Василий Сахаров - Солдат
На берег Кагальника выбралась уже сотня дикарей, за ней еще сотни три, и без задержек, они двинулись за своим передовым отрядом разведчиков. Эх, хотелось подождать еще, но эти животины так по земле своими лапами шоркали, что могли наши провода на свои ноги намотать, так что, поехали. Машинка готова и приведена в боевое положение, удар ладонью по красной кнопке и три негромких хлопка, это сработали вышибные заряды, выбрасывающие ОЗМ из земли. Три цилиндра выметнулись из под травы, на долю секунды зависли в воздухе и взорвались. Учитывая, что мины перекрывали брод полностью, и в каждой более двух тысяч поражающих элементов, можно было только вспомнить древний анекдот, и сказать: «Хана, ослику!»
Смотреть на то, что было сделано нами на переправе, было недосуг, время поджимает, а потому, руки в ноги, и бежать пока при памяти. Наша тройка выскочила из своего укрытия и, по березовому редколесью, рванула к месту, где нас должна была ждать вся группа. Пострадавшим сейчас не до нас, еще толком не понимают, что же произошло, а вот ушедшие вперед разведчики «беспределов», не проморгали, углядели все же, сволочи, и следом ломанулись. Это нормально, на это тоже расчет нашего капитана был, и через триста метров, когда собачки уже нагоняли нас, всю эту ораву, рванувшую за нами в погоню, встретили из всех стволов и за пару минут уполовинили. Правильно, нефиг бегать за бравыми гвардейцами с голой жопой по лесам.
Как молотили дикарей, вслед за нами побежавших, мы не видели, нам бы отдышаться, да свои рюкзаки забрать. Прошло всего несколько минут и группа готова к движению. Где-то позади «беспределы» в себя приходят, и не хотелось бы, чтоб они нас догнали. Пошли. Не успели и трех километров отмахать, как нас снова атаковали, стая собак с полсотни голов. Пришлось остановиться, занять оборону и покромсать их огнем на куски. Только с тварями четвероногими закончили, навалились твари двуногие, но от этих отбивались уже на ходу. Останавливаться нельзя, и только движение нас спасет.
Так прошло двое суток, во время которых, времени на отдых у нас не было. Движение зигзагами вперед, в сторону Мокрого Батая, к которому стягиваются все силы нашего корпуса. Дикари постоянно на хвосте, оторваться не получается и только отобьешься от одних, как другие налетают. В третью ночь понесли первые потери, и сразу же троих бойцов. Причина проста — собаки, которые подкрались к нашей стоянке и часовых порвали. Да, то и немудрено, за это время все мы сильно устали, а парни, скорее всего прикемарили чуток, за что и поплатились жизнью.
В кулак, группы собрались уже за станицей Кировская, в большом старом саду с черешней, рядом с колхозом имени некоего Вильямса. Выглядели мы не очень бодро, оборванные, грязные и не выспавшиеся, есть несколько раненых, и не только в нашей группе потери, остальным трем, тоже досталось. Да и черт с ними, с усталостью и ранениями, это не беда, и можно было еще побегать, подергать противника, но было одно «но», боеприпасы на исходе. Делать нечего, с ножами и пистолетами на «беспределов» в атаку не кинешься, тем более таких, неплохо вооруженных и имевших в запасе всю огневую мощь разбитой царской армии. Командир скомандовал отход и, уже не петляя, не скрываясь и не устраивая засад на дорогах, рота направилась к позициям нашего корпуса.
Однако не тут то было, только головные дозоры вышли из заброшенного и заросшего бурьяном сада, как напоролись на засаду из нескольких пулеметов. Метнулись влево-вправо, то же самое, и куда ни ткнись, «беспределы», которые патронов не жалеют и стреляют очень даже метко.
Я находился рядом с командиром роты, завалился за кучу сушняка и пересчитывал боезапас, которого было не густо, полрожка патронов, пара «эргэдэшек» и в ТТ одна обойма. Хреновато, конечно, но шансы у нас были, пусть небольшие, но какие есть. До ночи бы дотянуть, пару часов всего осталось, а уже по темноте на прорыв пойти. Все не вырвутся, это и ежику понятно, но хотя бы половина роты, даже потеряв большую часть вооружения, выйдет к своим, до которых не так уж и далеко, километров восемнадцать-двадцать по прямой.
— Э-ге-ге-й! — от позиции «беспределов» раздался крик. — Спецназ, не стреляйте, говорить будем.
— Давай, выходи! — выкрикнул Еременко, которому все равно надо было время потянуть.
На небольшую полянку, разделяющую нас и «беспределов», вышел плотного телосложения человек, в форме донского царского войска, сером камуфляже и, что характерно, при погонах полковника. Он оглянулся себе за спину, повернулся к нам и выкрикнул:
— Я полковник Юсупов, бывший офицер царской армии, под Зерноградом попал в плен, и теперь у верховного вождя Гуума служу переводчиком.
— Майор Еременко, Четвертая гвардейская бригада, спецназ. Чего ты хочешь, бывший полковник?
— Мой хозяин говорит, что вы умелые воины, но вы все равно сегодня умрете. Он жаждет развлечения, и дает вам возможность еще какое-то время пожить. Сильномогучий Гуум, предлагает провести поединки меж своими воинами и твоими бойцами.
— Как это будет происходить?
— На поляну выйдут пять его воинов и пять ваших. Бой насмерть, группа на группу, никакого оружия и только рукопашная схватка.
— А если мы не согласимся?
Юсупов еще раз посмотрел назад и объявил:
— У вас нет боеприпасов, майор. Не выпендривайся и согласись. Если откажешься, то Гуум отдаст своим воинам приказ и в течении получаса вас задавят всей толпой.
Посовещавшись с командирами групп, майор дал свой ответ:
— Мы согласны. Пусть выходят кулачные бойцы, и я обещаю, что пока будет идти схватка, с нашей стороны стрельбы не будет.
— Со стороны воинов вождя Гуума, тоже, — ответил переводчик.
Полковник покинул поляну, и на нее выскочили пятеро «беспределов», все как один, будто братья, приземистые, невысокие, чрезвычайно мускулистые, но лбы скошены и волосы начинают расти от бровей. Питекантропы, бля! Кустарник с той стороны поляны зашуршал, наверное, зрители подтянулись, а наш командир окликнул уцелевших бойцов роты:
— Парни, кто готов в рукопашку с дикарями схватиться?
Первым вышел брат майора, Денис Еременко, командир первой группы. За ним вслед два его сержанта, четвертым вызвался Филин, мой комод, а уже за ним, отчего-то и я решил погеройствовать. Жизнь одна, а тут так складывается, что вариантов уцелеть совсем немного. Посмотрим, каковы «беспределы» один на один, и без оружия. С тоской я взглянул на ТТ, и оставил его вместе с автоматом, ножом и гранатами Глазу.
— Если что, тебе сгодится, — перед тем, как выйти на поляну, сказал я пулеметчику, у которого ни одного патрика не осталось.
Как древние гладиаторы, мы остановились напротив своих набычившихся противников, на мгновение замерли в ожидании сигнала и, по резкому окрику с вражеской стороны, бросились вперед. Крепыш, который достался мне, расставил перед собой руки и попытался ухватить меня за одежду. Стойка у него борцовская, такой боец если ухватит за шею, то запросто мне ее сломает. За последние месяцы, кое в чем я поднаторел и всю нехитрую тактику «беспредела» понимал. Уклонившись от его броска, ничего нового придумывать не стал, а резким ударом с правой, пробил ему в висок. От такого удара, бывало, что быки двухлетки в себя не сразу приходили, а для человека, если дикаря можно так назвать, он оказался смертельным.
Противник рухнул в траву, а я бросился на помощь к Филину, которого сразу двое крутили, причем на показ и видимо, красуясь перед своим вождем. Дикари прижали сержанта к земле, и неспешно давили на него сверху, думается, хотели ему хребет переломить. В полуметре от увлекшихся развлечением своего вождя «беспределов», подпрыгнув вверх, с ноги врезал одному в грудь. Тот, которого я свалил, слетел с тела Филина, а я тоже не удержал равновесия и рухнул на него сверху. Раздумывать было некогда, навалился на дикаря сверху и начал молотить его кулаками по лицу. Удар. Удар, Удар. Лицо противника превратилось в кровавую кашу, и сколько я его бил, не помню, какое-то исступление накрыло. Пришел в себя, только оттого, что меня ударили в бок. Перекатился через себя, вскочил и был готов продолжить бой. Однако дело было сделано. На поляне остались только я и Еременко-четвертый, ногами добивающий того дикаря, который меня в бочину с ноги пнул. Кроме нас, еще был Филин, но он еле дышал.
Подхватив сержанта под руки, потянул к своим, передал его на попечение санинструктора и рухнул под дерево. Следом за мной подошел обессиленный капитан Еременко, упавший рядом.
— Молодца, Мечник, — он хлопнул меня по плечу и, посмотрев на полянку, где выходили на бой новые пятерки, добавил: — Гады, борцы фиговы, сразу же моих парней заломали, и на Филина набросились. Если бы не ты, то победа за ними осталась.
Сил разговаривать не было, перенервничал, и только сейчас меня стало потряхивать. Однако я все же ответил капитану:
