Александр Конторович - СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории
— Кто там у вас за главного?!
После некоторой паузы между зубцами, ухватившись рукой за камень, высунулась какая-то личность весьма романтической наружности: с развевающимися волосами закоренелого якобинца и зажатым в руке пистолетом, который он держал в манере, больше подошедшей бы дирижерской палочке. Лицо у личности было мужественно-неприветливое.
— Я главный! Аристид Дюваль! — прокричал он. — Что вам надо? И кто вы такой?
«Я генерал Бонапарт! Здесь камни отзываются на это имя!» Ага…
— Слушай меня внимательно, Аристид Дюваль!! У вас есть три варианта действий! Первый: казнить короля! В этом случае через полчаса здесь будут осадные орудия и полк мускаденов! — (Это соединение официально называлось добровольным батальоном, но было их почти полторы тысячи, включая эскадрон драгун. Но главное, конечно, заключалось в том, насколько эти люди «любили» пролетариат… Санкюлотов, то есть…) — Мы вышибем входную дверь, ворвемся в башню и поскидываем вас всех со стен к чертовой матери! Вниз головой! Предупреждаю: вам это сильно не понравится — падать с полутора сотен футов!
— Напугал шлюху подштанниками!..
— Молчи! И слушай!.. Второй вариант: вы — НЕ трогаете короля! Мы подтягиваем пушки, разносим дверь и захватываем башню — после чего те, кто уцелеет, пойдут в тюрьму как мятежники! Это я вам твердо обещаю!
Господи, чего я несу?! Но мне нужно не выдать им прямое требование, а предложить НАБОР возможностей. Из которых по мере развития событий в головах у этих идиотов возобладает только одна — та, что нужна мне…
Романтический Аристид Дюваль молча перехватил пистолет соответственно стрельбе — за рукоятку — и прицелился им в мою генеральскую персону… Снайпер, епрст!.. С такого-то расстояния — из пистолета?!
— Третий вариант! Не балуй, мля!!! Я еще не закончил!
И ведь не выстрелил! Что значит — кураж, а?! С этими дилетантами только так и надо — на слабо брать…
— Третий вариант! Вы сдаетесь! Оставляете короля там, где он и сейчас есть! После этого — идете на все четыре стороны к себе по домам! Вы никому на хрен не нужны!.. А теперь можешь стрелять — я все сказал!
Не дожидаясь реакции, поворачиваюсь. И быстро, но несуетно возвращаюсь к импровизированной свите из Мюрата с конвойцами и национального полковника. Который своим видом напоминает вытащенную из воды рыбу.
Выстрела нет. Ну что ж — это хороший признак. В нынешние времена романтизма и воинской чести подобные логические ловушки еще способны сработать. Тем более, что я и в самом деле не намерен ничего с этими дураками делать. Потому что они мне И В САМОМ ДЕЛЕ не нужны ни на какой хрен. Так что искренность мою Аристид Дюваль должен был почувствовать… А если не он — так там еще толпа народу есть. Которым ну совсем не светит перспектива полета вниз головой с высоты ста пятидесяти футов. То есть сорока пяти метров…
Но, однако, республиканцы оказались упертые…
Только когда из проезда Храмовой улицы под лязг окованных железом колес по булыжнику появились артиллерийские запряжки с гаубицами, они, видимо, поняли, что я не шутил. На стене началось какое-то шевеление, а потом между зубцов высунулась палка с белой простыней…
Да — как показывает история, пушки таки действительно есть решающий довод в спорах королей. Да и не только королей. Если подумать…
Глава пятая
УЧЕНИК КАЛИОСТРО-2
— Да я это, Маша — собака Баскервиль!
1
В Тампле имелся небольшой гарнизон тюремщиков. С их начальником я и встретился у ворот покидаемой бравыми, блин, санкюлотами башни. Приободрившиеся нежданной победой национальные гвардейцы, выстроив коридор до самых внешних ворот, отбирали у сдающихся оружие, после чего тычками прогоняли обезоруженных на выход. Я, честно сказать, сам плохо понимал, что наворотил этими своими действиями, но — что еще оставалось в сложившейся ситуации?! В тот момент, когда у меня Конвент сидит непостроенный по ранжиру! Да и главное ведь — победа, в конце концов! А она нам сейчас ох как была нужна! В общем — потом разберемся!..
— Ну, что, — обратился я к главному тюремщику — довольно неприятного вида мужику, явно как нельзя лучше соответствующему этой должности. — Пойдем, посмотрим, что там с королем…
— Его… го Величество… гражданин Капет и сестра его… Ее Высочество, — тюремщику явно было не по себе от того, что он не знал, как надо правильно именовать как пленников, так и меня. Меня, правда, данное обстоятельство интересовало мало. — Содержатся с-согласно распоряжению Конвента и мятежники ничего не стали менять в условиях их содержания… Только…
— Что — только?..
Тюремщик покосился по сторонам. Потом придвинулся ко мне — даже нагнувшись — и понизив голос до шепота, сообщил: — Осмелюсь доложить, господин генерал, но мальчик болен… У него температура и он плохо себя чувствует. И еще… — он запнулся. — Он очень пугается, когда у него появляются незнакомые люди…
Да при такой-то роже, как у тебя, подумалось мне, он и знакомых бояться будет…
— А сестры своей он не пугается?
— Н-нет… — неуверенно ответил цербер. — Им не разрешено видеться…
— То есть? — не понял я.
— Распоряжением Конвента узникам Капетам запрещено было видеться между собой и разговаривать друг с другом…
Ну… А чего ты хотел, собственно?
— А кто ухаживает за больным?
— Женщины из соседних кварталов… Жены надзирателей…
Ну, опять же — второй раз: а ты чего ждал? (Да я как-то вообще не думал… Ну так чего ты тогда дергаешься? Здесь тюрьма, а не королевская резиденция!.. Причем в сравнении с другими тюрьмами еще не так плохо… Забыл форт Каре?)
— Ну так мы это отменим! — решил я. — Возьмем с собой его сестру — где она?
— В своей камере на верхнем этаже!.. А Его Величество — в своей, на первом…
Я было совсем уже раскрыл рот, чтобы велеть привести эту принцессу. Но тут Наполеон изнутри схватил меня за язык. Потому как верх хамства поступить подобным образом. Офицер и генерал просто не может не явиться сам в гости к женщине, даже если эта женщина и сидит в тюрьме…
Пришлось тащиться аж на четвертый этаж. По длиннющим лестничным пролетам — межэтажное расстояние тут было не по нашим СНИПам спроектировано. Потом по коридору. (Кстати сказать — весьма прилично оформленному — не так давно (то есть в этом веке еще) Тампль серьезно реконструировали, вполне подходяще для королевского проживания. Так что голую каменную коробку средневекового типа изнутри он совсем не напоминал.) И, наконец, высокая дверь, запертая на засов с висячим замком. Главтюремщик гремит ключами.
— Прошу вас, вашпревосходительство…
Во нля!..
2
Мария Тереза Шарлотта Французская.
Старшая дочь короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты.
Полное имя использовалось только для подписи. А в семье звали Шарлоттой…
У меня какая-то аберрация в мозгу, видимо, была…
Убей бог — не представляю, почему!..
Я знал — естественно, от Наполеона, от кого же еще, в школе мы этого не проходили, — что сидящая в Тампле дочь короля не намного старше своего брата, но… По какому-то странному извиву психики мне виделась взрослая тетка лет тридцати, жеманно-придворной наружности. Изнуренная тюремным заключением, да…
А передо мной оказалась девчонка от силы на вид пятнадцати лет, раскрасневшаяся от волнения, в платье простой горожанки, с накрытыми чепцом светло-каштановыми густыми волосами. Ну — симпатичная, конечно (в таком-то возрасте несимпатичные встречаются редко) и даже очень (ага…). Но — не испуганная, не растерянная, с твердым, хотя и настороженным взглядом. Пальцы, сжатые в кулачки, стискивают концы наброшенной на плечи шали.
И заговорила она раньше, чем я. Причем — на какую именно тему!
— Вы пришли меня убить?
Упс… Хотя зачем нам эти английские слова, когда есть наше русское «бля!»
— Нет, наоборот — я пришел освободить вас!
Блин, обмен репликами: как из исторического романа…
— А моих родителей?! Брата? Мадам Елизавету? Где они?!
Еще раз упс… Международное все-таки слово… Ну что еще можно сказать цензурного, когда попадаешь под такой вопрос?!
Я посмотрел на тюремщика. Но тот замер с окаменевшим лицом и остекленевшими глазами. Мне очень сильно захотелось дать ему в морду. Но в принципе, он тут не был ни в чем виноват, только это меня и остановило. Работа такая, ага… Пусть не всегда на свежем воздухе, но то, что с людьми, — это точно!..
А мне, нлять, теперь, значит, выступать в роли просветителя… Всю жизнь только об этом и мечтал, тудыть и растудыть по всем направлениям, вдоль и поперек, с присвистом во все Национальное Собрание народных представителей! Чтоб им всем ихними мандатами насмерть подавиться с полной депутатской неприкосновенностью!
