Александр Конторович - Черная заря. Пепел на зеленой траве

Но данное помещение ничего мне не могло сказать о своем обитателе. Кабинет всеми силами подчеркивал: я вообще-то пустой стою, нет здесь никого. Так, забегают изредка. Но вы их всерьез не принимайте.

Ага, щас! Так я и поверил! Приходилось мне с такими вот незаметными полковниками и подполковниками общаться. Люди это весьма и весьма неординарные. А своей хваткой заставят позеленеть от зависти даже касатку. Не успеешь оглянуться, а тебя уже хавают вовсю, причмокивают и сплевывают косточки. И если полковник, приглашая меня к себе, рассчитывал показать свою незаметность и безопасность, типа спокойный у нас тут разговор будет, то он круто ошибся. Откуда ж ему знать, что я тоже человек не совсем дремучий и где-то даже наблюдательный?

Причем, глядя на него, никаких таких злодейских мыслей особо не возникало. Извинившись за спартанскую простоту — мол, даже чаем угостить не могу, — Кротов сразу же взял быка за рога. На стол легла развернутая карта, в которую он деловито потыкал карандашом.

— Где-то здесь, Сергей Николаевич, по нашим данным, находится воинское подразделение не установленной пока численности. Как мы предполагаем, их сбросили в этих краях незадолго до высадки десанта на побережье. Мы не можем пока сказать, какие задачи были перед ними поставлены и на какой объект конкретно они нацелены.

— А хотя бы приблизительно численность назвать можете?

— Ну, если только совсем приблизительно. Мы предполагаем, исходя из характера их выброски, что подразделение насчитывает в своем составе не менее ста человек со средствами усиления и некоторым запасом снаряжения.

— Наша задача?

— Обнаружить их. Постараться установить визуальный контакт, определить численность, вооружение и направление движения. По указанным вами координатам мы нанесем удар и высадим подразделение десантников, которые и сделают все необходимое. В бой вас попрошу не ввязываться, старайтесь избегать ненужного риска. И вообще вы нам живой нужны, потому как в здешних хитросплетениях сам черт ногу сломит, не то что мы!

— Ну, уж вы и сказали! Старожил…

— Как есть. Я вам комплименты рассыпать не стану, но то, что авторитет у местных жителей вы имеете, надеюсь, отрицать не будете?

— Ну, кое-какой есть. Так и у вас то же самое будет. Как работать вместе начнете, так и авторитет появится…

— Или не появится?

— И так может быть.

Полковник качает головой.

— А вы необщительный человек.

— Так это смотря с кем. Мы с вами, товарищ полковник, сегодня первый раз в жизни встретились. Согласитесь, что если бы я вдруг рассыпался перед вами в любезностях, вы первый насторожились бы.

Кротов поджимает губу и несколько раз кивает.

— Ну да, ну да… И такое про вас тоже говорили. Мол, не любите вы всех людей с большими звездами на погонах.

— Ну отчего же? Вон, с Тупиковым мы в прекрасных взаимоотношениях находимся! А он, как ни крути, а все-таки генерал.

— Следует ли вас так понимать, Сергей Николаевич, что генералы, по-вашему, тоже бывают разные?

— Именно так и следует. Когда выходим? — резко сворачиваю разговор.

— Куда же вы так торопитесь? — разводит руками полковник. — У меня еще столько вопросов к вам накопилось! Не обижайтесь, но мы тут, как котята слепые, иногда по кругу ходим. Никто из нас не готовился к тому, чтобы поднимать разрушенное войной хозяйство. Мы же оперативники, а не хозяйственники.

— Ну, так и я ни разу не бухгалтер.

— Скажите уж еще и председатель колхоза! — улыбается мой собеседник.

Странное дело, но после этой улыбки он показался мне каким-то более понятным и естественным, и дальнейший наш разговор протекал уже не в форме обоюдной пикировки, а во вполне нормальном деловом русле. Кротов действительно пытался вникнуть во многие, лично ему непонятные вещи. И нет ничего удивительного в том, что при этом допускал порою весьма обидные для него ляпы. Когда я тактично ему на них указывал, полковник совершенно по-детски смущался, чесал в затылке и делал пометки на листе бумаги, который вытащил откуда-то из стола. А интересовало его действительно очень многое. Я совершенно не могу себе представить, каким боком его интересы касались занимаемой должности. Какое тут к чертям свинячьим оперативное планирование! Мужик четко и недвусмысленно пытался понять многие хитросплетения нашего хозяйственного механизма. А если еще учитывать то, что многие заданные им вопросы касались тех областей, где я и сам откровенно плавал… Эх, Калина бы ему сюда! Вот уж кто сумел бы объяснить гораздо лучше! Улучив момент, говорю полковнику об этом.

— Да, — кивает он, — мы с ним связывались.

— И что?

— Уважаемый господин Калин высказал свое полное удовлетворение тем, что никакие неприятности военного характера не станут более ему препятствовать на пути восстановления разрушенного хозяйства. И он всецело погружен в работу, ввиду чего попросту не имеет достаточно времени, чтобы кататься взад-вперед и обсуждать какие-либо вопросы с людьми, чья компетенция в данном деле является крайне сомнительной. С его точки зрения, разумеется.

— Иными словами, он вас послал?

— Как-то так. Формально говоря, он некоторым образом прав. Никаких официальных должностей он не занимает и является, по сути дела, обыкновенным энтузиастом, который своими силами и средствами оказывает нам содействие. Он на самом деле делает очень многое, и я готов перед ним снять шляпу.

Отчего-то я совершенно не удивлен словам своего собеседника. Я помню наш давний разговор с Сергеем, в котором тот привел мне пример Рокецкого. Этот губернатор незадолго до того ухитрялся в этих же краях собирать такие урожаи, что даже впервые в истории этих мест стал поставлять продовольствие и в другие области. Разумеется, столь вопиющее покушение на устоявшийся порядок не могло остаться незамеченным. Чересчур «умного» и самостоятельного губернатора быстренько турнули с занимаемой должности, все его эксперименты в отношении продовольствия были под благовидными предлогами прекращены, и все вернулось на круги своя. Однако, как выяснилось, Калин, которому и сам черт был не брат, зарубку в памяти себе сделал и на своих монопольных угодьях какие-то такие эксперименты проводил. Поскольку в его захолустье никто из властей особо носа не казал, он мог там творить все, что только в голову ему ни приходило. Местное население его поддерживало, а центральным властям хватало денег, которые периодически от него перепадали. И вот сейчас, увидев для себя благоприятный момент, Сергей развернулся во всю ширь. Задним числом я теперь понимал, куда ушла нехилая партия «светляков»: надо думать, предприимчивый наш механик-строитель присобачил их каким-то макаром на сельскохозяйственную технику. Понятно, отчего он столь тщательно интересовался тем, где и чего из подобного добра уцелело. Я помню, что в одном из наших разговоров он недвусмысленно намекнул мне на то, что пора бы обратиться и к земле.