Владимир Кусакин - Все равно!
Здоровый мужик который командовал, оказался капитаном когда уселся за столом.
— Машины видел на обочине? — ошарашил он меня вопросом.
— Километров тридцать-сорок отсюда ночуют с десяток КАМАЗов, больше поблизости никого не видел.
— Не тридцать-сорок, а двадцать шесть, как одна копейка! — он расслабился, было что-то в его вопросе, что сказало ему, я не вру. — Документы покажи и поезжай дальше. Сержант, за компьютер! Пробьешь по номерам, вдруг в угоне.
Я отдал документы с Харьковской регистрацией. Вытащил своё удостоверение.
Показал капитану фокус с изменяющейся фотографией и что написано на обороте.
— Рубахин, Семёнов! За дверь! — скомандовал он. — Та-ак! — он прошёлся по комнате, половицы заскрипели. — И чем же мы обязаны, такому государственному визиту?
— Мне нужен телефон, возможно комп тоже, но позднее.
— Звони. — просто сказал он, отодвигаясь с прохода.
Я набрал номер, потом добавочный, потом долго говорил в трубку идентификационный тест. Соединили.
— Приоритет 16!
— Ждите!
Ясно, сомневаются насчёт допуска. Могут и отказать, хотя врядли.
Голос в трубке.
— Вы готовы?
— Начинайте, я подключусь.
Пошла передача.
Я вынул из кармана брусок программатора и USB шнур, подключил. Вставил карточку. Прибор втянул моё удостоверение внутрь, и тут же показался с обратной стороны. Зелёный свет. Конец приёма. Карточку в карман, шнур туда же.
Коробку … Я поискал глазами. Железная печурка, подойдёт.
— Дай посмотреть! — капитан протягивал руку.
— На, только смотри не обожгись!
Он отдёрнул руку.
Я положил прибор на печку и мы вместе смотрели, как коробка превращается в чёрную массу спёкшегося пластика.
— Понимаешь в этом? — я кивнул на останки.
— Сын у меня малой, компьютер чуть не каждый день ломает. Ламер несчастный! — он улыбался, вспоминая. — Вот мне и пришлось учиться идти. Есть будешь? — спросил он без перехода. — Ты извини, я ведь только второй раз в жизни живого шпиона вижу.
Видя моё недоумение, пояснил:
— По карточке твоей, у меня такая же есть.
Он покопался в нагрудном кармане и достал точно как у меня пропуск, но с цифрой пять.
Номер пять был Виктор Васильевич Карасёв, Витька Карась. Я слушал.
— Были мы в командировке, в Чечне. Там я и встретил этого парня, искал он какие-то документы. Работал один…
Я кивнул. Мы всегда работаем одни, за редкими исключениями.
— Один день наша разведка принесла данные о лагере боевиков. Он заинтересовался. Координаты были посланы артиллеристам, они бы раздолбили это место за милую душу. Только он взял разрешение на свободный поиск. Ушёл один. Я предлагал ему помощь. Отшутился, сказал что топаем очень сильно.
Больше мы его не видели. Лагерь тот на другой день взяли, да только никого живого там не было. Бумаги были в землянке, упакованы. Часть валялась на поляне. Наверное уходить собирались. Да не успели…
— Почему ты решил что не успели?
— Так все восемь были зарезаны, вот этим ножом.
Он вынул из чехла на поясе нож Карася. Я узнал его. Сердце кольнуло. На нём появился ещё один шрам.
— Начальники приезжали, все бумажки увезли, а карточку эту я потом нашёл. Кому отдать не знал, адреса-то они не оставили. Так и ношу. Кто он тебе?
— Учитель, друг …
— Ты мне имя его скажи, хоть когда свечку поставлю.
— Карасёв, Виктор Васильевич. А карту давай сюда. Пока это секрет.
— Да я никому …
— Я знаю. — оборвал его. — Не был он шпионом, искатель, поисковик, да. А шпионы они другие. Если выпить есть, налей. Тяжело что-то.
— Лейтенант! — крикнул он, — Тащи бутыль, поминки справлять будем!
Тот как-то глухо отозвался с улицы, звякнула расколотая бутылка у крыльца.
Я схватил капитана за руку и бросил его в узкий коридор, к входным дверям.
Зазвенели стёкла и несколько гранат влетели в окно. Осколки не пробили бревёнчатую перегородку, но мы оба оглохли от пакета взрывов в замкнутом пространстве. Дым заполонил комнату. Капитан пытался что-то сказать, но я зажал ему рот рукой, другой задвинул засов на двери. Его могли услышать, а оружия у нас не было. Оглохшие люди не понимают что они говорят очень громко.
Снаружи послышались голоса. Это значит что они совсем рядом, за дверью.
Подёргали. Закрыто. Очередь. Толстая дверь обшита железом. Хрен вам в зубы!
Совещаются. Стук в комнате, это они бросили ещё пару гранат. Начал гореть потолок. Бандиты решили что в домике никто не спасся, снаружи заурчали моторы. Резкие звуки команд. Уехали. Я отодвинул засов и мы вывалились на улицу, в ночь. Исчезли ментовские Форды, моя Волга по прежнему стояла на том же месте.
Они даже не потрудились прострелить колёса, и сейчас уходили в сторону города.
— Тебя как зовут, капитан?
— Степаном. — ответил он, морщась.
— Я попробую достать что-нибудь из оружия, ты посиди здесь, хорошо?
— Сгоришь. Не ходи!
Это я слышал уже сквозь куртку, накинутую на голову.
Представляете, если уши сгорят, на кого я похож буду?
Сквозняк через открытую дверь тащил языки пламени и дым в окно, и в общем-то жить было можно. Только в полу зияли проломы и он дымился. Зато потолок горел как гигантский гриль. Я поднял голову. Додумались, кретины!
Строители оклеили потолок бумагой, а за несколько лет она превратилась в стопроцентную целлюлозу, тут ещё печка была где-то … Под ногой звякнуло.
Автомат! Схватил его и чуть не заорал. Горячий, чёрт! Будем надеяться что магазин полный. Это пришло в голову уже на свежем воздухе. Бросил его на траву, затряс ладонями.
— Горячо? — задал дурацкий вопрос Степан.
— Лучше посмотри, патроны там есть?
— Есть, это мой.
Он отстегнул магазин, показал мне. Действительно полный.
— Лезь в машину, Стёпа!
— Ты что, хочешь на этой развалине догнать Форд?
Он был всё ещё в ступоре, иначе бы не спрашивал. Другой машины у нас всё равно не было. Я запихнул его на переднее сиденье, сам сел за руль.
Минут через пять капитан оклемался.
— Темно… Ты что, фары не включил? А где ребята?
— Мёртвые они. Не хватайся за руль! Лучше выбей ветровое стекло.
Степан отъехал с сиденьем назад, задрал свои слоновьи лапы, и ударил по стеклу.
Оно пошло мелкой сеткой. Со второго, мягкая полоса триплекса загнулась вверх, и ветер протащил её снаружи, с резким, скребущимся звуком. Стало лучше видно в тумане. Главное, я стал видеть дорогу. У водителей светочувствительность снижается за счёт двойного отражения. Постепенно довёл скорость до ста шестидесяти.
Стёпа принюхался.
— Это не «Волга». У неё звук другой.
Ну, наконец-то! Сработало ментовское чутьё, отошёл от шока значит. Я прибавил обороты.
— Правильно догадался! Это у меня «Мерс» пятисотый, перекованный.
— Вам такие там выдают?
— Купил вчера в Харькове, у ментов тамошних.
— А-а, эти чего хочешь продадут. — немного разочарованно протянул он. — Ты у них на границе БМП видел?
— Как не видеть!
— Тоже продают, только цену дурную заломили, вот пока и стоит на охране рубежей.
— Слушай Степан, а что у них ДАИ обозначает? Собирался всё спросить, да забыл.
— Державная Авто Инспекция. Тормози! — вдруг закричал он.
Я ударил по тормозам.
— Держи тридцать, здесь дорогу размыло перед самым мостом …
Машина мягко ушла вниз, потом наверх. Мы въехали на мост. Прямо перед нами висел на ограждении ментовский Форд.
— Ехали слишком быстро, видишь как закинуло.
Стёпа выскользнул из двигающейся машины, и сохраняя моментум быстро побежал к нему.
— Никого нет!
Это и так было ясно, что никого. Степан открыл багажник, достал из балансирующей над рекой машины длинный свёрток и коробку, повернулся ко мне.
— Всё цело, живём!
Форд за его спиной наклонился ещё больше и соскользнул с моста.
— Поздравляю, Стёпа! Ты только что наказал МВД на сорок тысяч долларов!
— Плевать! Ещё купят. — он остановился у дверцы и размотал свой свёрток.
— Гляди!
— Ну и серьёзные у нас менты, с «Кордом» в багажниках разъезжают. Не из машины ли ты собираешься стрелять? Тогда ленту вставляй слева и боковое окно открой!
("Корд" 12,7 мм. пулемёт. Бронебойно-зажигательный и бронебойно трассирующий НАТОвский 12,7х99 патрон. Сменил устаревший ДШК.)
— Давай гони! Там разберёмся!
И я нажал на клавишу.
Мы почти догнали их у самого города. Красные фонарики габаритов мелькали в трёхстах метров от нас.
— Песню помнишь? — спросил Степан пристраивая свою бандуру перед собой на сошнике.
— Какую?
— Подальше от города смерть унесём …
— Мне конец не нравится, так что заткнись!
— Какие мы нежные! — он сделал вид что прицелился и надавил на курок.
