Игорь Градов - «Хороший немец – мертвый немец». Чужая война
Майор презрительно фыркнул, показывая свое отношение к полякам, а обер-лейтенант тонко рассмеялся. «Но этот пшик, — грустно подумал про себя Макс, — чуть было не прикончил меня».
У него пропала всякая охота разговаривать с майором, и он сделал вид, что читает — залез на верхнюю полку и включил маленькую лампочку на стене. Макс накупил на варшавском вокзале кучу немецких газет и теперь с интересом их просматривал. Надо же знать, что делается на любимой Родине.
Глава 8
В Берлине шел дождь — за окном было пасмурно и сыро. Да и сам город производил унылое впечатление — серое с коричневым. Серые дома, такого же цвета брусчатка, темно-коричневые автомобили и автобусы.
В целом — однообразно и скучно, ничуть не лучше того Берлина, который Макс знал со своего первого посещения. В своем времени. Правда, тогда было много рекламы, город буквально сверкал разноцветными огнями, переливался названиями магазинов и модных ресторанов. И повсюду висели яркие биллборды, рекламирующие очередной голливудский блокбастер.
А в Берлине образца 1942 года улицы и дома украшали лишь военные бумажные плакаты. На них бравые солдаты Рейха, застыв с высоко поднятой головой, горделиво смотрели куда-то вдаль. На фоне любимого фюрера или паукастой свастики…
«Слишком топорная агитация, — решил Макс, — прямолинейная, в лоб. Тоньше бы надо, креативней. Сюда бы наших ребят из рекламного отдела, вот бы они показали класс! Пропагандисты из ведомства доктора Геббельса удавились бы от зависти…»
Макс вышел из здания вокзала Хауптбанхоф и осмотрелся: прямо перед ним лежала площадь, через которую проходили трамвайные пути. В принципе, на трамвае или автобуме он мог добраться до места. До дома Петера Штауфа… Но выбрал другой маршрут.
Макс переложил чемоданчик в левую руку и направился в сторону подземки — очень хотелось еще раз прокатиться на ней, освежить в памяти школьные воспоминания. Когда он впервые оказался в берлинском метро…
По пути Макс обратил внимание, что на всех зданиях висят указатели ближайшего бомбоубежища. Берлин регулярно бомбили, причем в основном ночью. «Надо бы не забыть об этом, — подумал Макс, — а то попадешь под раздачу союзников…»
Станция находилась, разумеется, на том же месте, что и в его время, только была оформлена по-другому. Максу всегда нравилась берлинская подземка — никаких тебе длинных, кишкообразных переходов и бесконечных эскалаторов с торопливо бегущими людьми, лишь небольшие лестницы, которые вели с улицы прямо на перрон. Или на эстакаду, если поезд двигается над землей.
Составы, несмотря на войну, ходили регулярно и даже с завидной точностью, народу было немного — человек десять-пятнадцать в вагоне, в основном пожилые бюргеры и мамаши с детьми. Это потому, понял Макс, что день будничный, а время — самое рабочее. Пассажиры ему приветливо улыбались — всем нравился молодой, симпатичный офицер, да еще с боевыми наградами на новеньком кителе.
Макс доехал до станции «Потсдамерплац», сделал пересадку и уже через десять минут был на месте. Вышел на Лейпцигерштрассе и осмотрелся. Он неплохо знал центр Берлина, выучил еще с того раза, когда им, московским школьникам, в последний день пребывания в германской столице разрешили самим погулять по городу. Учителя поехали за покупками в какой-то модный торговый центр, а почти все одноклассники отправились смотреть новый американский фильм. Макс с ними не пошел — он хотел побыть один, погулять по Берлину и лучше узнать его.
Когда бежишь вместе со всеми по музеям или едешь в экскурсионном автобусе, города не почувствуешь, его можно по-настоящему понять лишь одним способом — передвигаясь на своих двоих, вышагивая километры по улицам и площадям. Макс тогда добросовестно облазил весь центр и был весьма разочарован — ничего примечательного, в основном — скучные жилые дома и стеклянные офисы. Зато план города навсегда остался в его памяти.
Поэтому он сейчас без особого труда нашел Кроненштрассе — небольшую улочку, параллельную центральной Лейпцигерштрассе. Вот и дом двадцать пять, а в нем — квартира шесть, в которой живет его семья. То есть семья лейтенанта Штауфа, конечно.
Макс немного постоял на углу, пытаясь прийти в себя и унять волнение. Кто знает, как пройдет эта встреча? Вдруг Эльза почувствует, что перед ней не тот человек? Женщины очень проницательны, нутром все чуют… А уж своего мужчину — и подавно, тем более если замужем не один год. Петер Штауф был женат на Эльзе уже пять лет, дочке Марте — четыре… Вот тоже проблема — а вдруг не признает? Что тогда? Как ей все объяснить?
Макс докурил сигарету и бросил окурок на тротуар. На него тут же с строго посмотрела проходившая мимо пожилая фрау. «Черт, — вспомнил Макс, — я же немец! Нельзя себя вести, как свинья…» Он нагнулся, подобрал окурок и аккуратно кинул его в урну.
Затем поправил фуражку, одернул китель и решительно направился к зданию.
* * *Дом был большой, шестиэтажный и относительно новый — для своего времени, конечно. Имелся и лифт — железная клетка с двумя решетчатыми дверьми, которые следовало отодвигать и задвигать последовательно. Так, на каком этаже живет семья Петера Штауфа? Макс посчитал, выходило — на третьем. Нажал нужную кнопку, лифт медленно пополз вверх. С легким толчком остановился, замер. Макс отодвинул решетки, вышел.
Ничем не примечательная светлая дверь с металлической шестеркой наверху, круглый электрический звонок. Макс глубоко вздохнул и нажал на кнопку. Где-то в глубине квартиры раздалось мелодичное треньканье. Тут же послышались быстрые, легкие женские шаги.
— Кто там? — спросил из-за двери звонкий голос.
— Это я…
Дверь немедленно распахнулась, перед Максом стояла изящная, стройная, белокурая женщина в легком домашнем халате. Та самая, что была на фотографии в медальоне.
— Петер! — выдохнула она и радостно бросилась на шею.
Макс одной рукой обнял ее (вторая была занята чемоданчиком) и почувствовал запах ее духов — приятный, волнующий, чуть дразнящий. И неожиданно почувствовал, что у него слишком давно не было женщины. Даже в жар бросило…
Эльза два раза быстро поцеловала его и потащила в квартиру. Макс перешагнул порог «своего» жилья. Довольно просторная прихожая, направо, за стеклянной дверью, большая комната, очевидно, гостиная. Дальше по коридору — еще две двери, скорее всего спальня и детская. Из кухни доносился вкусный запах — там, очевидно, что-то готовилось.
— Боже мой, Петер! — вскликнула Эльза, отходя на шаг и рассматривая его (казалось, она никак не могла поверить своему счастью). — А мы ждали тебя только к вечеру!
Она еще раз крепко прижалась к нему, потом охнула: «Горит! Я сейчас!» — и унеслась на кухню. Оттуда послышалось шипенье — очевидно, что-то переворачивали.
Макс стоял посреди коридора и оглядывался — привыкал к обстановке. Светлые, в цветочек обои, вешалка с плащами и несколькими зонтами, женские туфли и детские ботиночки в галошнице, чьи-то тапочки… На стене — большое зеркало, старинное, в темной бронзовой оправе.
Из гостиной вылетела маленькая, светлая девчушечка и с криком: «Папа, папа!» повисла на Максе. Он зарылся носом в ее теплые волосы и чуть не расплакался — его Машка пахла точно так же и выглядела очень похоже: легкая, подвижная, с забавными кудряшками. И такая же цеплючая — Машка тоже любила висеть на нем, когда он возвращался домой.
— Марта, дай папе раздеться! — послышался строгий голос Эльзы. — Не видишь, он только вошел!
Девочка отрицательно помотала головой и еще крепче прижалась к нему. Макс не мог говорить — ком стоял в горле. Казалось, совершенно чужая семья, а вот поди ж ты…
Эльза наконец отцепила от него Марту, та недовольно заверещала, но подчинилась. И осталась стоять тут же, взирая на папу сверкающими от счастья глазами.
— Петер, поставь чемодан на пол, что ты в него так вцепился? — с улыбкой произнесла Эльза.
— Тут это… Подарки. Вещи разные. Для тебя и Марты, — с трудом выдавил из себя Макс.
— Отлично! — рассмеялась Эльза. — Значит, у нас будут обновки!
Макс поставил чемодан на пол, огляделся в поисках домашних тапочек. Эльза нагнулась, достала их из-под галошницы:
— Вот твои, ты что, забыл? Проходи в гостиную, я как раз готовлю обед. У нас сегодня будет великолепная жареная картошка с салом!
— У меня тут продукты, — опомнился Макс. — В чемодане, консервы там разные, сардины, мармелад. Возьми. Но сначала — подарки…
Он нагнулся, расстегнул чемодан и достал плюшевого медведя.
— Вот, Марта, это тебе…
Девочка радостно взвизгнула и снова бросилась ему на шею, и Эльзе пришлось оттаскивать ее. Затем Макс достал свертки с платьем и костюмом для самой Эльзы.
— Взгляни, как тебе?
