Николай Побережник - Эрта. Падение терратоса

— Он военный? А почему так одет, словно торгаш? — повернулась Вьен к отставнику, когда увидела что объект их обсуждения, поймал повозку, которая быстро покатила с площади.

— Военное дело ему знакомо хорошо, но он не солдат, может, наемник… на правой руке не всем заметные следы пороховых ожогов от частой стрельбы из револьвера, такие следы появляются не за один год… И самое главное, барышни, это его взгляд, я знаю этот взгляд, уж поверьте… Ладно, засиделся я сегодня, пойду, — старик молча положил пару монет на стойку, прощаясь, кивнул и вышел из кафе.

Кинт, скучая, бродил по рядам на рынке, на месте лавки мясника Хора теперь торговал зерном толстый фермер, Кинт уже делал третий круг у мастерской Баката и не решался войти. Свернув в молочные ряды, Кинт приобрел немного сыра, затем нашел, где купить бутыль неплохого вина, и направился к мастерской…

Колокольчик на двери заставил старика Баката отвлечься от верстака, переместить на лоб громоздкие окуляры и, прищурившись, посмотреть на посетителя.

— Чем могу быть полезен?

— Здравствуйте, мастер Бакат, — сказал Кинт и подошел ближе к стойке.

— Кинт! Надо же! А ходили слухи…

— Это все слухи, мастер Бакат.

— Ну–ка, подойди ближе к свету, я тебя рассмотрю, — Бакат встал и подошел к стойке, — ты совсем взрослый… а что с лицом?

— Немного зазевался на охоте.

— Понятно… Что ж, мне приятно, что ты пришел проведать старика, ну и, судя по одежде, у тебя все хорошо.

— Как сказать… — Кинт положил на стойку сверток с сыром и поставил бутыль.

— А как есть, так и скажи, — Бакат убрал со стойки несколько железяк и запчастей, покопался в одном из ящиков, достал чистое полотенце и постелил на стойку, — я пока поищу еще один стакан, а ты повесь на дверь табличку с надписью «перерыв» и закрой дверь.

Засиделись со стариком допоздна, скупо и избегая особо острых и ненужных для чужих ушей моментов, Кинт немного рассказал о своей жизни. Старик лишь слушал и качал головой, но не забывая при этом подливать вина себе и собеседнику. Вообще приятная получилась встреча, теплая и душевная. Пообещав, что при случае обязательно заглянет, Кинт попрощался, заметив, что Бакат уже вот–вот уснет. Рынок уже закрылся, и Кинту пришлось ждать, пока из сторожки придет охранник, отопрет ворота и выпустит его. Оказавшись на широкой и освещенной мостовой, Кинт решил прогуляться в сторону центра. Проходя мимо кабачка в цокольном этаже, Кинт почувствовал, что, во–первых, успел протрезветь, а во–вторых, что он ужасно голоден. Он хотел было сразу и спуститься в этот кабачок, но вовремя сообразил, что его внешний вид, по меньшей мере, может спровоцировать посетителей, и тогда он зашагал быстрее по дороге в сторону центра.

Если внешне Кинт очень хорошо вписывался в публику большого ресторана недалеко от ратуши, то внутренне ему этот ужин дался очень тяжело. Слишком сильно эти люди, здесь в столице, оторваны от понимания того, как живет весь остальной терратос. Приторные речи толстосумов за соседним столиком, идиотский смех молодящихся дам, тщетно старающихся стоить глазки богатым владельцам цехов или лабораторий. Быстро справившись с тарелкой салата и куском телятины, Кинт за несколько глотков опустошил кружку пива, и жестом позвал официанта.

— Что–то еще?

— Нет спасибо, столько с меня?

— Вам не понравилась у нас?

— Очень понравилось, я просто спешу… так сколько?

— Пятнадцать кестов серебром… — с кислой миной и потеряв интерес к клиенту, ответил официант.

Рассчитавшись, Кинт вышел на улицу и даже тряхнул головой, пытаясь освободиться от гула ресторанных разговоров. Вечерняя прохлада бодрила, и на город снова начинал наползать туман, где–то вдалеке, в нескольких кварталах, опять послышалась стрельба, и конные жандармы, патрулирующие на площади, пришпорив лошадей, помчались на звук выстрелов.

— К мадам Поль, в Ткацкий квартал, — сказал Кинт, влезая в одну из повозок, ожидающих клиентов у ресторана.

— Слушаюсь, господин, — угрюмо кивнул возница и повозка разгоняясь, покатила по мостовой.

Глава одиннадцатая

— У меня такое предположение, господин Кинт, что вы намеренно избегаете моей кухни, — сказала мадам Поль, когда Кинт спустился утром в холл, чтобы набрать кувшин питьевой водой из большого бака.

— Ни в коем случае, — улыбнулся Кинт, — обещаю исправиться и прямо сейчас позавтракать и оценить вашу кухню.

— Вот это другое дело, вам подать в комнату или позавтракаете в зале с другими постояльцами?

— В комнату.

Кинт уже заканчивал завтрак, когда в дверь постучали…

— Открыто!

— Доброе утро, Кинт, — Морес вошел в комнату с саквояжем и деревянным ящиком звукописца. Капитан выглядел уставшим и измученным, круги под глазами, серое лицо, но он все же изобразил некое подобие улыбки.

— Доброе утро. Вы плохо выглядите, капитан Морес.

— Надо просто выспаться… ну что, у меня, к сожалению, очень мало времени, давайте приступим.

— Давайте, — Кинт опрокинул кружку морса себе в рот, составил тарелки на поднос, а поднос отнес на лавку у двери…

— Опрос свидетеля по делу о нападении на геологическую экспедицию ведет Капитан Морес Таг, сего пятого дня, второго месяца, шесть тысяч девятьсот двадцать восьмого года полного летоисчисления… — начал Морес, включив звукописец и закурив, — господин Кинт Акан, расскажите все в подробностях с момента открытия профессором Дактом «прототипа».

— После того, как профессор испытал «прототип», он телеграфировал в столицу, — прокашлявшись, начал Кинт…

Процедура опроса закончилась ровно к тому моменту, как мадам Поль постучала в дверь.

— Вам подать обед, господа?

— Если только быстро, — складывая бумаги и убирая несколько использованных цилиндров звукописца в саквояж, ответил Морес.

— Уже несу… — мадам Поль скрылась за дверью.

— Что дальше?

— Мне нужно пару дней, потом будет ясно… либо сам приду, либо с мадам Поль передам записку.

— Понятно, а потом?

— Живи, строй свою жизнь… Связь со мной можно держать через мадам Поль, то есть, на ее имя шли телеграммы с пометкой «Моресу». Как я и говорил, как только обстановка в управлении жандармерии изменится, то могу ходатайствовать о твоей мобилизации в жандармы, ну и рекомендации напишу, правда, сам понимаешь, больше чем до помощника инспектора ты не дослужишься, но и это очень и очень хороший вариант.

— Я подумаю.

— Подумай. И, кстати, вот, — Морес достал из саквояжа и положил на стол небольшой бумажный сверток, опечатанный сургучом, — это вознаграждение от управления за помощь в уничтожении банды.