Гавряев Витальевич - Просто Иван

  - Оберлейтенант, почему вы позволяете своим подчинённым, вести такие панические разговоры?

   Перевязка уже окончилась, раненый водитель тягача после укола морфия успокоился и пребывал в полузабытьи; а остальные, слушали опьяневшего панцершутце. И неожиданный окрик, прозвучавший из остановившейся неподалёку машины, заставил вздрогнуть всех. В паре метров от них стоял Штовер Р-200 и с его заднего сидения на оберлейтенанта Кальбеля смотрел седовласый гауптман в полевой форме. Его тонкие губы были плотно сжаты, а холодные серые глаза бесстрастно буравили вытянувшегося перед ним по струнке офицера.

  - Оберлейтенант Пауль Кальбель, двести восемьдесят шестая охранная дивизия. Мы здесь оказывали помощь тяжелораненому! - Оправдываясь отчеканил Пауль. - А этот стрелок, так он в шоке - он единственный кто выжил из всей ремонтной команды посланной сюда.

  - Хорошо. - Ответил офицер, чей вид вызвал замешательство и оторопь у всех солдат стоявших перед ним. - Вижу, помощь раненому вы уже оказали. Сейчас вы и ваши солдаты поступаете в моё распоряжение.

  - Господин гауптман, это не возможно у меня приказ двигаться в Ба-ра-новыши. - Оберлейтенант - с трудом выговорил название конечного пункта его движения.

  - Нет! - Сухо и жёстко: как отрубил, возразил офицер сидевший в камуфлированном вездеходе. - Чтобы выловить тех опасных бандитов, мне нужны люди, но я не могу снять с марша не единого боевого подразделения: они как воздух необходимы наступающим войскам. А небольшая задержка вашего подразделения не принесёт фронту никакой беды. Тем более мне понадобитесь вы и один из ваших взводов: остальные могут двигаться к месту назначения самостоятельно.

   Видя что Пауль собирается чего-то возразить, гауптман резко вскинул руку и немного повысив голос продолжил:

  - В сложившейся обстановке, я, как старший по званию, беру вас в своё временное подчинение! Пять минут вам на отбор взвода бойцов и его погрузку: затем выдвигаемся!

   Уже позднее - когда Пауль прибыл на место и расположил своих людей в засаде, он узнал что трое бойцов гауптмана, в скором времени должны привести сюда напавших на его колонну Русских окруженцев. И его задача заключалась в их полном уничтожении - за исключением бойцов гауптмана.

   Устроивший эту засаду офицер, не счёл нужным информировать рекрутированного им оберлейтенанта, что ушедшая вдогон за красными группа это никто иные как бойцы прославленного Бранденбурга - которые должны были через сутки быть заброшены во вражеский тыл. И чтобы одежда успела хоть немного пообмяться по фигуре, они были экипированы соответственно предстоящему заданию и в данный момент направлялись на аэродром. А увидев последствия вероломной засады: для недопущения дальнейших потерь среди маршевых войск, воины добровольно вызвались обезвредить наглых недобитков. Благо, время позволяло это сделать.

  - Отто, - если это будет возможно, мы сами уничтожим этих коммуняк. - По привычке немного фамильярничая, говорил Карл. - А ты, на всякий случай устрой здесь засаду.

   После этих слов, он ненадолго углубился в изучение карты и указал на ней выбранное им место.

  - Мы под каким-либо предлогом пошлём их сюда, или на крайний случай приведём: а скорее всего сами туда явимся и доложим о полном уничтожении этих опасных варваров. ...

   А сейчас, тягуче - невыносимо медленно ползло время. Давно истёк указанный час встречи, а на поляну никто не выходил. Пауль нервно откидывал, то снова убирал приклад своего МР-40: его он подобрал ещё на дороге, где 'костром‟ складывали оружие и разгрузку погибших солдат. Оберлейтенант успел заметить одобрительный взгляд гауптмана, и оборвать начавшего было возмущаться по этому поводу вояку: по виду и манерам, из-за строптивого характера засидевшегося в категории манншафтен.

  - Отчётность у тебя видите ли! - Зло накричал он на штабс-ефрейтора, подбирая к пистолету-пулемёту пару подсумков с магазинами. - А мне предстоит бой в лесу: и там это оружие будет нужнее твоей бухгалтерии!

   Это не возымело на штабс-ефрейтора никакого действия. Однако после того как гауптман предъявил скандалисту какой-то документ, и тихо что-то сказал - то штабс-ефрейтор переменился лицом, стал заискивающе улыбаться, а сводный взвод даже довооружили неизвестно откуда взявшимися трофейными пистолетами пулемётами советского образца.

   Вечерело. И в лесу стало заметно прохладнее.

   - Оберлейтенант, поднимайте своих людей. - Не очень громко, но властно прозвучал голос гауптмана. - Выставляем дозоры и скрытно разбиваем лагерь.

  - А как же жидо-коммунисты? Вдруг вскорости сюда заявятся комиссарские недобитки, - когда нас здесь не будет?

   Миллер ничего не ответил, но он прекрасно помнил, что у него с Карлом было оговорено: несмотря ни на что, в контрольной точке он должен быть не позднее 20 ᴼᴼ. Условленный час давно миновал, а группа так и не появилась. Делиться с малознакомым офицером своими опасениями не хотелось - и всё тут. А скорбные предчувствия всё сильнее и сильнее бередили казалось бы давно задубевшую душу, но Отто гнал их: придумывая разнообразные причины, по которым его старый друг - ещё по членству в СА, мог задержаться. Хотя он сам себя тут же поправлял: - 'Карл до жути пунктуальный человек. И если он до сих пор не явился: знать случилась непоправимая беда‟. И только усилия воли и выработанная годами самодисциплина не позволили ему немедленно кинуться на поиски пропавшей группы. Так что, короткая летняя ночь растянулась в бессонную вечность. А к полудню...

   То, что предстало перед глазами Миллера, было ужасно. Его самый опытный подчинённый, он же и лучший друг лежал на поляне вместе с двумя своими товарищами. Зиберт и Ланге были убиты выстрелом в спину, а на Гофмана варвары пожалели патрон - жестоко забили прикладами.

  - Прав фюрер: славянская кровь должна быть полностью стёрта с лица земли. Всего несколько лет - ещё подростком мой боевой друг прожил в Советской России: а заразился их бесшабашностью и диким азартом. Да и я хорош - потакал ему в этом безумии. Не прощу. - Стиснув зубы процедил Миллер и с каменным лицом, не поворачиваясь к оберлейтенанту Кальбелю, проговорил. - Выдели людей, пусть отнесут тела к дороге и проконтролируют, чтобы их похоронили на военном кладбище со всеми подобающими им почестями.

   Он извлёк из полевого планшета три листа бумаги и что-то на них написал, после чего вложил по одному в нагрудные карманы убитых.

  - Здесь все их данные и куда нужно сообщить об их гибели. - Пояснил он заметив вопрошающий взгляд Пауля.

   Гауптман ничем не выказывал бушующую в его душе ярость. Просто стоял и смотрел, как тела его подчинённых уложили на три палатки и понесли к дороге. Только во взгляде горели бешённые огоньки, играли желваки - грозя стереть зубы в труху и до хруста сжались кулаки. Когда за удаляющейся траурной группой стихли последние шумы: Отто окинул тяжёлым, налившимся кровью взглядом всех оставшихся с ним бойцов, заглядывая им в самую душу стоявшего перед ним солдата и указав рукой в направлении куда предположительно ушли окруженцы заговорил: