Александр Прозоров - Воля смертных
— А ты?
— Что я?
— То самое, — улыбнулась госпожа мэр. — Теперь я начинаю понимать, что имел в виду старик, когда одобрил мой выбор. Ведь вы с его женой, как ты признал, из одного муравейника? Ему, значит, за послушание — жена. А мне? На веки вечные?
— Ты удивительно внимательна, королева, — признал Варнак.
— Молчишь… Ладно, спасибо хоть не соврал. Иди отсюда, у меня прием. Люди с нормальными вопросами, без сумасшествия.
Еремей заколебался, взял ее руку, осторожно коснулся запястья губами:
— Да, моя королева. Я сделаю ради этого все, что в моих силах.
Алла Альбертовна засмеялась:
— Таким клятвам верят только наивные девочки. Но из всего бреда, что я от тебя наслушалась с момента нашего знакомства, эти слова кажутся самыми правдоподобными. Иди, шантажист.
— Отошли секретаршу ненадолго. Защитную руну у порога нанесу.
— Хорошо, — вздохнула Алла Альбертовна. — Раз уж влипла, попробую доверять во всем. — Она нажала кнопку селектора: — Галя, принеси мне, пожалуйста, из буфета горячий пончик и приготовь кофе. — Отпустила кнопку. — Колдуй, чародей, минут пять у тебя есть.
Глава десятая
Этим вечером Варнак, как и во все предыдущие дни, встретил свою королеву сразу за порогом дома, подхватил на руки, отнес на диван, опустился на колено, осторожно освободил ее усталые ноги от туфель и поднес блюдо с одиноким запотевшим бокалом.
Блаженно зажмурившись, госпожа мэр откинула голову, сделала глоток, слабо улыбнулась:
— Шампанское… У нас сегодня праздник?
— Сегодня был долгий день.
— Это верно, мне довелось услышать изрядно всякого, странного и неожиданного. А иногда и приятного. Обычный приемный день… Не хочу никуда ехать, устала. Давайте дома поужинаем? Юленька, ты голодна? Позвонить в кафе, или бутербродами обойдемся? В холодильнике, вроде, ветчина и сыр были.
— А я уже собрала на стол, мама.
— Ты мое сокровище! Сейчас, подойду… — Опершись на руку Еремея, она поднялась, перешла кухонную залу и охнула: ее ждал накрытый белоснежной скатертью стол, тарелки, бокалы и обширный лоток, залитый томатным соусом.
— Я сама делала! — не удержавшись, похвасталась «конопушка». — Это форель, тушеная. В рецепте, правда, было написано, что без моркови, но Рома сказал, что с нею вкуснее!
— У меня уже слюнки потекли, милая! Накладывай скорее.
Правильно приготовила девочка рыбу или нет — но для мамы это угощение было, наверное, самым вкусным в мире. Властительница окрестных земель опустошила целых три тарелки, прежде чем, наконец, сдалась, отодвинулась от стола, маленькими глотками пробуя вино и чему-то улыбаясь:
— Сорок лет! Бедный старик… Наверное, они пролетели для него, как один день. Глазом не успел моргнуть. Но я уверена, это был очень счастливый день.
— И он еще не закончился, — поспешил уверить Варнак. — Прости, королева, во дворе пахнуло мокрицами. Кажется, представление продолжается, они прислали лихоманку. Юля, хочешь посмотреть, как действует руна огня на сборных тварей?
— Хочу! — встрепенулась «конопушка».
— Тогда идем…
Вместе они выскочили на воздух, и Варнак придержал девочку на крыльце. По отсыпанной отсевом дорожке к ним медленно ковыляла старушенция — сгорбленная, невысокая, с одним коричневым платком на голове и другим — на плечах.
— Вообще-то, их нужно ловить в круг, — зашептал «конопушке» на ухо Варнак, — и уже в нем накрывать знаком солнца. Иначе она может ловушку обойти. Но это рискованно, так что попробуем в другой раз.
— Это еще кто? — удивленно спросила Алла Альбертовна, выходя с некоторым опозданием.
— Не подходи! Она опасна! — схватил мэра Варнак и тут же услышал восторженный вопль «конопушки»:
— Вот это да! Мама, ты видела?! Она рассыпалась! Просто рассыпалась! В труху!
— И что это было? — тихо поинтересовалась Алла Альбертовна.
— Невинное знахарство. В ашраме такому не научат, — так же тихо ответил Еремей. — Теперь Юле будет там скучно.
— А это что?
Насколько хватало глаз, по всем сторонам участка вдоль забора начала набирать рост трава, падать вперед колосьями, листьями и стеблями, сплетаться в каких-то уродливых каракатиц, глазастых, усатых, когтистых и со жвалами, ползущих вперед медленно и неуклюже — но сразу со всех сторон.
— Хреново. Чуют какую-то слабину, иначе бы так рьяно не перли, — выдохнул Варнак. — Юля, бегом вокруг дома! Проверь подоконники: может, домработница руны стерла. На подвальные стекла посмотреть не забудь!
— А ты? — не поняла женщина.
— А я крылечко посторожу, — спустился со ступеней леший. — Чтобы ей было куда вернуться. Ничего не бойся, королева! В худшем случае нам придется продержаться до рассвета. От солнца болотные чудища разбегаются. Они на нем сохнут.
В кармане Варнака завибрировал давно забытый телефон, не подававший никаких признаков жизни уже почти три месяца — хотя заряжал его леший регулярно. Видимо, повод был достаточно весомый, если про Еремея вдруг вспомнили в такое позднее время и после столь долгого перерыва. Именно поэтому леший, несмотря на происходящее, на звонок все-таки ответил.
— Челеби, ты где? — узнал он голос молодой ипостаси Гекаты. — На двери исторички сработала сигнализация. Похоже, я недооценила способности нашей парочки. Они все-таки вернулись.
— Привратник вернулся, — отключая телефон, вслух сообщил Варнак.
— Рома! Они все вымыты! — закричала из-за угла Юля. — И окна, и подоконники! И мелок дома! Я ничего не успею сделать! Бегите! Нужно запираться внутри!
— У тебя добросовестная уборщица, каждый уголок вычищает, — похвалил домработницу Еремей, возвращаясь на крыльцо. — Кто бы мог подумать — недели руны не простояли, уже все вымыла. А я надеялся, до осени уцелеют.
— Иногда мне хочется тебя убить, Ерема. Ты произносишь вроде бы русские слова и вроде бы стараешься все подробно объяснить, но я все равно ни черта не понимаю! Устала чувствовать себя тупой идиоткой. Повтори по-человечески, что случилось на этот раз?
— Ты же знаешь, мы с ними из одного муравейника, — указал леший на каракатиц, медленно впитывающихся в землю. — У нас есть некоторые разногласия, но главные беды все же общие. Им не справиться с привратником. А я могу. Значит, мир должен спасать я. Мир ведь один на всех, королева: их, мой, твой. И выходит, что теперь мы с болотниками союзники. Пока я не управлюсь, они не причинят вреда ни тебе, ни Юле — кстати, она только что влезла в дом через окно. Теперь прости, мне пора…
— Стоять! — поймала его за руку первая леди Корзова.
— Мне действительно нужно ехать, королева.
— К черту мир, чародей. — Женщина невозмутимо поправила волосы. — Ты ведь теперь мой? Поедешь утром.
Глава одиннадцатая
Прохаживаясь по квартире, Дамира привычно открывала краны, окна, включала пакетники электросчетчика:
— Ты знаешь, Шеньшун, каждый раз, надолго уезжая в командировки, я перестаю верить в реальность своей квартиры. Мне кажется, что это сон, фантазия. И даже вернувшись, я еще два-три дня не могу смириться с тем, что она существует. Вроде как я в ней — а поверить не могу! Отвыкаю…
Последним она включила сотовый телефон, оставленный перед поездкой на столе — чтобы не разориться на заокеанском роуминге. Но не успела женщина положить его обратно, как трубка загудела.
— Странно, номер незнакомый… — Она нажала кнопку: — Алло?
— Это вы, Дамира Маратовна?
— Да, я. А с кем имею честь?
— Вы меня легко узнаете. Я тот, кто спас вам жизнь. Очень рад, что вы наконец-то вышли на связь! Вы в Москве? Надеюсь, вы понимаете, что после произошедшего перед вашим отъездом вам лучше не показываться ни в своей квартире, ни на работе? Спасти вас второй раз мне не позволят. Так вы в Москве?
— Д-да… — неуверенно ответила археологиня.
— Мне сегодня повезло, я тоже здесь. Давайте встретимся через час в Бутово, в «Му-му». Заведение многолюдное, внимания мы там не привлечем, и неожиданности в таком месте устроить сложнее. Договорились? Тогда я жду.
— Сказали что-то неприятное, Дамира? — обеспокоился нуар. — Ты изменилась в лице.
— Он прав, — ответила археологиня, глядя на погасший экран трубки. — Отсюда нам лучше немедленно уйти. Боюсь, теперь это и вправду больше не мой дом. Если за квартирой следили… Нет, об этом лучше не думать! Скорее прочь!
* * *«Му-му» в Бутово при всем старании строителей больше всего напоминало заводскую столовую времен СССР: большущий зал с одинаковыми двуногими столами, столешницы из ламинированной фанеры и железные каркасные стулья. Уголок деревенского уюта присутствовал здесь только вокруг стойки раздачи и ближайших столиков. Однако подобное ущемление прав большинства особо не беспокоило посетителей заведения. Ведь они приходили сюда поесть, а в обширном зале даже в самое оживленное время в избытке имелись свободные места.
