Олег Синицын - Скалолазка и мертвая вода
Потребовалось некоторое время, чтобы освободиться от этого ощущения. Ну да, Новая Зеландия много лет была колонией Великобритании! Она столь глубоко впитала порядки и суть метрополии, что превратилась в ее частичку. Сами посудите. Около девяноста процентов населения – потомки британских колонистов, а в уголке новозеландского флага навеки устроился «Юнион Джек». О чем тут говорить?
Попадающиеся навстречу люди – в основном почему-то пожилые пары и дети – пялились на меня. Чего уставились? Ну, спустилась с горы в вечернем платье и «портянках». Что такого? Неужели сами не бывали в подобной ситуации?
Отель показался тихим и спокойным, обитатели – ленивыми и сонными, словно осенние мухи. По сравнению с тем, что случилось со мной за последние два дня, их поведение выглядело вызывающим.
Есть уже не хотелось. Я лишь испытывала невероятную слабость. Но больше всего беспокоила голова. Она, конечно, продолжала побаливать после удара бутылкой, но серьезную тревогу вызывала прическа. Мои волосы действительно приводили окружающих в остекленение и способствовали непроизвольному выпадению их челюстей. Я, как сумела, пригладила волосы, но исправить положение могли исключительно душ, шампунь и массажная расческа.
Высокий восьмиугольный ангар обнаружился последним. Он располагался в стороне от отеля. Наверное, это и есть самодельный ледовый каток мистера Престона, откуда хозяин шугал местных мальчишек. Из него выходили те же пожилые пары. Все довольны. Видимо, никого за ноги там не подвешивали.
Я бы с радостью поцарапала лед. Никогда на коньках не стояла. Только у меня были другие заботы. На первом месте хит-парада вот уже второй день значилось спасение подруги Верочки.
Заглядевшись на ангар, я налетела на дворника, который сметал с бетонных плит пешеходной дорожки едва заметную пыль. Со стороны казалось, что дорожки чистые и дворник работает вхолостую.
– Извините, – пробормотала я.
Он посмотрел на меня, выразив удивление лишь легким изгибом брови. Я же на него вытаращилась, как крестьянка на «ераплан».
Уже в годах, но высокий и крепкий, смуглолицый, он представлял народность маори, которая населяла острова Новой Зеландии до нашествия англичан. Воинственные тихоокеанские племена маори полагали, что самый простой способ перенять мудрость человека – съесть его. Не в переносном смысле. На обед. Таким образом, например, свои знания подарил жителям Гавайских островов капитан Джеймс Кук…
Почему я предположила, что дворник является маори? Не только из-за смуглого лица. Его лоб и щеки украшали сложные татуировки. Не обычные иголочные наколки, а настоящие «моко». Тонкие, филигранные рубцы свидетельствовали, что во время операции кожу прорезали до самого мяса. Узоры напоминали листья папоротника и переплетающиеся лианы. Они спускались из-под волос, превращая лицо в подобие маски.
Мне сделалось неуютно. Запершило в горле, я закашлялась.
Понимаю, конечно, что маори давно не питаются Homo sapiens, живут в квартирах, заканчивают университеты и посасывают пиво в барах. Или дорожки подметают. Понимаю это разумом… Но, разглядывая узоры безжалостных рубцов в дециметре от собственного носа, я испытала дикий испуг. Следишь за взглядом маори, и постоянно кажется, что он не просто рассматривает незнакомца, а выбирает кусочек поаппетитнее.
– Простите меня, – заволновалась я. – Извините!
– Ничего страшного. Я не пострадал… – Дворник улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы, напоминающие ряд полированных камней. – А вот с вами, очевидно, случилось несчастье.
Произнесено было настолько участливо, что я растерялась. Не ожидала, что придется открыться первому попавшемуся дворнику.
– Нет, у меня все в порядке.
– Неужели?
– Ну, есть небольшие проблемы.
– Самые меньшие из которых – голод и неподобающее для зимы платье?
Я потупила взгляд. Татуированный маори, словно рентгеном, просветил меня насквозь. И я не выдержала:
– Я летела на самолете… На реактивном самолете. А один маньяк, который летел тоже, сначала выстрелил из ружья. Мы пытались заткнуть пробоину, но он еще взорвал гранату… И тогда я выпрыгнула с парашютом…
Рассказывать было стыдно. Но в чем я виновата, если моя история звучит, как диктофонная запись сновидений шизофреника? Все ведь так и было!
– Вы прыгнули из реактивного самолета? – удивился дворник.
Я же говорила. Кто поверит в мои злоключения! Конечно, прыжок с парашютом с высоты двенадцать тысяч метров в вечернем платье выглядит, мягко говоря, невероятным.
– На самом деле во время катастрофы самолет опустился… – Я немного подумала. – И скорость сбавил… – Каждая новая фраза звучала еще более лживо. Я словно выдумывала благоприятные обстоятельства, при которых могла бы спрыгнуть с парашютом. Все глубже загоняла себя в тупик.
– Да, действительно, – вдруг произнес дворник, опершись на выставленную перед собой метлу. – Пару часов назад я слышал по радио, что какой-то самолет упал в море в районе Окато… Думаю, вам невероятно повезло.
– Да, конечно! – с радостью произнесла я. Как здорово, что о падении самолета объявили по радио! Теперь мне будет гораздо легче объяснить отсутствие денег, документов и туфель.
– Вас выбросило на гору Эгмонт?
– На Таранаки, – поправила я.
– Это одно и то же. Таранаки – маорийское название вулкана… – Он прекрасно говорил по-английски. Почти без акцента. – Кстати, какой номер рейса вашего самолета? Много летело туристов?
А вот на эти вопросы мне совершенно не хотелось отвечать. Даже что-то выдумывать. Начни я рассказывать о самолете ЦРУ с матерыми убийцами, доверие дворника могло сразу иссякнуть.
Я дотронулась до лба. Словно меня настиг внезапный приступ мигрени. Покачнулась.
– Знаете… – произнесла еле слышно. – Все случившееся – это такой кошмар! Я до сих пор в шоке…
– Ох, простите. Замучил своими вопросами! – Татуированный дворник засуетился, зажал черенок метлы под мышкой. – Давайте я устрою вас в каком-нибудь номере. А когда вы отдохнете, вызовем полицию…
– Не надо полиции! – быстро ответила я.
С некоторых пор не переношу эту структуру. С тех самых, когда в Турции меня объявили чеченской террористкой.
Маори с тревогой посмотрел на меня. Узоры на лбу и щеках шевельнулись.
– Хорошо. Не будем вызывать полицию… Сегодня. Но полицейским необходимо поговорить с вами, чтобы выяснить причины катастрофы. Самолеты с туристами не должны взрываться. Туристы должны благополучно прилетать в пансионаты и отели, а не падать в океан.
Ну хотя бы сегодня отдохну. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. И еда.
Дворник провел меня в отель. Мы остановились возле стойки администратора в холле, обшитом тисовым деревом. Потолки были такие низкие, что вполне могла возникнуть клаустрофобия.
Дворник-маори мельком оглядел холл – к счастью безлюдный, – затем перегнулся через пустующую стойку администратора, полистал журнал. Выяснив необходимое, потянулся дальше и достал ключ с брелком-грушей.
– Вот, – произнес он, отдавая мне ключ. – Номер двести двенадцать.
– Но мне совершенно нечем заплатить. У меня ничего нет! Даже туфель…
– Не нужно платить. Просто отдохните, а там разберемся.
– Нет, так нельзя. Погодите…
Я просунула палец в вырез платья на груди и достала стекляшку, которую нашла в одной из лодок возле Шате.
– Вот, возьмите это, – произнесла я, протягивая дворнику прозрачную каплю. – Не бог весть, но все-таки…
Маори с некоторым любопытством взял у меня осколок. Повертел в пальцах.
– Возможно, я ошибаюсь… – произнес он, замер и – еще раз перевернул стекляшку, – …нет, не ошибаюсь. Это необработанный алмаз. Приличной чистоты. Каратов на двадцать.
Я уставилась на камень.
Алмаз? Дворник говорит о стекляшке, которую я случайно нашла на дне лодки цэрэушников? Это не шутка?
– Алмаз весом в двадцать карат? – прохрипела я.
– Он может стоить весьма прилично…
Дальше дворника я не слышала. Измотанная катастрофой, холодом, сумасшедшим спуском на лыжах, да еще последней ошеломляющей информацией, я потеряла сознание и весьма впечатляюще грохнулась на пол.
Очнулась оттого, что кто-то хлопал меня по щекам. Когда открыла глаза, вздрогнула, увидев перед собой татуированное лицо.
Мы находились в том же холле. Маори перенес меня на диван, над которым раскинула широкие листья декоративная пальма.
– Вам легче? – поинтересовался он.
– Немного, – прохрипела я. Связки сдали. – Возьмете этот камень в уплату за номер?
– Камень стоит столько, что вы сможете жить в нашем отеле пару лет. Вам лучше отправиться в Нью-Плимут и продать его Сэму Коэну. Он единственный ювелир на всю округу. Вы получите приличную сумму, а за номер необязательно расплачиваться.
– Мне очень неловко пользоваться вашей добротой. К тому же у вас могут возникнуть проблемы.
