Владислав Жеребьев - Негоциант
Острая резкая боль ударила в правое бедро, и мир вокруг расцвел мерцающими огнями. Вот и арбалетчики. Твари. Бьют издалека, к этим уж точно не подобраться, да и барон сдает, не сдюжить ему против такой оравы. Держать их на расстоянии еще может, но удары все реже, слабее.
Грохот выстрела остановил время.
Переломный момент в уже почти проигранном сражении создала очередь из «Кипариса», который каким-то чудом появился в руках Зимина. Пистолет-пулемет дернулся, осветив место сражения дульной вспышкой. Свинцовая смерть пронеслась по рядам разбойников, будто сама костлявая, оказавшись неподалеку, решила внести коррективы и взмахнула косой.
Вторая очередь прошлась по кустам, рубя сухие замерзшие ветки, а заодно и притаившихся там арбалетчиков. Все, хватило. Суеверный ужас в глазах нападавших вспыхнул, как канистра с бензином. Раздались крики, вопли и визг, и только что стройные и смертоносные ряды бородачей, под предводительством невысокого, развалились, будто карточный домик от вдруг налетевшего порыва ветра.
Барон стоял, облокотившись на топор, тяжело навалившись на длинное топорище и стараясь унять колотившееся сердце. Я морщился, пытаясь обуздать гадкую пульсирующую боль в бедре, откуда весьма неприятным образом торчала грязная деревяшка, а Славик сиял, будто медный грош.
Один за другим нападавшие скрылись в лесу, оставив на снегу трупы погибших товарищей, и лишь командир, темный и неприятный, помедлил с секунду, смерив нас пышущим ненавистью взглядом, и уже потом исчез в чаще.
Подойдя к нам, Ярош заинтересованно взглянул на адскую игрушку в руках бывшего десантника.
— Что это? — осторожно поинтересовался он.
— Пистолет-пулемет, — почти буднично пояснил Славик. — Примерно такими штуками у нас и воюют.
— Страшное оружие, — вытащив из кармана тряпицу, барон принялся обтирать лезвие. — Не зря на многие вещи из вашего мира наложен строжайший запрет. На огнестрельное оружие в частности, и могу предположить, что это оно и есть.
— Знаешь, Зимин? — прищурился я. — Я не спрашиваю, откуда ты в наше мирное время смог достать вот эту штуковину, не интересуюсь каким образом, в обход металлодетекторов Подольских смог протащить её в королевство, но ради всего святого, объясни, почему ты не воспользовался «Кипарисом» раньше?
— Да я думал… — замялся Славик.
И тут меня понесло.
— Думал? — завизжал я, брызгая слюной. — Это ты-то думал? На нас напала банда головорезов, если бы не навыки барона, то сразу бы каюк! Владеет подобным видом холодного оружия только он один, уж никак не мы косолапые! Ты ранен, Яроша чуть не убили, у меня болт арбалетный чуть ли не из задницы торчит, а он, значится, думал!
Так я распалялся еще минут десять, сыпля всевозможными и далеко не лестными эпитетами, и мог бы продолжать до бесконечности, если бы меня не прервал наш провожатый.
— Успокойтесь, господин негоциант. — Грецки присел на корточки около моей раненой ноги и, вытащив из ножен нож, вспорол брючину. — Все закончилось, и не так плохо, как могло бы. Мои раны пустяковые, у господина Вячеслава тоже ничего серьезного. Царапина разве. Останется шрам, и потом он будет хвастаться им перед прекрасными дамами, а вот вам бы я рекомендовал к лекарю.
— Очень плохо? — с дрожью в голосе поинтересовался я.
— Нехорошо, — покачал тот головой. — Болт мерзкий, грязный, очевидно, использовался не раз. Если не успеем вынуть и обработать рану, не исключена гангрена и, как следствие, смерть.
— В нашем мире бы ампутировали, — охотно поделился Славик и чуть не схлопотал от меня куском свалявшегося снега. Точность броска подпортил приступ боли в бедре.
— Если я правильно понял, где мы находимся, — кивнул барон, помогая мне подняться, — в трех километрах отсюда крупное селение, душ триста, не меньше. Доктор там должен быть наверняка. Конечно, не столичное светило, но тут и проблема очевидна. Там деревяшку и вынем.
Славик подхватил меня под вторую руку и помог Грецки погрузить меня в экипаж.
— Езжайте с другом, — сухо кинул барон, залезая на козлы. — С повозкой я как-нибудь справлюсь, на вас надежды нету.
— А если они вернутся? — поинтересовался я, высовываясь из окна.
— Вернутся, — кивнул он, беря поводья в руки. — Вот именно поэтому нам следует убраться отсюда, и как можно быстрее. Почувствовав кровь, им сложно остановиться. И, кстати, господин негоциант, спрячьте подальше ваше оружие. Не ровен час, увидит кто, и тогда позорное изгнание и лишение лицензии всего дома, что в мои интересы не входит.
— Да понял уже, — кивнул Зимин, засовывая «Кипарис» на дно сумки. — Я же не так просто, я по делу.
Повозка вновь тронулась, мягко скользя полозьями по ровному белому снегу. Каждая кочка, каждая неровность на пути вспыхивала у меня в голове острой болью, заставляя сжимать зубы и чертыхаться.
— Видел их предводителя? — поинтересовался Зимин. — Они же не так просто перли, куда им до такого плана. Сначала конные, потом пеший строй, арбалетчики эти опять же, треклятые.
— Видел, — кивнул я. — Отталкивающий тип, и злостью разит за версту, что потом. К такому, наверное, и прикоснуться-то противно.
— А то! — Славик нащупал на полу закатившуюся под лавку бутылку самогона и, сняв тряпичную пробку, протянул мне. — На вот, выпей. Полегче станет.
Алкоголь притупляет сознание, отодвигая все чувства, и потому в иных, редких случаях может быть болеутоляющим. Приняв из рук друга сосуд с огненной водой, я приложился к горлышку, один за другим сделав пять больших глотков. С выпивкой на сегодня хватит, теперь главное до лекаря добраться. Отсечение ноги или смерть от заражения крови — ни то ни другое бодрости не вселяло. В этот момент я в очередной раз подумал, правильно ли я поступил, согласившись на предложение старика.
Расчет Грецки, в этот момент сидящего на козлах и немилосердно нахлестывающего лошадей по гладким лоснящимся бокам, оказался верен. Высокий частокол, отгораживающий селение от чащобы и лихих людей, показался уже после получаса бешеной скачки по тракту. Напротив тяжелых дубовых ворот топтались стражники, из местных, здоровенные бородатые мужики в кожаных доспехах, греясь у костра и судача о своих деревенских делах.
— Э-ге-гей, — зычно заорал барон, едва завидев частокол. — Лекаря сюда!
Увидев восседающего на козлах Грецки — защитную кабину, укрывающую кучера от ветра и непогоды, Ярош откинул назад: высокий, сухопарый, он попросту не умещался в этом тесном и душном коробе — и цвета королевской почтовой службы на экипаже, ополченцы бросились распахивать тяжелые воротины.
— Что случилось, господа путники? — Из грубо сбитой сторожки, очевидно, заменявшей парням караулку, вышел полный, краснолицый мужик в кожаном нагруднике.
— Я барон Ярош Грецки, со мной два заморских негоцианта, — сухо бросил Ярош, вручая кому-то из стражей вожжи и молодецки спрыгивая на землю. — Следуем в столицу. По пути на нас напала банда разбойников, но нам удалось отбиться, впрочем, не без потерь. Двое из нас имеют касательные ранения холодной стали, один грязное, арбалетное. Срочно требуется лекарь.
— Разбойники? — Краснорожий недоверчиво покосился на наш экипаж. — Это в такую-то погоду? Да и не похожи вы что-то на барона, милейший, уж больно вид у вас непотребный.
Уже было распахнувшиеся створки ворот замерли, и воины с интересом взглянули на своего командира.
— Документы! — придав своей фигуре как можно больше важности и достоинства, произнес толстяк.
Грецки хмыкнул, пожал плечами и, запустив руку за пазуху, вытащил грамоту с королевской печатью, поблескивающей на солнце амальгамой. Лицо начальника деревенского караула изменилось дважды. Сначала оно вытянулось и посерело, — толстяк различил на пергаменте отчетливый профиль своего высочайшего сюзерена, — а затем скрючилось от удара в переносицу, который ему нанес все еще ухмыляющийся барон.
— Я же говорю, — покачал тот головой, глядя на незадачливого стража, схватившегося за расквашенный нос. — Раненый у меня, а вы с формальностями.
— Пропустить господина барона и двух заморских негоциантов, — взвизгнул толстяк.
— И лекаря, — напомнил Ярош, отнимая у застывшего в недоумении стражника вожжи.
— Не извольте сомневаться, господин барон, — закивал горе-воин, куском тряпицы старавшийся унять струйку крови из разбитого носа. — Дежурный покажет вам дорогу до постоялого двора, а я лично прослежу, чтобы мэтр Галион прибыл к вам без малейших замедлений.
— То-то, — хищно оскалился Грецки, — а то документы ему подавай. Первейший долг стражи — приходить на помощь путникам, терпящим бедствия. Давай показывай, где в вашей деревне постоялый двор.
Вот тебе и большой куш за малые усилия. Не успел я оказаться в другом мире, как тут же схлопотал стрелу в бедро, и чувствую себя неважно. Приходивший доктор извлек проклятую, начисто лишив меня остатков сознания, а потом, когда я очухался, мазал пахучей дрянью и заставил выпить микстуру, настолько отвратительную по вкусу, что и описать сложно. Прогнозы, впрочем, обнадеживали, так как рану удалось вовремя обработать, а те лекарства, что прописал мне мэтр, должны были поставить меня на ноги в течение недели.
