Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны

Затем разделся до трусов и полез под одеяло. Я выключила свет и легла на диван одетая.

– Ты что: замерз? – спросил меня Брайен.

– Да.

– А ты сними покрывало с дивана и укройся им.

Я подумала, что так будет лучше: сверху еще укрыться пледом для надежности. Но раздеваться в таких условиях было смерти подобно.

Вскоре все погрузилось в тишину. Даже из-за двери не было слышно ни звука. Наверное, даже самые дикие каторжники сейчас отходили на боковую.

Я закрыла глаза и вдруг – впервые за этот день – почувствовала огромное облегчение. Страх отпускал меня, в душу медленно проникали спокойствие и умиротворение.

Я была жива. Я смогла влиться в поток и стать его мелкой невидимой частицей. Я не знала, что ожидает меня завтра. Но сейчас я могла с уверенностью сказать себе, что победила. Я отыграла у жизни лишний день. Я сумела продержаться. А там, глядишь, будет легче. У меня уже есть люди, за которых можно спрятаться. А может, мне удастся выбраться из этого кошмара живой и невредимой.

Кто-то прошел по коридору. Я услышала голоса:

– Надо найти свободный номер… Желательно президентский…

Они прошли мимо. Брайен зашевелился на кровати, закашлялся Лео, и снова стало тихо. Все каторжники сейчас, пьяные от пива и победы, разбредаются по корпусу, ищут себе лучшие номера и устраиваются на ночлег. Скоро все здесь погрузится в тишину, и коридоры опустеют. Это самое подходящее время, чтобы предпринять что-то.

Глава 26

А вдруг компьютер не работает? А вдруг я встречу в коридоре каких-нибудь диких? Что я смогу сделать одна?

План, который казался мне блестящим при свете дневной лампы, теперь терял свою привлекательность. Я видела в этой вылазке гораздо больше опасности, чем необходимости. Пока я нахожусь рядом с Брайеном и Лео, я в относительной безопасности. А если я пойду сейчас куда-то ночью одна в этом корпусе? Нет, это было выше моих сил. Лучше забыть об этом и спокойно заснуть.

Но сон не приходил. Я понимала, что больше такого шанса не представится. Прав Лео: сейчас у каторжников нет плана действий. Они слишком опьянены победой. Но уже завтра все может все измениться. Здесь есть формальный лидер – Волк. И он обязательно начнет придумывать что-то. И пока он не успел еще что-нибудь напортить, надо воспользоваться моментом.

Я приподнялась на локте и посмотрела на кровать. Лео и Брайен спали. Я слышала это по их дыханию. Вот если бы разбудить Брайена и попросить его сопроводить меня, было бы легче. Да только этого никак нельзя делать! Если я начну переписываться с Землей, то буду писать правду о себе. Но никакому Брайену нельзя знать эту правду. Нет, надо придумать другой вариант.

Я снова легла и думала. Просто гоняла эти мысли одну за другой. Я не могу… Я должна… Я одна знаю коды доступа… Я могла их забыть от страха… Кроме меня некому… Но почему должна идти именно я?..

Когда я начала проваливаться в сон, то поняла, что попросту теряю время. Я теряю время последнего шанса. А когда такое выдается, то уже не думаешь о себе. А вдруг Лео прав, и Земля даже не попытается прислать сюда отряд спацназа? Им надо сказать, чтобы они это сделали. Что тут еще есть кого спасать. Правда, я осталась одна. Не слишком ли мало для целого отряда занятых и важных людей?

Я тихонько встала. Сцепила зубы, чтобы они не стучали и никого не разбудили. На ощупь добралась до выхода, отворила дверь и выскользнула в коридор.

Если бы там был хоть кто-то, я бы повернула обратно. Но коридор был пуст. Я перевела дыхание, а потом набралась смелости и пошла к наблюдательному пункту.

Я вспоминала истории про всяких стюардесс, которые спасали свой экипаж, а сами погибали. И про капитанов, которые покидали тонущие корабли последними. Сейчас я была в подобной ситуации. Я просто должна была идти на наблюдательный пункт и добиваться связи с Землей. Кроме меня сделать это было некому.

Я шла, прижимаясь к стенке, и вздрагивала от малейшего шума. Иногда вспоминала о том, что нужно выглядеть естественно, и ненадолго отлипала от стены.

Как во сне, я добралась до наблюдательного пункта, не встретив в коридоре ни души. Там тоже никого не было. Только из оранжереи доносились какие-то пьяные голоса. Думаю, они меня не слышали. Я старалась производить как можно меньше шума.

Защелка на двери была сломана. Она не закрывалась за мной. И это было очень плохо. Если сейчас кто-нибудь сюда войдет, он просто откроет дверь и тут же увидит меня. Надо придумать какое-то приспособление, чтобы закрыть дверь.

Я обвела взглядом помещение. В глаза мне бросилось ярко-красное пятно. Мое платье. Еще с утра я была в него одета. У меня были длинные волосы и яркий макияж. Сейчас я не понимала, как так можно было ходить по корпусу. Это было слишком ярко, слишком вызывающе и слишком заметно. Если я выживу, то никогда в жизни не надену больше ничего красного. Лучше выглядеть как можно серее и незаметнее. Тогда есть шанс остаться в живых.

Может, я пересмотрю свои принципы потом, когда опасность уйдет. Но сейчас это лучшее правило из всех существующих.

Один стул в комнате был сломан, другой цел. Целый я пододвинула к компьютеру, а другой поставила у закрытой двери. Если кто-то войдет, я услышу звук.

Я включила компьютер. Я молилась, чтобы он работал.

– Давай же, – прошептала я.

Эти несколько секунд, когда загружался компьютер, показались мне целой вечностью. Но все было нормально. Компьютер работал так же, как и прежде. Я вздохнула свободно. Ввела коды доступа, открыла программу отсылки писем, нашла личную корреспонденцию Арнольда Рассела, коменданта корпуса. Пересмотрела его контакты, но так и не решила, к кому лучше обратиться. Так что я напишу одно письмо и разошлю его по всем адресам Арнольда Рассела.

Нужно было составить само сообщение. Я уставилась в экран, не зная, о чем писать. Мысли роились и жужжали в голове, как стая диких пчел. Хотелось сказать много, но обличить это в слова я не могла. Не получалось даже сосредоточиться. Я схватилась руками за голову, словно это бы помогло. Потом снова уставилась на экран.

А время шло. И уходил последний шанс. Надо было писать хоть что-то. И я написала первое и самое важное: «Помогите!» Дело сдвинулось с мертвой точки. «Это Эл Гордон, наблюдатель. Я осталась жива единственная из всего корпуса. Все убиты, корпус захватили каторжники. Мы очень ждем вашей помощи. Пришлите корабли со спецназом».

Я так волновалась, когда писала эти строчки, что сама не заметила, как стала хлюпать носом. Слезы то и дело подкатывали к глазам, но я все еще сдерживалась. Руки начало трясти так, что я не попадала по клавишам. Отсюда было недалеко до истерики.

И вдруг я вздрогнула от прикосновения. Чья-то ладонь тяжело легла мне на плечо. Я не стала разбираться, кто это. Моей единственной мыслью было спрятать свое послание. Я лихорадочно стала уничтожать его. Но человек в таком состоянии склонен допускать ошибки. У меня ничего не получалось. Я промахивалась мимо кнопок.

Я не знала, что там за человек. И как много их за моей спиной. И почему я не услышала звук стула. Я просто понимала, что разоблачена, поймана на месте преступления. Жалость тупой болью резанула сердце. Лучше бы ничего этого не было! Лучше бы я не ходила никуда, а оставалась в постели. Ведь я хотела так сделать. Все было бы так просто. Но уже слишком поздно, чтобы что-то исправить.

– Ты думаешь, Земля помчится к тебе на помощь? – спросил меня человек.

Я резко оглянулась и увидела над собой Лео. Первое, что я почувствовала, было облегчение. Это не Волк, не Триппер, не другой дикий каторжник, а вполне адекватный Лео.

– Ты… – только и смогла сказать я.

Глава 27

Казалось, что все обошлось, что все позади, что Лео не причинит мне зла. Но длилось это не больше секунды. Затем появилось сомнение. Лео был обычным каторжником. А все они – мои враги. Мне нужно опасаться их всех.

– Ты врал мне! – сказал Лео. Он смотрел на меня как на предателя, с ледяным презрением.

– Что тебе от меня надо? – спросила я.

– Для начала – правду.

Это слово хлестнуло меня, как пощечина. Говорить каторжнику правду о себе было нельзя. Что угодно, кроме правды. Иначе меня тут изнасилуют, убьют и расчленят мое тело, как это сделали с другими женщинами. Может, стоит предложить Лео сделку? Пусть он пользуется мной, сколько хочет – а, наверное, после долгого времени воздержания он захочет многого, – а взамен молчит и не говорит никому правду обо мне. Это был бы лучший вариант. Когда-то я была против того, чтобы телом торговали, но сейчас это было самым невинным из всего, что тут происходило.

Я хотела предложить Лео сделку, но в горле стоял комок, и нужные слова не приходили на ум. Да и вряд ли он меня послушает. Я полностью в его власти. Он может изнасиловать меня и так, а потом еще расскажет об этом другим. Преступники – народ жестокий. Они не простят мне того, что я обманывала их.