Сэй Алек - Мерзкий старикашка
— Князь Самватини только с тобой послание передал, или в свои владения тоже чего отписал? — негромко поинтересовался я у Зулика, поравняв Репку с его конем. — А то вдруг Касец прав, и нам придется куда-то удир… отступать?
— Крайне нежелательный вариант, — столь же тихо отозвался властитель Тимариани. — Мы рассматривали его исключительно как крайний случай, если придется собирать полки и созывать дружины, дабы отстоять ваши права, царевич, оружно. Я надеюсь, что до такого не дойдет.
— Да ясен… Солнце, что нежелательный. Если отвоевывать корону с опорой на Самватин, царь Мирелии не преминет поучаствовать в нашей внутренней сваре. И очень хорошо, если на моей стороне — ему вроде бы логичнее поддержать любого иного претендента на трон.
— Тут заранее трудно сказать, — задумчиво отозвался Зулик. — В восточных провинциях мирелов смута, якобы чудесно спасшийся царевич Удур объявился. К тому же асины окончательно подмяли под себя Скарпию — их наместник всем в стране распоряжается, а царь Гикамет и слова ему поперек сказать не смеет, — но этому алчному народу все мало. Если в этом году они сунутся в Парсуду, с которой мы граничим через Дадешку и Гелавань…
— Помню я, где мы и с кем граничим. Не выжил покуда из ума, — отозвался я. — Да, у царя Оолиса будет серьезный соблазн поделить северные земли парсюков с асинским Советов Первейших, это куш куда пожирнее Самватинского нагорья. А с другой стороны, тот еще в небесах журавль.
— А у вашего высочества, когда станете величеством, будет такой соблазн? — князь Тимариани спросил с неподдельным интересом, видать обещанное место Главного министра уже вполне реально на себя примеряет.
Нет, я не то что против того, что он заблаговременно прикидывает будущую государственную стратегию, но сомневаюсь что-то, что и ему, и мне позволят править самовластно.
— Там видно будет, — ответил я. — Ашшория когда-то была данником Парсуды и там это помнят, да… Но старое, хорошо известное зло лучше нового и непонятного, наподобие той же Асинии. Да и позиция Инитары в тот момент будет очень важна.
— Степняки с каждым годом все активнее пробуют на прочность наши пограничные гарнизоны в Оозе и Лиделле, — ехавший неподалеку Касец, оказывается, прислушивался к нашей с Зуликом беседе. — Ходят слухи о выборах кагана.
— Чушь, — мгновенно отрезал князь Тимариани. — Рода заков никогда не договорятся между собой по-хорошему.
— Не договорятся по-хорошему, так могут договориться по-плохому, — флегматично отозвался я. — Для степняков такой расклад даже привычнее, они одну только силу и уважают.
— Но их объединение в этом году крайне маловероятно, — попытался вежливо поспорить со мной Зулик.
— До недавнего времени то же самое можно было сказать и о моем восшествии на престол, — я усмехнулся. — Не стоит загадывать так далеко в будущее. Попервой, досточтимый князь, надобно до столицы добраться. Ну или до Благой заставы для начала.
До заставы, конечно, доехали без проблем, пусть и глубоко заполдень. Князья порывались покормить мое высочество в урочное время, однако я высочайше решил ехать до крепости — возле нее давно уже вырос небольшой посад, включавший в себя и пару вполне приличных постоялых дворов, — и обедать уже там. На довод первого десятника, что тогда мы засветло до следующей корчмы никак не доберемся я только и пожал плечами:
— Что за беда, многоуважаемый Касец? Там и переночуем — все равно выехали мы так, что сильно далеко от крепости нам не уехать, так давайте проведем эту ночь в нормальных условиях и мягких постелях. Несколько часов нам погоды не сделают.
А вот гонцу князя Тимариани — вполне могут.
— Как будет угодно вашему высочеству, — гвардеец поклонился.
— Моему высочеству, — вздохнул я, — угодно путешествовать инкогнито, и не привлекая внимания. Без явных признаков преклонения пред моей особой.
— Но ваше высочество!., — попытался возмутиться князь Хатикани.
— Хочет еще немного пожить, — прервал его я. — Сам подумай, достопочтенный — если только человек не профессиональный соглядатай, он не станет считать отряд по головам и запоминать каждого в лицо. Кого простой человек запомнит в такой толпе, как наш отряд?
— Кого? — эхом повторил Шедад.
— Явных предводителей, то-есть вас, князья, и первого десятника. На прочих и внимания не обратят. Уже завтра никто и не вспомнит, что в кавалькаде вообще был монах — не велика невидаль, — если только спутники ему не будут оказывать каких-то особых почестей.
— Но…
— Довольно простой заботы о сильно пожилом монахе, вполне понятной со стороны солдат — они вечно под богами ходят, — а триумфально, князь, мы покататься еще успеем. После коронации. Господа, доведите информацию до личного состава.
— Хефе-каракол Благой заставы, коему было поручено… — Зулик на миг запнулся, подбирая определение, — …поручено охранять в том числе и вашу безопасность, царевич, извещен о цели нашей поездки.
— Ну и прекрасно, что извещен, — ответил я. — Значит точно не станет нам препятствовать. Не станет ведь?
— Нет, разумеется нет, — поспешил заверить меня князь Тимариани. — Но если бы ваше высочество дали ему понять, что не гневаетесь за его честную службу…
Я наклонился в седле, и негромко спросил у него:
— Что, тоже родственник?
— Отдаленный. По линии мужа двоюродной сестры, — смутился Зулик.
Интересно, ему в этой стране хоть кто-то неродной, ну, окромя Лисапета, есть?
— Ну а что же? Вовсе не вижу причин, почему к нему вечерком не может заглянуть с богоугодной беседой монах, — я пожал плечами. — Опять же, по уставу царя Лендеда Блистательным надлежит остановиться в крепости, верно ведь? Дабы постоем мирных поселян не стеснять.
— Да, царевич. Если имеется крепость, укрепленный лагерь или казармы городского гарнизона, достаточные чтобы вместить воинский отряд, царь Лендед запретил требовать от своих подданных квартирный урок, — отозвался Касец. — Однако это относится лишь к коронным войскам, а не к дружинам князей.
— Вот я с ними на постоялом дворе и останусь. Строго в рамках закона.
— Но я тогда не смогу обеспечить охрану вашей особы, — встрепенулся первый десятник. — А если бы вы отдали приказ хефе-караколу принять весь отряд целиком…
— То это выглядело бы как нарушение с его стороны, — парировал я.
— Не слишком значительное…
— Кто же будет в Ашшории соблюдать законы, если их не соблюдает будущий царь? И не уговаривай, ничего я ему приказывать… Так! Минутку! Уж не хочешь ли ты сказать, что такие вот «незначительные» нарушения, как постой совершенно непонятно кого за счет гарнизонов — в порядке вещей?
— Долг гостеприимства… — заикнулся было князь Софенине.
— Не должен оплачиваться за счет казны, — отрезал я. — Вконец вас Каген на старости лет разбаловал! Тут того гляди война, а в погребах пограничных застав мышь повесилась!
— Отчего же… повесилась? — изумился Шедад.
— От голода! — ну, начал с «изобретения» книг с библиотечным каталогом, так отчего и вводом крылатых фраз в местный обиход не заняться?
Окружающие неуверенно заулыбались — уловили, так сказать, иронию. Тумил, привычный к моей манере разговора, так и вовсе тишком прыснул в кулачок.
А я пообещал, что всех научу Родину любить, и дискуссия затухла сама собой.
Хорошо быть царем — никто не спорит, никто не возражает… Нервов — сплошная экономия!
Ближе к заставе ручеек, вдоль которого мы ехали от самой обители, превращался уже в полноценный ручей локтя четыре шириной. Его бы и речушкой можно было бы назвать, да глубиной не удался — куры форсировали вброд в самом прямом смысле слова.
Пересекая узкий в этом месте Самский перевал он, обогнув основание старинной крепости из массивных каменных валунов, искрящимся водопадом обрушивался вниз с крутого обрыва, летел вниз, рассыпаясь каплями, превращаясь в радужную взвесь и где-то на полпути до раскинувшейся под обрывом долины полностью исчезал. Зрелище незабываемое — Лисапет его видел как-то. Когда с братом на богомолье ехал. Потом, по понятным причинам, полюбоваться больше не удалось.
Вокруг самой крепости давно уже вырос… Ну, не то чтобы городок, но поселок-то точно. А чего бы ему и не появиться здесь? Торный караванный путь из Мирелии и Самватина без трактиров, харчевен и просто постоялых дворов обойтись не может. Они по всем трактам Ашшории, даже вдали от заметных поселений, не реже чем через каждые полдня пути встречаются, а тут, на пересечении путей купцов и паломников караван-сараю вырасти сам Святое Солнце велел. Ну а где есть крепость и трактир (в который ходят отдыхать гарнизон), там неизбежно появляются и кузнец, шорник, плотник, портной и прочий люд мастеровой, домики их подмастерий, бордель — это непременно, а то при таком количестве мужиков, далеко не все из которых женаты (особенно все тот же оторванный от семей гарнизон) непотребство случается и человеки начинают себя с богами равнять, (пусть не в могуществе, а в распущенности, но все одно ересь), — и прочие блага цивилизации. Тут бы и город, наверное, вырасти мог, да только количество населения вокруг Благой заставы ограничивается местом внутри нее самой, где, случись враг, укрыться можно.
