Сухих Анатолий - Текст ухватил себя за хвост
В стремлении быть вместе, выкрикивать одни для всех лозунги, просто быть на глазах у всех выплеснулась вдруг свойственная вообще массовому сознанию и, кроме того, идущая из самых глубин вечевая, соборная, противоположная авторитарной основа русской нравственности.
Я знаю, в них много искренности, благородства, много протеста против всего дурного в этом, надоевшем всем порядке. И надежда на перемены к лучшему. Но я не могу не отметить ту же русскую архаичность в событиях.
На улицы выплеснулись, главным образом, эмоции, массовая психологическая несовместимость с гнетущим бытием. А глубоко осознанного, рационально сформулированного в порывах, в движении не очень много.
Может быть, именно социальной аморфностью, то есть неструктурированностью на социальных основаниях, политической незавершенностью нашего движения объясняется и то, что оно 'схлопнулось' так же быстро, как началось. Увы, это не пробуждение – это лишь возбуждение.
И никого из нас они не знают, да и откуда. Нас же, как бы не существует. Нет нас и всё. И не было никогда.
***Вредители пришли, а жрать нечего. Потому что никто ничего не посеял. И это правильно. Потому что сеешь, поливаешь, окучиваешь, надеешься на урожай, а вредители пришли и всё сожрали. Жрать нечего, потому что всё вредители сожрали. А средства настоящего, эффективного от вредителей нет.
Вернее есть, конечно, разные эффективные средства, но они вредные. А невредных средств от вредителей никто пока не придумал, а если кто-нибудь придумает, ему сразу дадут Нобелевскую премию. И у него будет, что пожрать. Пока вредители не пришли.
Потому что когда придут вредители, они и Нобелевскую премию пожрут, и никакое эффективное средство тут не поможет. Мне так кажется. А вот когда придут вредители, а жрать нечего, это оказывается и есть самое эффективное средство, потому что вредителям надо что-нибудь жрать, а когда жрать нечего, то нет и вредителей.
Не вредителей, правда, тоже нет, потому что жрать нечего. В общем, все умерли. От голода. И это и есть самое эффективное средство. И невредное. Дайте мне Нобелевскую премию.
***– Змей Горыныч выходи, я буду с тобой биться!
– Нашел дурака! – сказала первая голова Змея Горыныча, а вторая настроена более решительно.
– По-моему, тут кто-то хамит.
– Нет, ты только посмотри на этих естествоиспытателей, чуть что, сразу им и биться, нет, чтобы просто животами померяться, – третья тоже не умолчала, он всегда так, всеми тремя головами сразу разговаривает. Биться мне с ним и нечем, меч-кладенец я так и не добыл, но я его на понт возьму, он существо рассудительное, потому что ему есть чем рассуждать. И еще, он существо противоречивое, поэтому нерешительное, да и трусоватое. А вот поговорить он горазд. По разговорам я его и нашел, если честно, слышу, кто-то разговаривает, как будто на троих соображает. Впрочем, именно на троих он и соображал, только вот сообразить то не смог. Придётся ему помочь.
– А по кочкам? – Шукшин вспомнился, знаю, чем таких гадов зелёных испугать. Сейчас он мне должен что-то типа 'жратеньки' сказать, так положено.
– Сейчас мы будем кого-то жратеньки! – заорали все три головы разом.
– Смелый стал? – опять на понт беру.
– Не смелый, а рассудительный, – возразила третья голова, а вторая сделала пых-пых.
Несерьёзный такой пых-пых, типа демонстрации возможностей. А выходить ему явно не хочется. Тут у него типа железнодорожного тоннеля, только рельсов нет, но взлётно-посадочная полоса основательная, не бетонка, конечно, но утоптана прилично.
Миролюбивый он сегодня, да и ленивый, лень ему не просто биться со мной, лень даже и разговаривать.
– Ты, гад зелёный, зло потому что, зло должно быть побеждено.
***Знание это давным-давно утрачено, да и было ли знание? Знания не было. Были технологии. То ли кем то переданные, то ли просто случайно открытые. Словечко такое – сакральные. Ничего в них сакрального нет, есть только то, что человечеству неизвестно на настоящий момент времени этого самого человечества.
Вот сказал не подумав, а получилось неплохо. Правильно, можно сказать, получилось. Это у гуманитариев иногда получается. Случайно ли, по наитию ли.
Ляпнет такой гуманитарий чего-нибудь, не подумав, а его апологеты и визг потом поднимут – типа он знал, он знал, да ничего он не знал, пришла в голову глупость, он и ляпнул. Электрон так же неисчерпаем, как и атом. Поняли, да? Божий дар с яичницей сравнил, и возрадовался, а учёные физики потом лет сорок это на всех столбах читали. Я тоже читал, хотя какой из меня учёный. И физик то из меня так себе.
Технологии частично или полностью утрачены за ненадобностью. Или по глупости, но утрачены. А знания и не было.
***Очередной наезд. Сколько их уже было. Ну не понимают ребята, чего можно, а чего и не можно. Жалко ребят. Впрочем, может и на этот раз обойдется… малой кровью. Начнутся у ребят проблемы, появятся лишние головные боли.
Откуда что взялось – нет, не поймут сразу. И не сразу не поймут. Будут вертеться как… кто там, на сковородке-то вертелся? Не важно. Просто припечет ребятишкам, крепко припечет. Если только кто настырный очень окажется, тогда и вмешаются компетентные… закроют ребятишек по полной программе.
Нет, не просто так пришли. Приглядывались. Принюхивались. Жареным не пахнет, подумали. Справки наводили. Не нашли ничего. А ничего и нету. И не было. Да и откуда взяться.
Настырные ребята оказались. И грамотные. Всё сделали так, что комар носа не подточит. И никакие компетентные ничего не расчухали. Так что если бы мы были не мы, может у них чего и получилось. Но они же не знают, во что вляпались. Притом, вляпались так по крупному, что мама не горюй.
Мы их сразу поняли. Да и не только мы, похоже. И потому, когда над головой у них громыхнуло, пришлось зонтик раскрывать. Жалко же ребятишек. Хоть они и глупые, но полезные. Могут оказаться. Уже, впрочем, оказались. Здесь и сейчас.
В это самое время, принесла их нелёгкая. А может и как раз наоборот. Ничего не делается случайно, не случайно и они. Ой, не случайно. Значит, с ними можно не церемониться, значит, им же хуже.
***– Я, может быть, скоро стану скоро стану женой начальника металлургического производства, – Света мечтательно улыбнулась.
– И уедешь в Челябинск, и нарожаешь ему шесть детей, – подхватил тему Юрий Васильевич.
– Восемь! Он такой пусенька.
– Макс приехал? – Боссу положено быть в курсе всего и вся, – наш человек?
– Ага, не дождётесь! Мой он, мой, никому его не отдам.
– Что, уже и предложение сделал?
– Сразу. И много много раз.
***Что-то они меня стали смущать, эти беснующиеся толпы. Тут я, конечно неправильно выразился, этого психоза, экзальтации, присущей крайней степени зомбированности как-то пока еще не наблюдается, видимо настоящего лидера, который может претендовать на роль вожака или кукловода, пока, слава богу не наблюдается.
Эти крикуны с кричалками вообще-то детским садом пока выглядят, да и степень остервенения в народе не соответствует той грани, за которой оно уже начинается. Но всё равно, симптом есть, и симптом тревожный. Его никак нельзя сбрасывать со счетов.
А вот появления настоящего лидера, харизматичной личности, способной завести и направить пока не видно. Иначе бы мы уже знали. Есть только глухое недовольство, вязкое, нарастающее, гнетущее. Воспламеняемость этого недовольства растет, пока нет искры.
Тут очень важно, чтобы власть не совершила какой-нибудь глупости. Сейчас одного резкого телодвижения власти еще недостаточно, чтобы полыхнуло, да вроде особо и никто не заинтересован, чтобы полыхнуло.
А главное, в природе, то есть в мироздании, ничего пока такого не напряглось, вот это-то мы бы поняли раньше, чем оно бы уже началось, и доложили. Пока не докладываем. Пока есть надежда, что рассосется. Не без нашей, естественно, помощи. А мы уже и не такие безоружные, как раньше.
Лишь бы престидижитатор заработал как надо. Вовремя.
***Удивительное и неожиданное. Оно вроде как за углом поджидает. Зачастую бывает, что, только сформулировав что-то совершенно для себя удивительное и неожиданное, можно понять, что уже давным-давно это знаешь и много чего на эту тему делаешь.
Если делаешь, конечно. Да нет, чаще, конечно, делаешь. Вот это то и удивительно. И неожиданно.
***И так двадцать семь человек собрались в одно время и в одном месте. И учитель. В смысле гуру. Значит всего двадцать восемь. Четыре семёрки.
Но нас-то не семёрка. Нас немножко больше. Значит, кто-то из нас играет за другую команду. Еще бы понять кто.
Заводные куклы суок. Ну, это как та самая кукла наследника Тутти. Которую гвардейцы испортили. Нас-то надеюсь, никто не испортит. Хотя гвардейцы уже ходят кругами. В смысле гусары. Вот опять гусары не к ночи помянуты, я же этого не хотел.
