Рэй Олдридж - Император всего
Руиз повернулся к Мольнеху.
– Тебе придется отпустить Фломеля, я полагаю. Мы должны доверять нашим хозяевам в том, что они сами присмотрят за ним.
Он снова повернулся к Низе, чтобы насмотреться на нее.
Потом он вошел внутрь, и дверь захлопнулась за ним.
Его комнатка была маленькой, снабженной всем необходимым и большей частью предметов роскоши, какие могли бы понадобиться пангалактически цивилизованному человеку. Стены сияли мягким белым светом, пол был из теплого, слегка упругого камня-пуховика. Воздушный гамак занимал один угол комнаты. Напротив него в воздухе витало плюшевое левикресло перед темным холоэкраном. Ему почему-то очень не хотелось включать его. В конце концов, он мог бы узнать нечто неприятное о своих хозяевах, которые, похитив их, так гостеприимно пригласили его в комнату и наверняка ожидали, что он воспользуется холоэкраном. Но он мог подождать. В дальней стене виднелась ниша автоповара, как раз над обеденным столиком, прикрепленным к стене.
Руиз подскочил, когда дверь слева от него открылась. Внутри зажегся теплый свет и манил туда. Он услышал, как вода капает в душе.
Он пожал плечами и решил как следует вымыться.
Потом, завернувшись в мягкий халат, который ему подал автоматический шкаф, когда он вымылся, он уселся в левикресло и стал смотреть на холоэкран. Наконец он решился.
– Ладно, что же, – сказал он наконец, – включайся.
На миг экран запылал всеми цветами радуги, потом быстро сосредоточился на изображении необыкновенно красивого человека.
У него было узкое лицо с тонкими прекрасными чертами и прозрачными зелеными глазами. Он улыбнулся профессионально приветливой улыбкой и заговорил гладким баритоном.
– Приветствую тебя, ищущий, – сказал он. – Давай представимся друг другу. Меня зовут Хемерте Ро-диамде. А ты кто?
Руиз не видел смысла в том, чтобы изобретать себе вымышленное имя – остальные быстро выдадут его ложь.
– Руиз Ав.
– Интересное имя. Ты происходишь из старых поселенцев с Земли?
– Мне примерно так рассказывали. Кто может сказать наверняка?
Хемерте снова улыбнулся.
– Верно. Мы думали осеменить звезды, но среди нас всегда были крепкие и замечательные сорняки.
Руизу трудно было следовать за его мыслью.
– Наверное, – сказал он, – не скажешь ли ты мне, кто вы и где мы находимся?
Хемерте раскрыл глаза в театральной гримасе удивления.
– Ты разве не знаешь? Зачем же тогда ты вскочил на борт Искателя Жизни?
Руиз решил, что это название относится к барже.
– У нас сложилась чрезвычайная ситуация – не было никаких прочих средств транспорта, а мы бежали, спасая свои жизни.
– А-а-а-а, – лицо Хемерте разгладилось, когда он понял смысл сказанного. – Значит, вы не намеренно искали у нас спасения?
Руиз почувствовал интерес.
– Спасения?
Спасение и убежище – это то, что им было нужно, если только цена этому не была чрезмерно большая.
– Такова цель Искателей Жизни, принести к нам тех, кто надеется удостоиться спасения и убежища.
Это прозвучало многообещающе, хотя, очевидно, достойные спасения проходили испытания.
– Ясно, – сказал Руиз Ав, хотя ничего не понимал.
– Хорошо. Если вернуться к твоим вопросам, то я – автономное воплощение одного из наших основателей, который расстался с жизнью своей первой плоти почти тысячу шестьсот лет назад. Но это Глубокое Сердце, где бессмертная любовь побеждает вечную смерть.
Речь эта была произнесена с видимым фанатизмом, который должен был зажигать сердца. Однако прозвучала эта речь так, что в ней ясно слышалось то, что она заезжена. Руиз порылся в памяти, надеясь отыскать какие-нибудь сведения о том, что известно о культе, который называет себя Глубоким Сердцем. Ничего определенного он не мог сказать, но это имя он явно где-то слышал. Рано или поздно он, конечно, припомнит.
– Возможно, – сказал Руиз, – но не могли бы вы объяснить подробнее?
– Может быть, – снисходительно сказал Хемерте, – но сперва Объединенные должны будут собраться и обсудить значение вашего присутствия здесь и наш ответ на это.
– Могу ли я спросить, какие варианты вашего ответа будут рассматриваться?
Хемерте улыбнулся.
– У нас много возможностей. Можем выбросить вас маргарам, которые плавают в глубине лагун, или продать вас на рынке рабов уровнем выше. Такова обычная судьба тех, кого находят недостойным, – это отбивает охоту у игриво настроенных людей прыгать на Искатели Жизни.
– О!
– И, может быть, вам предложат убежище, – Хемерте внезапно стал очень серьезным. – У тебя есть определенная жесткая красота – если твой разум соответствует твоему телу, ты можешь найти среди нас место.
Руиз подумал, не стала ли его улыбка кислой.
– А других возможностей нет?
Хемерте покачал головой.
– Такое бывает весьма редко.
– А-а-а…
Хемерте неожиданно стал краток и холоден.
– Может быть, ты захочешь помочь нам устроить поудобнее прочих членов твоей группы. Их язык невозможно опознать, не мог бы ты помочь?
– Это уроженцы Фараона, они говорят на главном диалекте планеты, – сказал Руиз Ав и дал координаты системы.
– Спасибо. Мы через несколько минут принесем модуль адаптера, а наши банки данных соединены с хорошими машинами.
– Отлично, – сказал Руиз бесцветным голосом.
– Да, неплохое начало, – сказал Хемерте. – Ну, а теперь спите, восстанавливайте силы, наслаждайтесь. Докажите нам, что вы в состоянии получать удовольствие от этих простых вещей.
Руиз кивнул.
Прежде чем превратиться в облачко цветных вспышек на экране, Хемерте подмигнул Руизу и сказал:
– Я просто дразнил тебя, когда говорил насчет маргаров.
Низа тоже воспользовалась душем и халатом, но она не имела никакого понятия относительно того, для какой цели может служить холоэкран, поэтому она не обращала на него внимания, пока он не зазвенел и не наполнил комнату туманным разноцветным светом.
Женщина, чье изображение наполнило экран, ободряюще улыбнулась Низе.
– Не бойся, – сказала она мягким тихим голосом.
– Я не боюсь, – ответила Низа. К своему удивлению, она обнаружила, что это было правдой. Неужели она стала привыкать к чудесам?
– Замечательно.
Низе показалось, что женщина была такой же поразительной, как Кореана, только в другом стиле. Тело ее, наряженное в облегающее шелковое одеяние, было полное, более женственное, с роскошными формами. Казалось, она немного старше Кореаны, а ее гладкое овальное лицо несло на себе отпечаток красоты, отполированной годами, в нем была та опытная красота, которую, как подумала Низа, лицо Кореаны никогда не будет иметь. Низа подумала про себя, сколько же лет могло на самом деле быть этой женщине.
– Меня зовут Репента, – ответила женщина. – Как зовут тебя?
– Низа.
– Красивое имя. Оно тебе подходит, – женщина улыбнулась с подлинным теплом. – У тебя будет множество вопросов. Мы уже поговорили с Руизом Авом, который, как мы поняли, ваш вожак. Мы понимаем, что вы сели на Искателей Жизни по ошибке, мы очень осторожно рассмотрим, что с вами делать. А пока что я буду тебе помогать, чем смогу. Позови меня в любое время, сказав слово «включись».
Низа задумалась.
– А можешь ты мне сказать, кто вы и почему вы посылаете такие баржи? Ведь вы это делаете, да?
– Да, ты совершенно правильно нас поняла, ты очень сообразительна. Мы посылаем Искателей Жизни, чтобы расширить силу и глубину любви, которая всегда ждет человека в Глубоком Сердце – так называют это место, нашу коммуну.
– Я не понимаю.
– Пока нет. Но скоро поймешь. Может быть, здесь для тебя найдется убежище – ты очень красива, и мы имеем все доказательства тому, что ты умеешь любить.
– Простите, что? – Низе трудно было следовать за смыслом слов Репенты.
Репента рассмеялась.
– Смотри.
Она волшебным образом растаяла на экране, ее заменила темнота, потом маленькие искорки.
Низа несколько секунд смотрела на экран, прежде чем поняла, что холоэкран показывает ей сцену прошлой ночи, когда она и Руиз Ав любили друг друга на барже. Она смотрела, стараясь понять, что же именно она чувствовала в этот миг. Частично она была возмущена и оскорблена – она считала эти минуты интимными, драгоценными, принадлежащими только ей, еще Руизу. Но тело ее вспомнило восторг этих минут и отреагировало. Она почувствовала, как сердце ее стучит сильнее, как пробуждается желание. Она невольно восхищалась той грацией, с какой Руиз Ав ее касался. Ничего неуклюжего в его движениях не было и в ее – тоже, словно страсть их действий каким-то образом подняла их над маленькими неловкими жестами, которые неизбежно делают люди, охваченные менее сильными страстями.
