Алексей Корепанов - Сокровище Империи
И скорее всего, кто-то из беллизонок охмурил горевшего желанием повысить свой культурный уровень Портоса именно в кабаке…
Оставалось надеяться на то, что еще можно что-то предпринять для его спасения. Или хотя бы попытаться. А как же иначе?
…Еще задолго до того, как внизу потянулись заводские цеха и многочисленные строения пригородной зоны, размещенные в салоне флаинга экраны показали замечательное зрелище, которое возникло на горизонте прямо по курсу. Среди мерцающей белизны возносились к небесам десятки тонких белых башен, увенчанных клубками полыхающих радуг. Знаменитые небоскребы Кришны – картина, известная во всех уголках Ромы Юниона. Их любили показывать по тиви, и в немалом числе объемок зритель мог созерцать эти взмывающие к орбитальному зеркалу колонны… или их павильонные копии. Башни предстали перед пассажирами во всем своем великолепии, они словно явились из сказочных снов, переливаясь разноцветьем огненных полос, сплетающихся и разбегающихся переменчивыми узорами. А чуть позже выполз из-за горизонта и сам мегаполис – сияющий праздничный мир, раскинувшийся в окруженной холмами обширной долине, по которой протекали три реки: Ганга и ее почти такие же полноводные притоки. Несмотря на зиму, в Кришне буйствовала зелень, и вздымались из этих рукотворных джунглей самые причудливые здания, какие только можно видеть в Империи. Кришну создавали фантазеры, и выглядел этот город поистине фантастически…
– Я в шоке… – тихо сказал Арамис, уже давно оторвавшийся от своего унидеска. – Вот это чудо так чудо…
– Может, закажем номера в этом чуде, на самой верхушке? – предложил Крис. – Сиганем пару раз оттуда без наддува, а?
– Пару раз никак не получится. – Арамис смял в улыбке широкие щеки. – Если без наддува. А представляешь, сколько такой номер потянет?
– Жизнь дается ромсу только один раз, – махнув рукой, ответил Габлер засевшей в голове со школьных лет цитатой. – Кто знает, будет ли еще у нас такой случай…
Арамис покосился на него и молча полез в унидеск. Нашел расценки, так же молча ткнул пальцем.
– Ого, – сказал Крис. – А собственно, мы что, никогда землю с птичьей высоты не видели?
– Правильно мыслишь, – кивнул Арамис. – Это пусть шахтеры на чердак лезут, вот им интересно будет.
Действительно, летать им на службе приходилось немало: дежурство на Конфайне, тренировочные полеты, учения…
– Тогда заказывай поближе к земле, – сказал Габлер. – В центре, и чтоб название было красивое.
– Эстет, – хмыкнул Арамис и вновь зашевелил пальцами над панелькой унидеска. – О! «Веселый Авалокитешвара»[30]. Заковыристо, язык сломать можно.
Габлер поморщился:
– Какое уж тут веселье, Лино? Поскромнее бы…
– Сейчас найдем поскромнее, – пробормотал кросс. – «У Будды за пазухой»… «Семь якши»… «Царь Дасарата»… «Под крыльями Гаруды»… Во, смотри, какая птичка. Чем не родственница нашему аквиле?
Габлер посмотрел и кивнул:
– Годится.
* * *Отель «Под крыльями Гаруды» располагался на оживленной улице, ведущей, судя по схеме, к центральной площади мегаполиса. Невысокое восьми- или девятиэтажное здание не только переливалось золотисто-красно-синими цветами мифического царя птиц, но и передавало его внешний облик. Соседствующие друг с другом однокомнатные номера Габлера и Арамиса находились на четвертом этаже и действительно под одним из крыльев Гаруды. Номера, между прочим, были тоже не из дешевых. За такие деньги в тверском отеле «Селигер» можно было провести не сутки, а всю неделю.
Шел первый час ночи, когда файтеры отправились поужинать. В кабаке «Гаруды», куда они заглянули, было не протолкнуться. Причем, судя по обилию смуглых черноволосых посетителей, большинство тут составляли не приезжие, а жители столицы. Дым стоял коромыслом, гремела музыка. Какие-то тощие типы в набедренных повязках и тюрбанах, кажется, соревновались, кто дольше протанцует на битых стеклах, щедро рассыпанных посреди зала. Еще кто-то развлекался шпагоглотанием. Изолированных кабинок тут не было, и спокойно поговорить представлялось очень проблематичным. К тому же блюда в кабаке, как успели разглядеть файтеры, были незнакомые. Впрочем, и полноценными блюдами эту еду назвать язык не поворачивался – какая-то разносортная трава с густым запахом цветов и чего-то острого, залитая то ли майонезом, то ли технической смазкой. Возможно, все это было и вкусно, но ни Крису, ни Лино не хотелось экспериментировать на своих желудках на ночь глядя.
Они вышли на улицу в поисках более удобного места для беседы и вполне традиционного ужина. Небо вновь затянули облака, скрыв орбитальное зеркало, однако света хватало и без него. По залитой огнями улице вихрем носились пестрые уникары, словно именно ночью очень многим горожанам нужно было срочно куда-то прибыть, а за опоздание полагался расстрел. Предупредительные надписи сообщали о том, что в столице использование уникаров разрешается только в режиме наземного транспорта. Многочисленные шопы были открыты, от многоцветья витрин рябило в глазах. Здесь тоже звучала музыка и стучали барабаны. Тротуары были запружены народом. Поражало обилие совсем маленьких детей, которые пребывали тут без взрослых и казались вполне самостоятельными. Народ не спешил по своим делам, а, по-видимому, бесцельно толокся на пятачках. А если не толокся, то сидел – заняты были все скамейки, бортики фонтанов со светящейся водой и даже нижние ветви деревьев. Те, кому не хватило места там, сидели на бордюрах, а то и прямо посреди тротуаров. На листьях и хвое лежал снег, но тротуары оставались сухими. Вероятно, они были с подогревом. Среди праздной публики парами бродили полицейские, лениво поглядывая по сторонам. Было немного непонятно, как горожане работают после таких ночей… но, возможно, среди этих толп просто не было работающих. Или же большинство живущих в Кришне неделю трудились, не покладая рук, а потом всю неделю отдыхали. А может, как предположил Лино, в разгаре был какой-нибудь местный праздник типа юбилея граненого стакана, из которого некогда пивал сам Будда…
Кабаков здесь тоже хватало, и они отнюдь не пустовали. Файтеры прошли метров двести, пробираясь сквозь толпу и отмахиваясь от бесконечных предложений купить, поучаствовать, попробовать и так далее – и догадались наконец свернуть в переулок, под сень громадных раскидистых деревьев, искрящихся разноцветными огоньками. Причем это были не фонарики – светились сами ветви деревьев. Здесь тоже слонялись кришненцы и гости города, но по сравнению с шумным разгулом за углом эта местность казалась почти пустынной. Прошагав квартала три мимо странных зданий, словно спроектированных пришельцами из другой галактики, «минервы» обнаружили достаточно скромную вывеску: «Уютный термополий»[31]. Древнеримские нотки пробрались и сюда. Сквозь прозрачную стену был виден не очень большой зал с кабинками. Мягкий свет просто радовал глаз после вихрей протуберанцев на соседней улице. Двери многих кабинок были закрыты – то ли из-за отсутствия посетителей, то ли из-за того, что посетителям хотелось уединиться. У дальних дверей, ведущих, вероятно, в подсобные помещения, кучкой стояли сервы, упакованные во что-то вроде белых простыней, и вели неторопливый разговор. Никаких пронзительных мелодий из кабака не доносилось, никто не танцевал на круглой площадке перед кабинками, и эфесы пошли на посадку.
В кабинке, кроме стола и четырех кресел, было полно ненавязчиво и приятно пахнущих растений, разметавших желто-зеленые побеги по стенам и потолку. Одну из стен, где полагалось бы находиться окну, занимала живая картина. На ней, впрочем, почти ничего не менялось: качались под ветром головки цветов на холмистой равнине, в вышине медленно кружили белые птицы. Возможно, именно так выглядели летом те места, над которыми файтеры пролетали, направляясь из космопорта в Кришну.
Серв настойчиво рекомендовал испить горячего красного вина «Зита и Гита», но оба сослуживца предпочли пиво – не время было для возлияний. Пиво им тут же доставили, правда, тоже горячее, и пряностями от него несло за полпарсека, но, как говорится, в чужой казарме свои бегунцы не носят. Кроме пива, на столе появились чашки с горячим же пахучим бульоном, мясное ассорти и местный сок «Амрита». Файтеры повесили куртки на вешалку, а нэп Габлер, подумав, вновь нацепил на спину – так ему было спокойней. Они приступили к еде, и Крис тут же начал рассказывать.
Арамис был хорошим слушателем. Он не перебивал, не охал, не воздевал руки и на его блинообразном лице не появлялось и признака хоть каких-то эмоций. Крис ощущал себя древним сказителем, неторопливо излагающим историю своих мытарств. Для полноты картины не хватало разве что пианино – или на чем там они играли, эти древние сказители…
