Илья Тё - Рабыня Господа Бога
Шимпанзе показал на длинных руках вздувшиеся шарики бицепсов, затем — демонстративно подергал диафрагмой, втянув и выпятив отвислый живот.
— Видите?! Это тело мягкое, розовое и подвижное. Оно теплое и покрыто редкими волосами. Но на самом деле даже выстрел из космического орудия в упор, выстрел, способный насквозь пронзить планету, не причинит мне вреда. Вероятно, биологическая составляющая этого тела, а именно шерсть, эпидермис и жировые прослойки сгорят или испарятся, но мускулы из божественного металла и аппаратура, закрытая черепом и сплошным скелетным панцирем грудной клетки, останутся не тронутыми.
На уровне солнечного сплетения, под ишедовой броней установлена немного измененная мной машина нуль-синтеза и источник нулевой энергии, уникальная копия больших генераторов с космических кораблей. Это значит, что моя сила, как говорят поэты — неисчерпаема. А моя оболочка — неистребима. В этом теле я — почти настоящий Бог, несмотря на внешность.
— Интересно! — прокричала тогда Катрина, действительно из чистого, абстрактного интереса, а вовсе не из тех соображений, что могут лезть в голову агнаткам-общительницам, оказавшимся в объятиях могущественного демиурга. — А заниматься любовью в этом теле вы способны?!
Эливинер не смутился.
— Разумеется! — закричал он. — Половая функция у меня вполне стандартная. Более того, генетический материал, содержащийся в сперме — человеческий, а это значит, что я даже могу иметь обычных детей. Тактильный контакт и удовольствие, получаемое от ласк для меня также открыты. По телу, в слое кожи выше металлических волокон, имитирующих обезьянью мускулатуру, проходят обычные нервные окончания. Я осязаю, обоняю и вижу как обычный человек. Точнее — как обычная обезьяна. Удовольствие, боль, чувства, эмоции — все это мне доступно. Между прочим, обезьяны видят несколько по-иному, чем люди.
— Другая цветовая гамма?!
— Не только! Я бы сказал — более объемное изображение. Более насыщенные оттенки цвета, дополненные обонянием. Хотя тот шимпанзе, который стал прототипом для моей оболочки, страдал близорукостью, в модифицированном теле киборга, как вы понимаете, этого недостатка нет.
— Конечно! — Катрина кивнула.
— Но это еще не все! Телесные модификации ерунда, на самом деле. Главное скрывается у меня внутри. Вы знаете, Кэти, стандартный шунт размером с таблетку, что прикреплен к вашему черепу, может содержать уйму информации, что-то около триллиона терабайт. Во всяком случае, все библиотеки Древней Земли он вместил бы с легкостью. Но все же память нейроразъема ограничена. А это значит, что основные объемы информации о нашем Мироздании хранятся не в нейрошунтах, а специальных хранилищах Информационной Сети, на специальных носителях, спрятанных на закрытых кластерах Корпорации.
С некоторых пор я стал замечать, что сведения, являвшиеся моим личным достоянием, внезапно оказываются в СИНК. Очень короткое и легкое расследование быстро привело меня к искомому и довольно очевидному результату.
В Кадровом Департаменте Корпорации, который заведует как хеб-седом, так и аппаратурой Упокоения, мне совершенно открыто объявили, что информация из шунтов и мозга хебседированных и упокоенных демиургов является достоянием Корпорации в той же степени, что и их собственной. Улавливаете суть шутки? Это был нонсенс.
Возможно, в отношении молодых демиургов, которые всю свою бесконечную жизнь занимаются коллекционированием секс-агнаток и учетом поз, в которых они занимались любовью, подобный подход приемлем, но мне с моими научными увлечениями, постоянной жаждой познания и таинственными, уникальными открытиями, которые время от времени удается совершить, такие перспективы не улыбались.
И вот тогда… И вот тогда я решился на создание Трампи!
— Трампи?! — переспросила Катрина.
— Трампи — это тот шимпанзе, на основе которого я изготовил свое новое кибернетическое тело. Это одновременно и кличка убитого мной любимого животного и название робота-тела, в котором я обитаю. Трампи!
— А, поняла! Но зачем?.. Впрочем, кажется догадалась: вы решили создать внутри этого тела альтернативное хранилище информации!
— Верно! Объема грудной полости волосатого шимпанзе вполне хватило, чтобы разместить там кристаллы с терабайтами личной памяти, записи научных экспериментов и мои краткие монографии по истории Нуль-Корпорации, написанные за последние несколько тысяч лет после последнего Упокоения. Все это сжато так плотно, как и базы данных внутри нейрошунта. Но если у обычного человека на голове — объем всего лишь таблетки, то у меня — объем для размещения информации составляет почти четверть кубического метра!
Да, в обезьяньем черепе из ишеда содержится обычный человеческий мозг. В этом смысле я — биологическое существо. Мозг, правда, немного урезан в объеме за счет замены биологической памяти на кристаллоблоки, но — ничего, основные части, отвечающие за характер, эмоции, синапсы, чувства и прочее, — вполне биологичны. Но на самом деле мое тело — не просто сверхкиборг, это прежде всего — неуязвимое и недоступное никому уникальное хранилище информации. Вот так вот, сударыня, а вы говорите — шимпанзе!
Он рассмеялся, а затем, на продуваемом всеми ветрами мостике повисла тишина, если, конечно, можно считать таковой рваные порывы обжигающе-холодного ветра, разбивающего брызги соленой воды о форштевень и палубу. Катрина пребывала в полной задумчивости, пораженная тем, до каких только вершин сумасбродства не может дойти человек после почти миллиарда лет жизни. Даже урезанного миллиарда, с промежутками для…
— Упокоение и хеб-сед! — прокричала она, наконец. — Насколько я поняла по вашему рассказу, это разные вещи?
Демиург рассмеялся.
— Разные — мягко сказано. Хеб-сед — это обычная реинкарнация, а Упокоение это… это Упокоение. Если позволите, поясню… Хеб-сед происходит каждые 360 лет в жизни всякого демиурга. Это связано с нелепой традицией, которую придумал наш легендарный отец-основатель, Бог Смерти, Учредитель Нуля. А Упокоение… Человеческая психика вещь очень хрупкая, на нее влияют стрессы и прочая дрянь. Думаю, не нужно объяснять, что память, накопленная за тысячи лет, начинает сильно давить на голову. И жизнь она… она, знаете ли, начинает по-настоящему докучать…
Глаза шимпанзе сузились, превратившись в светлые щелочки на фоне темного, почти чернокожего лица. Несмотря на ветер и непогоду, его память начала долгий путь по своему прошлому.
— Упокоение — это сон, — пояснил полубог. — После сотни реинкарнаций хеб-сед перестает помогать. Очищение памяти — тоже. И тогда самые старые из демиургов ложатся спать. Время жизни Искусственного Мироздания измеряется уже миллиардом лет. А я, например, рожден еще до него. Допускаете ли вы хоть на миг, что средний человек способен прожить так долго и не свихнуться при этом окончательно и безвозвратно? Нет! Так вот, когда жизнь начинает давить на тебя, ты идешь на Упокоение. Эту услугу Корпорация оказывает только акционерам, что прожили больше десяти тысяч лет, тогда, когда хеб-седа уже не хватает.
Ты отдаешь распоряжения относительно собственности, — обычно вкладываешь под процент в банк Нуля или в акции Нулевого Синтеза. Идешь в особый секретный ИЦ, каких по всему Мирозданию всего около десятка, что спрятан в тайных закрытых кластерах, недоступных нищим когнатам. И там ты ложишься спать.
Между прочим, с коммерческой точки зрения Упокоение — очень выгодная процедура. После многотысячелетнего сна денежное состояние, которое ты не растрачивал на пустяки вроде новых планет и длинноногих агнаток, преумножается в сотни раз за счет создания Корпорацией новых миров, а значит — освоения новых рынков. Доход в виде процентов и дивидендов от акций приходит постоянно, а затрат нет. В итоге ты просыпаешься на пару порядков богаче, чем ложился спать.
Во время сна аппаратура Упокоения перебирает твои воспоминания. В этом и состоит весь смысл процедуры — ты не знаешь, что из твоей памяти будет сохранено! Машина не разрушит твою личность, но уничтожит те эмоции и чувства, те важнейшие слова и картины, которые ты сам никогда не стер бы перед хеб-седом.
— А разве подобное не есть конец личности?
— Нет, если учесть, что альтернатива подобной процедуре — самоубийство или сумасшествие от долголетия. К тому же в процессе Упокоения Машина ничего не удаляет. Эмоциональные воспоминания сохраняются в форме сухого концентрата, сжатой информации, поэтому никто не боится, что после пробуждения забудет нечто важное или нужное. Все сохраняется — очень четко, но как бы со стороны.
Кроме того, процедура Упокоения означает и кое-что еще. Срок своего псевдосна каждый, конечно, определяет сам. Срок этот не может быть менее ста тысяч лет, но в остальном — без ограничений. После пробуждения, естественно, ты просыпаешься в совершенно ином мире. Нет-нет, Корпорация Нуля, разумеется, никуда не исчезает, на месте остаются знакомые тебе ИЦы, миры, где ты привык проводить время, но… Все другое.
