Николай Берг - Лагерь живых
Пищей для ума оказывается отправление индийской посудины на родину. На что надеются эти ребята, непонятно. Корабль маленький, экипажа полторы сотни, да и выглядят они как-то кисло — маленькие, странно смуглые на фоне нашего серого неба, и словно в мундирах с чужого плеча. Но стоят в строю. На берегу что-то похожее изображают наши «мореманы»… Ну — вольному воля…
Журналюг трое: среднего роста полноватый мужик с камерой, та самая пигалица, которая неудачно пыталась поучать Николаича, и совершенно бесцветный, но явно очень самоуверенный парень.
— Что это за проводы? — спрашиваю у оператора. Тот закончил водить своей профессиональной камерой и уже упаковывает ее заботливо, как мамаша младенца.
— Фрегат «Тарбар». Построен на Балтийском, сейчас был на гарантийном обслуживании. Теперь вот домой собрались.
— А чего их не уговорили тут остаться?
— Видно, не срослось. Переговоры были, но вон — отплывают.
— А вы что?
— А мы тут репортаж делали. Типа верность присяге и долгу. Теперь вроде как с вами придется в Петропавловку тащиться?
— Вроде так.
— Вот не было печали…
— И не говорите…
Честно признаться, компания журналистов нужна нашей артели, как сапог на голове или мыло в супе. Да и намеки Змиева как-то мне показались слишком прозрачными. С другой стороны — возможно, я перечитал в свое время всяких романов про мафию и про то, как отдаются приказы на ликвидацию… Хотя… Может, Змиев и не Понтий Пилат, а вот Николаич вполне может быть Афранием[32].
Но вот что мне кажется совершенно точным: если Змиев узнает, где у этой банды каннибалов гнездо, не врежет он туда бронированным кулаком. И другим не даст. Разве только если будет знать, что ничего у этих уродов не получилось, ни с иммунитетом против зомбирования, ни с дрессировкой морфов.
Он явно не хочет упускать шанса получить результаты грязной работы. Только вот сомневаюсь я, что они будут сколько-нибудь интересными… И у Кабановой, думаю, ничего не выйдет. Вот что надо сделать — это позвонить девчонке с крысом. Чтоб сон был не в руку.
Публика, проводив индусов, потянулась в город. Едем в расположение на расхристанной «газели». Я иду в кубрик, а журналюги прутся в больницу. Наверное, делать очередной репортаж о долге.
Николаич озабочен.
У всякой самостоятельности всегда есть и оборотная сторона. У нашей самостоятельности тоже. Пока Николаичу удается более-менее комфортно сидеть сразу на двух стульях, но сказку про Колобка он помнит хорошо. Главное — вовремя понять, где кончается очередной стул, а начинается хитрый лисий нос.
Пока ему удается справляться. Ловлю себя на том, что вспоминаю легенды об ушлых купцах прошлого, которые умели и торговать, и дипломатничать, и воевать, если придется, а буде нужно — и царя морского умаслить и вокруг пальца обвести.
Теперь «старшой» прикидывает, что ему сделать с имеющимся в наличии транспортом, личным составом и имуществом. Получается, что транспорта много, имущества тоже, а вот личного состава — негусто. Говоря проще, водителей нехватка.
Попытка развести кронштадтских на доставку БТР хотя бы водным путем провалилась. Николаича обозвали «Маринеском» и тему свернули. Придется ехать самоходом до крепости. Зато можно использовать всю технику, а Николаич выцыганил ментовский УАЗ и бычок-фургон. А вести грузовую тяжелую технику умеет тока Вовка.
Ясен день, он поведет БТР, бычок же оставлять Николаич не хочет.
Пользуюсь тем, что наступает время обеда и нам привозят два зеленых термоса с каким-то вермишелевым супом и пшенной кашей, спрашиваю об индийском фрегате.
— Обычный сторожевик, только название красивое.
— И что, он нам бы тут не пригодился?
— Пригодился бы. Только он не наш. Он индийский. И команда у него — индийская. Если к нам припрется американский флот, а он, судя по ряду данных, понес минимальные потери, то сторожевик нас не спасет. А так Змиев с этим тарабаром спихнул с глаз долой кучу лишнего народа. К тому же индусы дадут более-менее внятную информацию о состоянии и ситуации на море по пути следования.
— Это-то зачем?
— Торговые пути всегда были важны.
— Вы что, всерьез собираетесь торговать с Индией или что там от нее останется?
— Почему нет? Никитин ходил за три моря, чем мы хуже? Немножко оклемается человечество — обязательно торговать примется. А морем и спокойнее, и дешевле.
— Сроду б так не подумал.
— Ну, так вам лечить. Нам плавать, ну и торговать. — Николаич усмехается.
— Но денег-то уже нет? Ради чего торговать?
— Ради процесса, — отвечает «старшой».
В итоге выкатываемся из Кронштадта маленькой, достаточно нелепой колонной, благо идем вместе с теми, кто вчера вез с нами раненых и больных.
Правда, пришлось изрядно задержаться — ждали, когда очередным рейсом «Треска» доставит из крепости водителя — кронштадтские своими так и не поделились. Потом время ушло на то, чтобы дождаться грузовик с «персонами нон грата» — как раз была проведена очередная облава на бомжей и наркоманов. С недавнего времени с чьей-то легкой руки в форте «Тотлебен» организовали коммуну «Райские мечты», куда из всех окружающих анклавов свозили «социально далеких», тех, кто еще был живым. Со слов журналисточки, это было вопиющее нарушение основных прав человека, выставлявшее организаторов сатрапами, тиранами и негодяями.
Суть была проста — остров затянули наспех колючей проволокой по периметру, накидали противопехотных мин и оставили подход только с одной стороны. В казематах форта — ограбленных подчистую в ходе демократизации — разместили отловленных нарков и бомжей и обеспечили им минимальный комфорт — как я понял, туда свезли всякое шмотье из секонд-хендов, вроде даже какую-то мебель, печки и, самое главное, бесплатное бухло и наркоту в достаточном объеме. Осталось добавить для полноты картины жратву, в основном консервы с истекшим сроком годности, чтобы понять — особого рвения к покиданию своего рая коммунары не испытывали.
— Это же такие же люди, как мы! — возмущалась пигалица. — Как можно так лишать их права выбора! Свободы передвижения! И ведь что самое страшное, эти зэки, или как их называют коммунары, себя же и охраняют! Совки долбаные!
— Это невозможно, — не выдерживаю я, — наркоманы не способны к каким-либо созидательным действиям.
— Вы считаете, что вертухайство созидательно?! — подпрыгивает журналисточка.
— Разумеется! От передоза на халяву обязательно нарки будут резать дуба, а мертвяки нынче опасны для окружающих. Так что кто-то должен за этим присматривать.
— Ну да из бомжей там сформировалась полиция… Им даже пару ружей выдали. Это гнусно!
— Чего гнусного-то?
— Все это! Им не предъявили никаких обвинений! Их не приговаривал суд! Их не имеет права никто лишать свободы! А ведь если кто-то из них сбежит, то его расстреляют на месте!
— Э, а как узнают, что он беглый?
— У них татуировки — прямо на лбу! Представляете? Тут есть тату-салон, так мастер уцелел. Ну и перед отправкой их туда водят. И у них остается поперек лба «Ай эм фри!».
— А что, очень даже разумно, — неожиданно вставляет Саша.
Девушка смотрит на него уничижительным горящим взором.
— А бегут они оттуда?
— Нет… Наоборот, туда желающие ехать есть… Не понимаю… Добровольно…
Взгляд у пигалицы теряет накал, тухнет. Прямо как у Терминатора под прессом.
Интересно, она действительно такая идеалистка или просто дура, понабравшаяся либеральных бредней? Я всякий раз теряюсь, когда приходится общаться с такими людьми. Особенно когда они оказываются совершенно искренними в своих убеждениях. У меня после общения с наркоманами сложилось четкое ощущение, как в старых фантастических романах, где в человеческое тело вселяется какая-то чужепланетная гадость, что передо мной уже не люди. То есть выглядят они как люди, но ничего человеческого уже в них не осталось. Чего греха таить — до знакомства вплотную не верил рассказам о «золотом уколе», который предоставляли любимому чаду отчаявшиеся родители. А сейчас верю.
Нет такого преступления, на которое ради дозы не согласится нарк. Чем-то они сродни зомби на улицах, точно так же нет у них родственных чувств, дружеских привязанностей — только Доза. Немудрено, что они в «Райскую мечту» сбегутся сами, как узнают о халявности мероприятия. Лишь бы дури хватило.
— А откуда наркоту взяли?
— Люди в черном, наркополицейские, откуда-то добыли.
— Гм… И не продавать взялись, а отдали так?
— За продажу наркоты расстрел. Мир сошел с ума! Ведь только-только приблизились к цивилизованному обществу, смертную казнь отменили — и все прахом, опять в средневековье!
В бронетранспортере я еду впервые. Очень странное ощущение — как в детстве, когда меня посадили на циркового коня и прокатили немного. Словно сидишь на диване, а он плавно и мерно, чуть-чуть убаюкивающе покачиваясь, побежал куда-то.
