Артем Каменистый - Сафари для победителей
А чему тут удивляться — это ведь долгожданная смерть пришла.
Сержант не ошибся.
Старуха, вздохнув, подняла вилы на всю длину рук, с резким «кхе» опустила их вниз, вонзив в грудь Ганиция. Тот захрипел — тело, за шесть лет приспособившееся к превратностям войны, отказывалось умирать. Старуха, поднимая свое орудие снова и снова, била его до тех пор, пока не сломала два зубца на своем оружии. К тому моменту солдат перестал хрипеть и дышать — муки его, наконец, закончились.
Устало отбросив в сторону поломанные вилы, старуха вновь тяжело вздохнула, и пожаловалась на материальные проблемы:
— А ведь такой хороший инструмент был — долго еще могли прослужить. И удобные, и легкие — где же я теперь такие найду? Кому война, а кому…
* * *Девять тел уложили в ряд, прямо в грязь — ни малейшего намека на уважение к убитым крестьяне не проявили. Одежду солдатам оставили, а вот сапоги куда-то пропали — мертвецы так и валялись, раскинув босые ноги в стороны. Вещевых мешков и винтовок тоже не было — деревенские жители столь ловко припрятали эти трофеи, что никто из чужаков даже не заметил, как это произошло.
Старый учитель полосками застиранной льняной тряпки перевязывал рану омра. Один из солдат успел заметить вспышки его выстрелов и послал в стену сеновала пулю. В Ххота свинец не попал, но отскочившая длинная щепка вонзилась глубоко в предплечье. Профан бы счел рану ерундовой царапиной, но люди, хлебнувшие горького пойла войны, знают, чем может грозить подобное. Пришлось тщательно промывать и вычищать, после чего, за неимением хирургических игл и шовного материала, заклеили свежей живицей.
Больше потерь в маленьком отряде не было, а вот коалиция не досчиталась отделения стрелков.
Крестьяне победе не радовались. Старуха-староста, подойдя к собравшимся у сеновала «гостям», ухитряясь одновременно всех сверлить колючим взглядом, недовольно заявила:
— Их будут искать — к нам теперь придет целая сотня солдат. Они будут еще злее этих — и вы с ними уже не справитесь.
— Но они собирались сжечь вашу деревню! — вскинулся Амидис. — Они убили вашего парня, насиловали женщин, резали скот! Мы просто не смогли на это смотреть — решили вам помочь.
— Солдат — то, что для тебя так ужасно, для нас просто жизнь. Крестьян всегда грабят при войнах, просто раньше это делали свои, при распрях дворцовых, а теперь пришли чужие. Но нам-то какая разница? Да и без войн мы ничего хорошего видели — те, у кого власть, обирают нас, будто бандиты, и тоже не отказываются от наших женщин. Мы привыкли… Уходите — если вы останетесь здесь, нашу деревню точно сожгут.
— А… а как же вы? Ведь придут солдаты…
— Да, придут. Ничего — как пришли, так и уйдут. Мы спрячем твоего друга в лесу, на смолокурне. И молодых девок туда же отправим. И скот. А сами останемся и перетерпим все. Мы к этому привыкли. Они придут, и не найдут здесь этих мертвецов — мы оттащим их к тропе. Пусть думают, что их убили солдаты из императорского войска. А здесь не останется следов.
Учитель, успокаивающе положив руку на плечо разволновавшегося Амидиса, мягко поблагодарил старуху:
— Спасибо вам за кров и за еду.
— За кров не благодарите — я ведь выгоняю вас в ночь, будто поганцев. Негоже так с гостями поступать, но времена нынче плохие — не обессудьте.
— Мы все понимаем, и не в обиде. Удачи вам, и вашей деревни.
— Спасибо и на этом — удачи нам теперь немало понадобится.
Уже спускаясь к реке, Ххот вздохнул:
— Эти жадины не оставили нам ни одной винтовки — все подмели. Вот скажите мне — зачем они им понадобились? Ведь если солдаты найдут у деревенских такое оружие, то перевешают всех на яблонях. Охотится тоже страшно — выстрелы могут услышать патрульные. Продать… Да кто будет такое добро покупать? Глупая жадность…
— Нет, — возразил мальчик. — Они ведь не взяли у солдат одежду — не такие уж и жадные.
— Побрезговали — в крови она вся.
— Это форма войск коалиции — носить ее никто не сможет безнаказанно. Даже на тряпки страшно пускать — если заметят, то сразу вспомнят про отделение голых мертвецов. А вот сапоги сняли — обувь была разномастная, не одинаковая. Можно носить. Раз винтовки взяли, то и им какое-то применение найдут.
— И какое? Малец — у винтовок одно применение: из них можно стрелять.
— Правильно — из них действительно можно стрелять. А раз так, то сам поразмысли — зачем этим крестьянам понадобилось боевое оружие?
— Священный навоз — ты слишком хитер для ребенка! Похоже, в твоем теле живет дух старика! Ты даже говоришь не по-детски — мальчишки и слов-то таких не знают! А эта сушеная карга видимо и впрямь готовится воевать! Сами они может и не умеют стрелять, но когда вернутся ребята, их тех, что в армию угнали, то быстро всех научат. Интересно только с кем воевать хотят?!
— Омр — может эти крестьяне и привыкли к покорности, но у них тоже есть предел терпения. Если его перейти, винтовки очень пригодятся. Вот и запасаются на будущее.
Старику надоело слушать бесполезную дискуссию, и он заметил:
— Ночью мы переломаем ноги, если будем отвлекаться на болтовню. Давайте идти молча и осторожно. На востоке сверкают зарницы — похоже грозовые тучи приближаются. Если пройдет ливень, то наши следы замоет — это хорошо. Но все равно надо как можно дальше успеть уйти от деревни. Солдаты коалиции не такие уж дураки — искать нас будут очень серьезно. Так что придется обойтись сегодня без ночлега — не расходуйте силы на пустые споры и россказни.
* * *У Грация был богатый выбор средств передвижения. Он мог полететь в удел Скрамсон на аэроплане, мог поехать на бричке, мог верхом, мог в грузовике с горючим, мог даже пешком пойти.
Советник выбрал танк.
В королевском драконе размещалось двенадцать человек экипажа. Граций логично предположил, что там, где нашлось место для двенадцати, для тринадцатого уголок тоже найдется. И он не ошибся.
Советник считал, что внутри машины располагается большое помещение, в котором и размещается экипаж. Но в этом он заблуждался — несколько стальных перегородок разделяли танк на три больших отсека. В переднем располагался водитель с двумя пулеметчиками, в среднем, самом многочисленном, ютились расчеты башен, два пулеметчика и командир, в заднем вольготно расположился единственный пулеметчик. Правда, сидеть ему приходилось над кожухами с грохочущими двигателями, но зато не в тесноте.
Вот с ним и расположился Граций — лежа на тонком матрасе, он, обливаясь потом от жара механизмов, спал крепким сном младенца. Редкий случай, кода его не мучила бессонница. И кошмары не снились. Настоящий, крепкий сон — нечасто такой посещает. Неудивительно — впервые в жизни Граций чувствовал себя абсолютно защищенным и ничего не боялся.
Он ведь в танке.
Глава 6
Гроза настигла беглецов перед самым рассветом. Для начала ошеломила порывами жестокого ветра, швырнула в лица сором и поднятым песком. Затем, ярко осветив место действия изломами молний, обрушила сильнейший ливень. Попытка укрыться под высокими кустами к успеху не привела — все вымокли мгновенно. Зелень поздней весной достаточно густа, чтобы защитить от слабого дождика, но против такого разгула стихии капитулирует без боя.
Когда главные войска бури покинули поле битвы, на беглецах не осталось ни единой сухой нитки, и даже неприхотливый Тибби непрерывно постукивал зубами от холода. Неудивительно — перед рассветом и без того нежарко было, а тут еще такие экстремальные приключения.
Ливень направился дальше на запад, оставив после себя затянутое тучами небо, орошающее землю непрекращающимся нудным дождем. Теплее не становилось — наоборот, холодало все сильнее и сильнее.
Все молчали — тут не до разговоров. Первым не выдержал Амидис — вылез из укрытия, вытряхнул воду из шевелюры, предложил:
— Давайте пойдем дальше — сидя на месте мы точно околеем.
— Далеко не уйдем — на скользких камнях ноги переломаем, — возразил омр.
— Ну хоть поищем место, где можно укрыться. Мы может все это как-нибудь перетерпим, а вот мальчик завтра свалится от горячки.
Старик, поднявшись, кивнул:
— Да, хватит здесь сидеть — до добра это не доведет. Ххот — ты в горах не новичок: может знаешь, где здесь можно найти пещеру или хотя бы скальный козырек?
— Старик — мы в долине: скал здесь почти нет, как и козырьков. Одни камни под ногами. Насчет пещер вообще не знаю…
— Ну что ж — тем проще… будем идти просто по тропе.
Сказать это было легко, а вот сделать… Почва, впитав влагу, превратилась в липкую грязь — цеплялась за подошвы хваткой голодного волкодава. На каменистых участках идти было не легче — скользкие валуны, подворачиваясь под ноги, так и норовили устроить перелом. После того, как Амидис упал во второй раз, заработав кровоточащую ссадину на запястье, мальчик не выдержал:
