекта нет.
Скорострельность пулеметов в два раза выше, но повреждения винтовочная пуля наносит небольшие, пулеметы хороши только для стрельбы по пехоте, при штурмовках, что для истребителей ПВО задача нехарактерная.
В небе было тесно от множества машин. Периодически вниз падали горящие или дымящие самолеты. Тихон не успевал даже рассмотреть – свои или чужие, взгляд не успевал фиксировать.
Мотор ревел на максимальных оборотах. Тихона то вжимало в кресло, то он повисал на привязных ремнях. И вдруг зашипел приемник:
– Двадцать второй – отбой! Идем на аэродром!
Двадцать второй – это он, Тихон. Осмотрелся по сторонам, но немцев не было видно. Уцелевшие в бою машины разворачивались и уходили на запад. Знать, бензина в баках осталось на четверть часа, только до аэродрома добраться.
Так же парой они и сели, благо ширина полосы позволяла. Уже в казарме Захар расспрашивать стал, что он видел. Однако Тихону и сказать было нечего.
Захар засмеялся:
– У меня вначале так же было, это уже потом весь бой видеть стал. И ты обвыкнешься. Если в трех первых боях не собьют, долго летать будешь.
Второй вылет оказался ночным, причем взлетела только их пара – посты ВНОС сообщили о пролете одного самолета.
Кругами над аэродромом стали набирать высоту. Ночью следовало опасаться своих же аэростатов – их поднимали на большую высоту.
По рации ведущему сообщили курс самолета. Как только Захар доложил на землю, что он занял эшелон, включили прожектора. Их лучи били ярко и высоко. Когда луч попадал на истребители, Тихон непроизвольно зажмуривался – яркий свет прожектора после полумрака кабины просто слепил.
Но вот прожектор поймал вражеский самолет, и на нем тут же скрестились еще два луча. Летчик попытался маневрировать, но прожектора удерживали его на перекрестье лучей.
Захар тут же приказал:
– Разворот вправо на тридцать и полный газ, догоняем.
Догнать оказалось несложно, это был транспортный «Юнкерс-52», относительно тихоходный. Он перево-зил грузы и людей, а еще он десантировал парашютистов. Не для этого ли он направлялся в наш тыл?
– Подходим ближе! – Голос Захара в приемнике. – Только снизу, у него сверху пулемет.
Трехмоторный Ю-52 выпускался с 1932 года, и сами немцы называли его «Тетушкой Ю» за объемный фюзеляж. В пассажирском варианте он вмещал 17 человек. С начала боевых действий Германии в Европе выпустили военно-транспортный вариант. По обеим сторонам фюзеляжа прорезали квадратные отверстия, где установили по пулемету MG-15, а сверху, сразу за пилотской кабиной, – крупнокалиберный пулемет на турели. Ю-52 широко использовались в воздушно-десантных операциях, например по захвату острова Крит. Они же снабжали окруженных немцев продовольствием и боеприпасами зимой 1942 года под Сталинградом. Несмотря на три двигателя, самолет был тихоходен, на высоте развивал скорость всего 210 километров в час, однако боевой радиус был велик – 650 километров.
– Сбрасываем скорость, стреляем снизу, с полусферы, – передал Захар.
На малой скорости истребители вели себя неустойчиво, да еще струи от винтов «Юнкерса» вносили свой вклад.
Захар сделал «горку», дал очередь из пушки по правому двигателю и тут же ушел с переворотом вниз.
– Давай, двадцать второй, работай!
Тихон повторил маневр. Темная туша «Юнкерса» быстро вырастала в прицеле.
Он успел дать очередь из пушки прямо по брюху самолета и тут же отвернул, опасаясь столкновения. А где ведущий? Прожектор с земли освещал транспортник, а истребителя Захара не было видно в темноте. Так недолго столкнуться или потерять друг друга.
Захар ситуацию понял:
– Подхожу к транспортнику сзади. Следуй за мной!
Уже понятно. Тихон развернулся и увидел впереди транспортник. Почему же он не горит и не падает? В него стрелял из пушки Захар, стрелял Тихон. И самого Захара не видно, как ни напрягал зрение Тихон. И только когда ведущий открыл огонь, он стал заметен по вспышкам.
На этот раз попадание было точным: из правого двигателя вырвался огонь. Истребитель ведущего отвалил, уступив место Тихону. Прицел ночью не подсвечен, наводить приходилось приблизительно, по носу истребителя.
Тихон дал очередь из пушки по фюзеляжу, успел скорректировать, потянув ручку горизонтальных рулей на себя. Он успел увидеть, как от «Юнкерса» полетели куски обшивки, и в тот же момент сделал резкий вираж влево с уходом вниз. Буквально рядом с транспортником проскочил – ночью дистанцию определить сложнее.
А по приемнику – Захар:
– Горит, сволочь! Ты посмотри! Парашютисты выпрыгивают!
Тихон сделал боевой разворот. Самолет уже полыхал, но видно было в луче прожектора, как от него отделяются черные фигурки, над которыми раскрываются белые купола парашютов. Один, второй… пятый… Экипаж покидает горящую машину или десант? Но это уже не дело истребителей. Внизу, на земле, парашютистов тоже видят и примут меры. Для этого есть войска по охране тыла, НКВД, ми-лиция.
Перед Тихоном встал острейший вопрос: где аэродром и как на него приземлиться в темноте? Он кинул взгляд на бензиномер – еще полбака топлива есть.
По приемнику раздался голос Захара:
– Иди курсом сто сорок. Как увидишь излучину Москвы-реки, займешь эшелон триста метров и моргни посадочной фарой три раза. А потом головой крути на триста шестьдесят градусов. Наши зажгут прожектора вдоль полосы, и тут уж не мешкай.
– Понял! – гаркнул Тихон, хотя Захар услышать его не мог.
Вот черт! Объяснял же все Захар раньше, а выскочило из головы.
Тихон выполнил все в точности.
Аэродром оказался сильно в стороне. Иммельман, ручку газа до упора. Прожектора по условиям светомаскировки гореть долго не будут, и надо успеть сесть. Тихон подправил курс, добрал газ и спланировал на полосу.
Только самолет коснулся земли, как прожектора погасли. Тихон убрал газ до холостых и нажал на тормоза.
