Андрей Левицкий - Путь одиночки
– Что за диверсант? – удивился бандит, и в эту секунду догорел запал карандаша.
Термит негромко хлопнул, воспламеняясь, и через мгновение от жара начали взрываться патроны.
Звучало это так, как будто по бандитам и костровцам открыли огонь из сотни стволов одновременно. По складу засвистели пули, рикошетя от стен и потолка, и люди тут же начали палить в ответ.
Пользуясь неразберихой, Данила с Моментом рванули к выходу, но тут у них на пути возникла Влада. Она единственная предпочла не отвечать на непонятную стрельбу, а поискать укрытие – и в полном соответствии с законом подлости, это укрытие оказалось на пути беглецов.
– Ты?! – выдохнула Влада.
– Я, – подтвердил Данила и врезал девушке под дых.
Влада сложилась вдвое, спецназовец поднырнул под нее, взвалил на плечо и рванул к выходу.
Сзади, отстреливаясь, бежал Момент.
* * *
Руки были связаны за спиной – наспех, больно, но хотелось верить, что ненадежно. Спец… как его там?.. Архангельск? Астрахань? Влада в детстве путала эти города. В общем, враг крепко держал ее за локоть и ломился сквозь лес, девушка едва успевала за ним. Продираясь сквозь кусты, он защищал лицо рукой, Владе ветви хлестали по щекам, и, чтобы не остаться без глаз, она щурилась, жмурилась, отворачивала голову в сторону.
Позади бежал здоровенный, похожий на хипповатого скандинава хрен с дредами и глазами укурка. Не уйти. Вырвешься – и только получишь по шее от этого наркомана.
Зацепившись за корень, Влада чуть не растянулась, спец дернул ее за руку, едва не вывихнув плечо. Веревки впились в запястья, она выругалась и поняла, что надо быть осторожнее. Если вырваться и побежать в сторону и на выстрелы, будет шанс. Хотя вряд ли – догонят. Да и те, кто напал на Цыбулько, не слишком дорожат чужими жизнями – пристрелят под шумок, и всё.
Или все-таки попытаться? Сделать подсечку, пнуть его… Не будет же он стрелять в спину? Влада искоса заглянула в лицо спеца и решила: будет. Загнанный в угол человек способен на многое, а хладнокровный убийца, такой, как этот зверь, – и подавно. Так что лучше дождаться удобного случая.
Кровь колотилась в висках молотом, заглушая выстрелы. Всё дальше и дальше… Шлеп – ударила ветка по щеке. Все лицо исполосовано, черт! Ничего, царапины затянутся, уцелеть бы. А жить ой как хочется! И не жила-то толком, не видела ничего, кроме мордобоя и Сектора.
К счастью, лиственный лес сменился сосняком, спец ускорил шаг, и Влада побежала. Подстраиваться под его походку было неудобно, ноги заплетались. Ныли запястья и рука, за которую спец дергал, когда она отставала.
Высоченный хрен с дредами даже не запыхался. Когда Влада делала два шага, он – один. Уже не слышно было выстрелов. Интересно, как скоро отец поймет, что дочь жива и ее надо спасать?
Вскоре спец выдохся и остановился. Влада скосила глаза: вид у него был не ахти, на виске, возле шрама, пульсировала венка.
– Я не въехал, бро, на фига нам девка? – сказал хрен с дредами.– И ваще, чё это было? Чё на нас патрульные набежали, а?
До чего же знакомая у него рожа… Влада напрягла память, но тщетно – она плохо запоминала лица. То ли появлялся этот укурок у них в лагере однажды, то ли… Нет, не вспомнить сейчас.
Спец глянул на напарника и ответил:
– Уходи. Со мной рядом, похоже, опасно.
– Ты ж, так тебя растак, масовец? Или ты трындел? А? Во что мы ввязались?
– Трындел – звание такое, по-другому "замполит" называется. Гена, уходи, девчонка – проводник, я не пропаду. Точнее, мне что так пропадать, что эдак. Подставили меня, похоже. Все стало совсем всерьез, так что иди своей дорогой, а я уж как-нибудь сам.
– Ну уж нет, бро, – мотнул дредами хрен по имени Гена. – Ты мне жизнь спас.
– Ты – мне, я – тебе, да и ладно, квиты.
Влада поглядывала то на одного, то на другого. Какое благородство, ёлы-палы! Как нападать на спящий лагерь, девушку связывать и руки ей выкручивать – так и хорошо, а тут альтруизм аж фонтанирует: "Ах, оставь меня, спасайся сам!" Она сплюнула под ноги.
Гена отстегнул от пояса флягу, глотнул воды и протянул подельнику; тот присосался, его кадык задергался. Джентльмены. Хоть бы даме предложили, уроды!
Будто прочитав мысли Влады, спец поднес флягу к ее губам, позволил сделать пару глотков и буквально вырвал горлышко из зубов.
– Так чё случилось-то? Чё ты начудил? – не унимался Гена.
– Надо выбираться отсюда, времени мало. – Спец опять дернул Владу за руку. – Всё, дальше бежим.
И снова – кусты, ветви, кочки, скользкие грибы и паутина, склеивающая ресницы. Влада старалась ни о чем не думать: она привыкла быть вожаком стаи, а тут вдруг – жертва.
На протяжении всего пути спец приказывал Гене отстать, а тот не соглашался и просил рассказать, что же случилось. Спец молчал и танком пер вперед.
В спину будто толкнули, Влада открыла рот, чтобы предупредить об опасности, но Гена крикнул:
– Стоять! Это бродила! – Он зажмурился, будто принюхиваясь. – Обходим, здоровенная, зараза. На восток идем. Там будет село заброшенное и грунтовка.
Повернули направо и вышли к пролеску. "Ну всё, теперь хана, – решила Влада. – Раньше ведь это поле было, сейчас заросло осинами, березами и непонятными колючими кустами…"
Гена ломанулся в кусты, но девушка остановилась:
– Не пойду. Не хочу без глаз остаться – раз. Два: если поцарапаемся – сожрут. Три: там ларвы. И четыре: не факт, что сможем продраться.
Спец задумался, Гена вылез из кустов и стал чесать в затылке. Его дреды собрали мелкие листья, сучки, паутину и напоминали паклю.
– Да мы моментом! – заявил он наконец. – Она небольшая, вырубка-то.
И тут Владу осенило: патлатый – легендарный укурок Момент, способный выкрутиться из любой передряги! Момент этот любил гонять хамелеонов на Кубе – территории, подконтрольной Фиделю. Его раз предупредили, два предупредили, не выдержали и устроили облаву – не уничтожения ради, а воспитания для. Убегая, Момент нырнул в темпоралку и исчез. Влада тогда в Твери была, ей Кабанчик рассказывал. Что ж, выбрался Момент, и слава Сектору…
Спец качнул головой:
– Она дело говорит, лучше обойти.
Влада соврала – ларв на вырубке не было. Она заметила, что именно ларв люди боятся больше всего – смерть медленная ужаснее быстрой. А еще страшнее знать, что у тебя внутри растет личинка, чужак…
Момент вздохнул, сощурился, глядя на Владу, и полез в карман. Все так же щурясь, протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. Девушка шарахнулась и пригнулась.
– Да стой ты, дура! Щеку расцарапала, заклеить надо.
Влада подчинилась, закрыла глаза, позволяя ему стереть кровь и прилепить лейкопластырь. Когда он закончил, сказала:
– Эх, Момент, разве по-человечески так с девушкой? По-людски? Своих подставляешь ради этого убийцы масовского!
Рожу Гены перекосило.
– Это ты-то – своя? Ты?! Ну-ну. На своих охотиться – это, значит, по-людски? Собаками травить – по-людски, да? Из-за вас мой пес в трясине погиб, я сам чуть не загнулся! – Не дожидаясь ответа, Момент зашагал в сосняк, и спец поволок Владу следом.
– Никто из наших не хотел твоей смерти, – возразила она. – И собаки бы тебя не тронули. Мои люди хотели тебя изловить и провести беседу. Неужели ты поверил…
– Поверил, – буркнул Момент, не оборачиваясь. – Бро, ты ж убедился, какая это стерва, да?
Спец ответил на удивление здраво:
– Насчет меня она была права. Я заслужил.
Влада аж зауважала масовца. Вот бы в рожу Момента заглянуть перекошенную! Надо же, адекватный мужик попался…
– Может, тогда отпустишь меня? – спросила она. – Если уж я права?..
– Не отпущу. Но если не будешь делать глупости и наглеть, ничего страшного с тобой не случится. Ничего личного, сама понимаешь, просто я жить люблю.
Влада скрипнула зубами от бессилия. Да, конечно, ничего личного. Чаще всего нам делают больно, не желая зла. Просто мы стоим на дороге, по которой кто-то едет на своем катке… Выйти, предупредить? Ха! Это тормозить машину надо, потом снова заводить. Извините, гражданин-товарищ, я вас не знаю и проедусь по вам. Не знаю ваших родственников, которые будут лить слезы на похоронах. Если я вас не знаю – вы вне моего мира.
По пути попались микроволновка и стая чупакабр. Спец на чупакабр отреагировал слишком бурно: вскинул ствол, нахмурился и заматерился.
– Не вздумай стрелять – привлечешь внимание, – предупредил Момент. – Они не нападут, нас слишком много.
Влада молчала. Если раньше она слепо ненавидела спеца и всю его братию, рисуя их кровожадными монстрами, то теперь разглядела в нем человеческое: любовь к жизни и стремление к своеобразной справедливости. Надо же, не стал бить морду за то, что она на болоте пыталась проделать с ним такую унизительную и болезненную процедуру, целясь между ног и всерьез готовясь выстрелить, – признал, что она имела на это право.
