Сергей Мусаниф - Имперская трилогия (Трилогия)

– Вы слышали что-нибудь о радикальном крыле Римской католической церкви? – поинтересовался Клозе после первой перемены блюд.

– Смутно, – призналась Изабелла. Отдел внутренних расследований УИБ, в котором она работала, занимался преступлениями в армии и на флоте, дела церкви не входили в сферу ее юрисдикции. Кроме того, ее совсем недавно перевели на столичную планету с Эдема, курортного мира на границе Империи. Политические и религиозные проблемы обычно обходили Эдем стороной. Это был мир, предназначенный исключительно для отдыха и покоя.

– Я слышала, – сказала Пенелопа. – Руководитель этого крыла кардинал Джанини обладает немалым весом в совете кардиналов и вполне может стать следующим папой. Кроме того, им благоволит герцог Рокуэлл, который старается продавить идеи Джанини в палате лордов всем своим политическим весом.

– Насколько велик его политический вес? – поинтересовался Клозе.

– Не слишком велик, но парень является следующим в списке наследования, и теперь с ним стараются считаться. До теракта он вообще никому не был нужен.

– До теракта мы тоже никому не были нужны, – вздохнул Клозе. – Весьма неосмотрительно со стороны Виктора, что он позволил себя убить: – Тут барон вспомнил, что в тот день погибли родители Пенелопы, и шумно втянул ртом воздух. – Извини.

– Ерунда, я уже примирилась с их гибелью.

– Генрих вообще не привык следить за своим языком, – заметила Изабелла. – Он сначала говорит, потом думает и начинает извиняться.

– Я всего лишь грубый солдафон, мисс, – сказал Клозе. – Общение с товарищами по казарме избавило меня от остатка хороших манер.

– Юлий сказал, что на Сахаре ты ругался как сапожник, – заметила Пенелопа.

– У меня была уважительная причина, – сказал Клозе. – Я утопил в болоте истребитель и собственную ногу. Мне еще повезло, что их стоимость не вычли у меня из зарплаты.

– Вообще-то Юлий имел в виду события до инцидента с крейсером, – сказала Пенелопа. – Кроме того, это Юлий утопил свой истребитель в болоте. Ты свой тупо взорвал.

– Юлий разглашает слишком много секретной информации, – пробормотал Клозе. – Но вернемся к нашим баранам. Папа поддерживает Джанини? Или Рокуэлла?

– Нет, папа – вполне здравомыслящий человек и понимает, что Церковь не должна вмешиваться в управление государством.

– Он может придержать Джанини, если Юлий его попросит?

– Папа стар и предпочитает ни во что не вмешиваться. Он и проповеди-то читает всего несколько раз в год. Резиденцию покидает еще реже, и совет кардиналов привык решать все текущие вопросы без его участия.

– То есть папа – здравомыслящий человек, от которого ничего не зависит? – уточнил Клозе. Как зачастую несправедлива жизнь. От здравомыслящих людей ничего не зависит, зато идиоты принимают судьбоносные решения.

– Папа избирается из числа кардиналов пожизненно, без скидок на старческий маразм или, как в нашем случае, на саму старость, – напомнила Изабелла. – Нынешний папа – всего лишь символ церкви, официальный ее глава. Курс церковной политики выбирает не он.

Пожалуй, двойное убийство будет самым простым политическим решением, подумал Клозе. Как говорил кто-то из тиранов древности, нет человека – нет и проблемы.

– Джанини и Рокуэлл – лишь верхушка айсберга. – Пенелопа как будто прочитала его мысли. – У их движения много сочувствующих. И с каждой победой таргов сочувствующих становится все больше.

Под давлением из человечества наружу лезет всякая пакость, подумал Клозе. Черт побери, надо было посвящать хотя бы часть внимания и другим проблемам, помимо войны с таргами. Винсент, гаденыш, ничего мне об этом не говорил, пока дерьмо не поперло из всех дыр. Просмотрел?

Может быть, Юлий поторопился назначить Винсента директором УИБ и парень подобную работу тупо не тянет? Может, он и со мной поторопился? Может, я тоже не тяну?

Предшественник Юлия император Виктор Романов мог рассчитывать на генерала Краснова и графа Питера Моргана, двух акул, по сравнению с которыми Винсент и Клозе были всего лишь пескарями.

Пенелопа как-то сказала, что в самом начале своей вынужденной политической карьеры Юлий назвал свое правительство правительством дилетантов. Похоже, он оказался прав, и правда начинала лезть наружу.

Клозе учили драться с врагами. Винсента и Изабеллу учили ловить врагов, которые оказались настолько умны, чтобы не драться с Клозе. Чему учили Пенелопу, Клозе так и не догадался спросить. В любом случае, все они оказались неготовыми к управлению огромной Человеческой Империей. И, если быть честными до конца, сам Юлий тоже не был к этому готов. Иначе не слег бы с инфарктом в неполные тридцать лет.

К черту.

Я барон Генрих Клозе, пилот финального класса «Омега-икс», Раптор. Я выживаю там, где не может выжить никто другой. Я могу справиться с угодившим в пике истребителем. Я могу управлять крейсером во время безумного прорыва через забитую кораблями Чужих атмосферу. Я справлюсь и с моей новой работой.

Я их всех переживу. И Рокуэлла, и Джанини, и все это гребаное Содружество таргов.

Я еще спляшу джигу на их заброшенных и всеми забытых могилах.

Клозе закурил сигарету и подмигнул дамам.

– Прорвемся, – сказал он.

Тогда он еще не знал, что ему предстоит пережить не только Рокуэлла и Джанини, а также своего ближайшего и единственного до сих пор уцелевшего друга Юлия Моргана, первого и последнего императора этой фамилии.

– Я слышала, Винсент представил тебе результаты аутопсии посланника таргов, – сказала Пенелопа.

– Я не назвал бы это аутопсией, – сказал Клозе. – Поскольку имело место всего лишь поверхностное исследование и пациент остался жив. Но – да, представил.

– Есть что-нибудь интересное?

– Я не хотел бы обсуждать такие вопросы во время еды, – сказал Клозе. – Тем более что ничего интересного там нет.

Сообщать Пенелопе о том, что посланник Чужих, с которыми воевало человечество, обладал мозгом ее неудачливого ухажера, Клозе посчитал не самой удачной идеей. Ни во время еды, ни в какое другое время.

ГЛАВА 5

– Как… такое… могло… произойти? – Лицо железного человека по прозвищу Раптор было мертвым. – Как… такое… могло… произойти… здесь?

Человек, которому он задавал этот вопрос, личный врач императора доктор Янковский, выглядел не лучше барона Клозе. Немолодой человек, казалось, за прошедшую ночь он постарел еще лет на двадцать. Морщины тяжелым грузом легли на его лицо, волосы топорщились во все стороны, а глаза были красными не только от недосыпания. С тех пор, как Клозе явился по его вызову в больничную палату Юлия, доктор не смог вымолвить ни слова.