Валерьев Валерьевич - Фаранг-1. Как я провёл лето.
— Ладно, — железяка полетела обратно в сундук, — выбираем якоря, хватаем вёсла и к берегу.
Больше всего Дима Мельников сам себе сейчас напоминал актёра Георгия Буркова с его знаменитой фразой из кинофильма 'Ирония судьбы'.
'Как я мог так ошибиться!'
Каждый из той троицы, что дала отпор дикарям и спасла детей, просился в его группу, а он их всех отшил.
'Ёлки зелёные'
Перед ребятами было стыдно. Виктора он ведь даже слушать не стал, посчитав его совершенно безнадёжным, а Олега…
'Стереотипы долбанные!'
… он выслушал, узнал его имя, возраст, но после того, как парень сообщил ему, что работает дизайнером (эээ?) в рекламном агентстве (ффффуууу, мля, нах!), то просто послал его… далеко-далёко. Да и с Катей нехорошо получилось. Саму женщину Дима ценил очень высоко, считая её решительным и смелым человеком, а вот насчёт Игоря вышла промашка. Мельников был уверен, что тот хоть и говнист характером, но на него можно опереться в трудную минуту. А вышло совсем наоборот. Стальные стержни в душе оказались у тех, на кого бы он подумал в последнюю очередь, а здоровяк Гоша, говорят, унёсся с пляжа первым, снеся и потоптав при этом кучу народа.
'Мда. Что-то я непогрешимым себя считать стал. Рановато'
Дима-сан украдкой вздохнул, расправил могучие плечи и продолжил командным голосом наводить на пляже порядок.
Когда к нему на остров примчался один из студентов Ержана и стал вопить о дикарях и убийстве 'Ержан Сакеныча', в лагере Мельникова поднялся страшный переполох. Только ценой невероятных усилий его ребят из турклуба удалось навести минимальное подобие порядка, но на это ушло пять драгоценных минут.
Дальнейшие расспросы парня новой информации не дали. Тот дрожал и твердил как заведённый: 'убили, убили, убили'.
— Тьфу! А как ты сюда через пролив добрался?
Студент застыл мумией и пролепетал.
— Н-не знаю.
В итоге Дима-сан, Данияр и ещё пятеро самых крепких и надёжных ребят из его компании, прибыли на стоянку ныряльщиков к шапочному разбору. Нсколько мужчин вытягивали на песок пляжа…
Мельников протёр глаза.
… настоящее полинезийское каноэ с балансиром, женщины отпаивали и обтирали влажными тряпками детей, а возле одного из тел, укрытого пальмовыми листьями, рыдала молоденькая девчонка. На прибывшее подкрепление никто не обратил ни малейшего внимания.
— Да расскажет мне кто-нибудь толком, что здесь произошло?!
— Катя. Катя, — голос был тихим и, каким-то, просящим, — Катя. Ты меня слышишь?
Екатерина закончила перевязывать последнего ребёнка — самого старшего мальчика и только тогда поняла, что её кто-то давно и безуспешно зовёт.
'Игорь'
— Что?! — Женщина резко и зло обернулась и осеклась. Перед ней, понурившись, с самым покаянным видом, стоял Витя.
— А. Я. Это…
Витька не чувствовал в себе никакой 'крутизны', после этих, как он считал, сомнительных 'подвигов', а лишь огромное чувство вины, за то, что он поневоле подверг эту женщину опасности и по собственному недомыслию подставил её под удар, заставляя рисковать жизнью.
— Я. Это.
Витька отвёл глаза, судорожно вздохнул и бросился в омут с головой.
— Прости меня, Катя. И… спасибо тебе.
Видавшая всякое в своей бурной и насыщенной жизни бизнес-леди Екатерина Андреевна застыла, открыв рот и широко распахнув глаза, и впервые не знала что сказать.
'Балбес'
Катя подошла и поцеловала Витю в колючую щёку.
— Даник, что думаешь?
— Да хрен их знает, Дим. Этот — вылитый птеродактиль. А тот — индеец какой-то. А вот этот — помесь.
— Угу. Лодку посмотрел?
— Спрашиваешь. Не круизный лайнер, но по сравнению с нашим плотиком — просто крейсер. И ещё — я ребят послал этих дебилов пособирать, а то разбежались кто куда.
— Дело, — Мельников принюхался и сморщился, — пусть закопают поглубже этих уродцев и как следуют Ержана и Филиппыча похоронят. Да и, — Сенсей показал на судно, — пусть голову похоронят и лодку, как следует, песочком и травой почистят. Воняет — спасу нет. Поставь наших ребят — пусть пинками их стимулируют. Хватит церемониться. Как отмоют — будем всех грузить на борт и уходить.
Данияр хмыкнул.
— На ужин и завтрак припасов с лодки хватит, а потом? Чем всю ораву кормить будем?
Дима промолчал, тяжело посмотрел на друга и пошёл, наконец, разговаривать с Виктором.
Егоров нашёлся под ближайшей пальмой. Нескладный тощий человек сидел, опёршись спиной о ствол дерева, смотрел на прибой и глупо улыбался. Подошедшего к нему Мельникова он, похоже, просто не заметил. Дима постоял с минуту, а потом кашлянул.
— Кхм. Не занято?
— А? А. Нет, конечно, нет. Садитесь.
Витя сначала пододвинулся, затем до него дошло, что он сидит не на скамейке в парке и на пляже полно места, и покраснел.
'Придурррок!'
Затем Витька ещё раз посмотрел на Диму-сана и… удивился.
'А чего это я к нему на 'вы'? Он же наверняка моложе меня'
Егоров согнал с лица улыбку и просто кивнул на место по соседству.
Они 'поговорили'. Витька молчал, слушая, как Мельников, разливаясь соловьём, поёт ему дифирамбы и хвалит его за храбрость, смелость и т. д. и т. п. и медленно зверел. Этот человек, который, вне всякого сомнения, был на порядок сильнее, чем сам Виктор, в эту самую минуту сидел рядом с ним и унижал его, может быть даже, не понимая этого.
Раньше Витя стерпел бы и не подал виду. Но не сейчас. Егоров не стал прерывать снисходительные 'похлопывания по плечу', мол, 'ничего, молодец, хвалю!' и не стал рассказывать историю про отца и деда, которая потащила его вперёд. Он просто встал и молча ушёл, прервав Сенсея на полуслове и оставив его сидеть на пляже с самым дурацким видом.
'Да кто ты, мать твою, такой, чтобы меня оценивать?'
Виктор Сергеевич Егоров, наконец, повзрослел.
На Большую землю большая часть обитателей малого острова перебралась уже к полудню, оставив за собой пустой лагерь и две аккуратные могилы. Ержана и деда. Налётчиков мужики закопали прямо на пляже, тщательно разровняв место, чтобы и следа от них не осталось.
Под навесом, где Ержан-ага хранил все поднятые Виктором вещи, их осталось всего трое. Сам Витя и Олег с Олей, которые теперь ни на шаг не отходили друг от друга, вызывая у Егорова чувство жгучей зависти. Ребята не устраивали романтической бредятины, а просто держались за руки. Слова им были не нужны.
Витька мысленно порадовался за хороших людей, которые, как он искренне надеялся, станут ему настоящими друзьями и с тоской посмотрел на пустынный берег, по которому Катя, взяв за руку сына, ушла вместе со всеми к проливу.
'Э-эх… хорошо, хоть не с мужем под ручку…'
Олег, отвлекая Ольгу от переживаний из-за гибели деда, заставлял её по второму разу сортировать добытые вещи. Перед своим уходом Дима-сан дал вполне ясные указания. Добытые сумки ополовинить, забрав самые ценные и нужные, с точки зрения выживания всего коллектива, вещи, а остальное — упаковать обратно.
— Отдадим сумки хозяевам. А будут ерепениться, и требовать назад всё — утопим и пусть сами достают!
Вот этим самым пара и занималась.
'Ладно. Пора дело делать…'
Витька поднял тяжёлый чёрный меч, сделанный из древесины немыслимой твёрдости, помолчал минуту, собираясь духом, и пошёл копать могилу.
Девочку, которую он так не успел спасти, Егоров решил похоронить лично. Выбрав место среди пальм, с хорошим видом на море, Витька принялся долбить мечом землю, обливаясь потом и изредка поглядывая на маленькое тельце, завёрнутое в потрёпанную циновку.
— Ты молодец, Витя. Ты…
Егоров обессилено поднял голову и вытер заливавший глаза пот. За пятнадцать минут работы землекопом он вымотался и утратил всякую способность чему-либо удивляться.
'Катя. Вернулась'
Дышать было тяжко. Говорить — тем более.
— Ты. Чего. Тут?
Женщина оглянулась на навес — возле Ольги сидел Антошка и о чём-то с ней говорил.
— Я подумала… мы подумали, что лучше мы подождём лодку здесь. С тобой… — Катя быстро, излишне быстро поправилась. — С вами. Мельников обещал после обеда нас всех отсюда забрать.
Витька обессилено повалился на землю и, мысленно проклиная свой непрезентабельный вид, счастливо улыбнулся.
